Жажда/water (СИ) - kissherdraco

— И! Всего лишь и!

— Что?

— И!

— А, ну да, — он насмешливо ухмыльнулся.

— Есть разница, Малфой, — она вздохнула. — Твои убеждения. Они такие… такие отсталые. Настолько закоренелые. Я не понимаю, насколько они изменились, — она запнулась. — Фактически, я и вовсе не верю, что они изменились. Ты ни один из них не преодолел.

Эмоции Драко разделились между злостью и замешательством.

— Если бы я все еще… думал нечто подобное о тебе…, - он помедлил. — Я бы не стал… я не… Ты совсем идиотка, Грейнджер.

— Ты говоришь со мной откровенно? Честно? Ты больше не думаешь, что я грязнокровка?

Драко с шумом выпустил воздух.

Гермиона нахмурилась: — Не вздыхай тут мне, Малфой.

— Я вздыхаю, где хочу, Грейнджер.

— Просто скажи мне.

— Твою мать…

— Ответь на вопрос!

— Слушай, это что, имеет к чему-то отношение?

— Что?! — Гермиона смерила его взглядом. — Это ко всему имеет отношение!

— И как же?

— Ты издеваешься?!

К щекам Драко прилила кровь: — Ты не можешь требовать, чтобы я тотчас изменился, Грейнджер! Я сын гребаного Пожирателя, не забывай! Живого или мертвого! Смирись с этими долбаными фактами, ради Мерлина!

— Ты думаешь, я этого не знаю?!

— Так ли это важно, что я думаю о твоем происхождении? О твоей крови? Это всего лишь кровь, помнишь? Это то, что ты мне твердила. Просто кровь! Я… я хочу тебя, несмотря на это.

— Ты хочешь меня, несмотря на это?

— Да.

Гермиона покачала головой.

— Что? Что же тут плохого?

— А плохого, Малфой, в этом то, что это невозможно игнорировать.

Драко нахмурился.

Гермиона опустила взгляд в пол: — Ты не должен хотеть меня, несмотря на мою кровь. Ты не должен думать об этом так, — она сделала глубокий вдох. — Этого не достаточно, Малфой.

— Я не поним…

— Больше никаких соображений! — воскликнула она, вскидывая голову. — Ни единой мысли!

— Я не могу! Не могу, если я все еще вот так вижу тебя. Но это не меняет того, что я чувствую к тебе! Ты просто не можешь ждать от меня, что я откажусь от того, чему меня учили всю жизнь за несколько месяцев!

— Нет! Я и не жду этого.

— Может тогда скажешь, что тогда, на хер, происходит?

— Я не жду, что ты когда-нибудь изменишься! — она снова опустила взгляд. — Вот почему. Это просто…

Драко молчал какое-то время. А потом сжал руки в кулаки. И оттуда, где она стояла, было заметно, как побелели костяшки его пальцев.

— Речь не только обо мне, — прорычал он. — И не о том, как меня воспитали. Вещах, которым учил меня отец, — его экспрессия отчасти пошла на убыль. — Дело в нем. Дело и в нем тоже, Грейнджер. Так что завязывай делать из меня крайнего.

— О, так у Гарри нет ни единой причины, чтобы так тебя ненавидеть?

— У нас у каждого свои причины. Но если бы он и в самом деле был твоим другом, он оставил бы тебя в покое, — выдохнул Драко. — Он бы оставил нас обоих в покое, Гермиона.

— Вот только не надо! Не надо называть меня так!

Он протестующее открыл было рот.

— Заткнись! — помешала Гермиона. — Затк-нись! Это лишь потому, что Гарри хороший друг, он не оставляет меня в покое, Малфой! Он беспокоится. Неужели не видно почему?

— О, и, как ни ужасно, но у него нет никаких скрытых мотивом, да?

— О, нет…нет… Мы не станем опять возвращаться к этому…

— Почему ты никак не примешь мысль, что эти Золотые Яйца может только и мечтают о том, как залезть в твои бесценные маленькие трусики?!

— Да как ты смеешь!

— Он заботится о тебе, Грейнджер, — продолжил Драко. — И я не стану это отрицать. Но здесь что-то большее. О, и я просто мечтаю, чтобы мне было плевать на это. Чтобы я этого даже не замечал. Но я все время подмечаю это. Постоянно.

Гермиона покачала головой. Она знала. Знала, что не должна выслушать все это, ей только стало жаль, что она не воспользовалась этим ценным выводом раньше. Она подхватила сумку со стула рядом и торопливо направилась к двери. Даже не взглянув на Драко. Или еще на что-то, кроме двери.

Что-то ухватилось за ее локоть. Она попыталась стряхнуть это.

Но бесполезно.

— Не надо, — прошептал Драко.

Она немного развернулась и, переложив ладонь на его запястье, отдернула его руку.

— Не надо чего? — зло поинтересовалась она. Вконец обессиленная.

— Не уходи снова, — ответил он. — Только не так, — он обошел ее и загородил дверь.

— Уйди с дороги, Малфой.

— Нет.

— Уйди…

Он схватил ее за плечи, и комната закружилась. И вот она уже прижата к двери.

— Нет, — повторил он снова, обжигая своей внезапной близостью, всего в каких-то дюймах от ее кожи, царапая своим горячим дыханием.

Она пыталась вырваться. Потому что она постоянно борется. Постоянно устраивает сражение. В неизменной попытке вернуть хоть толику контроля.

— Малфой, мы же в классе! Что ты думаешь ты…

— Никто не войдет, — прохрипел он, крепче перехватывая пальцы вокруг ее запястий.

Глаза в глаза. Они были темными. Как же хорошо она знала эту темноту. Его губы дрожали. Все его тело дрожало.

Он придвинулся ближе, и тогда она почувствовала его. Твердый, прижимающийся к ее бедру.

Она не ахнула. Не сглотнула, как обычно. Она просто прикрыла глаза.

— М… может скажешь, почему ты считаешь, что сейчас самое подходящее время для этого? Почему ты… вот так…

— Если ты рядом, Грейнджер, — выдохнул он в ответ. — Если ты где-то поблизости, я реагирую вот так. Я всегда, бл*ха муха, так реагирую. Ты охрененно… ох*ительно разрываешь меня на части…

Когда она снова открыла глаза, он уже языком прокладывал дорожку вверх от ее губ к ушку. И от отзвуков его дыхания — такого громкого и угрожающего, затапливающего ее сознание, как под действием наркотика — ее дыхание окончательно сбилось с ритма.

— Я хочу, чтобы ты не делал этого, — она сражалась.

— Ты хочешь, чтобы ты не смогла позволить мне этого.

— Ты не оставляешь мне выбора.

— А разве у тебя не всегда есть выбор…?

Он снова прижался к ней, и, кажется, что комната стала медленно расплываться.

— Отвали от меня, Малфой, — пробормотала она, решив утаить любой из эффектов, что он оказывал на нее. Или, в конце концов, показать ему, что стоит ей только захотеть, она может скрыть это. Показать ему, что если и был какой ни какой эффект, она не станет на него вестись. Не станет мириться с этим.

— Я хочу сделать что-нибудь для тебя, Грейнджер, — прошептал он напряженным голосом.

Она помотала головой.

— Я хочу, чтобы ты почувствовала.

Гермиона облизала губы. Она ненавидела это. Не выносила этого. Она хотела вырвать его гнилой язык всего лишь секундой ранее, а теперь ее сердце бьется в таком ритме, что заставлял ее желать сдаться ему на милость.