Юдоль - Сергей Малицкий

— Намеша теперь что-то вроде погоста, — продолжил купец рассказ. — Мы было сунулись к городу, так еле успели в ближайшем бору укрыться. С его стен туча пустотников поднялась. Один из моих парней зорок, так вот он прикинул — не менее полусотни летучих тварей, да не таких, с клювами, привычных, а с пастями, как у здоровенных псов. И псы эти летучие стерегут город, далеко от него не улетают. Нашли в соседней деревне нескольких беженцев, так они и сказали, что сначала над городом сгустилась темная туча, из нее пошел какой-то жуткий дождь, от которого все или почти все люди тут же попадали, а потом из тучи вылетела стая подобной мерзости, и стали пировать. Ну что делать, пошли на север вдоль течения Бешеной. Через три дня добрались до каменного моста на харкисском тракте, там спокойно было, никого, двинулись к Гиене. В деревнях никого — кровь и разорение, в небе тени мелькали крылатые, но высоко. Почти дошли до города, но услышали звук схватки. Отряд гиенской гвардии сражался возле одного из оплотов со сворой палхов. Причем людоеды брали верх. Ну мы и ввязались. Некогда было удивляться, откуда палхи в наших краях. Перебили всех, кое-кого и сами потеряли. От гвардейцев осталось человек пять. Двое до сих пор в моем отряде. Тут бы и поговорить с ними, разобраться, но как дождь с неба налетела эта мерзость. Десятка два. Отбились, конечно, но пока то да се… Они ж на обоз сначала напали, а там были все мои девки… Короче, никого не уберег.

Таркаши помолчал, зачем-то вытащил из ножен кинжал, проверил заточку, убрал.

— Гиены больше нет, Кай. Орда тати в двадцать тысяч рыл спустилась с гор. Там были и палхи, и кусатара, и лами. И десяток мейкков. Они несли здоровенный таран. Снесли ворота, вошли в город. Горожане рубились отчаянно, думаю, уполовинили орду, но Гиена маленький город. Никто не может выпить больше, чем поместится у него в животе. Тати убили всех. Думаю, и сожрали многих. Потом подожгли город. А после разделились на отряды и пошли уничтожать деревни и хутора. И знаешь, что я тебе скажу, всюду с ними колдун в золотом колпаке. И рог у них там звучит. И все эти тати словно безумные. И под стрелы, и под пики, и под камни, и под кипящий вар лезут, точно боли не чувствуют!

— И что же ты надумал? — спросил купца Кай.

— Что я надумал? — пожал плечами Таркаши. — Кровь закипела. Особенно когда добрался до Гиены и в самом деле оказался на пепелище. Зато хоть своих нашел… Сгоревших. Похоронил. — Купец скрипнул зубами. — Собрал, кого смог. Пошли по деревням, рубить всю эту пришлую мерзость. Много порубили, пока орда не пустила за нами большой отряд. Отбили у кусатара струг, с лошадьми спустились по Хапе, вышли на берег и вот решили идти или в Хилан, или в Зену. Плененные тати все как один говорили, что очистит орда гиенские и намешские земли, пойдет южнее — вырезать недозубов, как они говорят. По дороге наткнулись тут в поселках, народ обезумел, собственной плотью начал питаться. Так и шли на юг, деревню за деревней очищали, пока не нагнал нас тот самый отряд, посланный вдогонку ордой.

Или часть этого отряда. Вот спасибо тебе за помощь. Что делать-то дальше?

— Идти на юг, — твердо сказал Кай. — Предупредить надо хиланцев, да и в Зену послать нарочных. Только и осталось два города в Текане. Если они не устоят, так и в самом деле задавят тати людей. В Хилане найди Тарпа, он теперь вроде как воевода, скажи, что от меня, поможет, отнесется так, как надо. Расскажи ему все.

— Так и сделаю, — кивнул Таркаши. — А ты, значит, на север? Я слышал, Парнс стоит, Хастерза тоже стоит. Гвардейцы Гиены сказали, что многие туда уходили из выживших. Да и тати говорили, что не взяли пока ни Парнс, ни Хастерзу, оставили на конец зимы. Думаешь добраться? А потом?

— А будет ли потом? — переспросил Кай купца и посмотрел на Каттими, которая сидела, не проронив ни слова. Не было больше слез в глазах девчонки, словно заледенели они.

— Будет, — твердо сказал Таркаши. — Ну донимать расспросами тебя не буду. Сам-то могу чем помочь, кроме как лошадьми? Лучших дам! Таких, которым ни метель, ни снег, ни мороз нипочем! И с едой не будет проблем. Надергаешь соломки — будут благодарны. Не надергаешь — траву выкопают из-под снега, хвои нарвут, молодых ветвей примороженных поглодают.

— Спасибо, Таркаши, — кивнул Кай. — А не подскажешь ли ты мне еще вот что. Не встречал ли ты трех черных всадников вроде тех, что проезжали тогда через Кривые Сосны?

— Не догнал все еще? — понял Таркаши. — Встречал, как не встречать. С неделю назад, что ли. Как бросили лодки у первого оплота на тракте из Намеши в Хилан и стали уходить в лес, три всадника в черном промчались мимо. Пошли в сторону Парнса.

— А не был ли тебе известен старик в Гиене, которого звали Асва? — прищурился Кай.

— В Гиене много было стариков, — удивился Таркаши. — Может быть, кого-то из них и окликали именем клана, ну так ведь что теперь о том говорить? Теперь не время стариков.

— А вот еще, — задумался Кай, — скажи, Таркаши, часто ли показывался в Гиене сиун клана? Кто он?

— Сиун клана? — почесал затылок купец. — Вовсе не показывался в городе. Нет, разговоры о нем ходили. Вроде бы он как конь, но мглистый такой, как ветер или туман. Его в городе никто не видел. Но говорили, что иногда он является на дороге из Намеши в Хастерзу. Особенно на перевале у Парнса. Но я бы не желал тебе встречи с ним. Плохая примета. Опять же коней может испугать, в пропасть сбросить. У нас, когда лошадь взбрыкивает, всегда говорят: что, мокрое кострище, в тебя сиун вселился, что ли?

Через час Кай и Каттими распрощались с отрядом Таркаши. Взяли лучших лошадей, да еще и приторочили к седлам по паре отличных кусатарских лыж. Пришпорили лошадок и нырнули в поваливший к вечеру снегопад, как в непроглядную пелену. Зато уж и в самом деле до самой Намеши без боязни заходили во все деревни и хутора, чтобы переночевать да дать отдых коням. Таркаши не обманул. Деревни и хутора были чисты, и перед каждым снег укрывал гору оскверненной пустотниками и сожженной гиенским купцом плоти.

Спустя неделю ранним утром спутники вышли на тракт в полулиге от Намеши. Город чернел стенами за белым полем. За ним вновь белым сияли вершины гор Южной Челюсти. В зимней тишине доносился шум впадающей в Хапу Бешеной.

Кай повернул коня к оплоту, спешился, зашел внутрь укрытия, потом вышел на обрывистый берег, разглядел на заснеженном берегу оставленные Таркаши рыбацкие лодки. Замерзшая закраина Хапы простиралась на полсотни шагов.

— Что собираешься делать? — встревожилась Каттими.

— Хочу сократить дорогу, — признался Кай. — Идти к харкисскому тракту долго. А вот если пересечь Бешеную в Намеше да мимо Гиены выйти к харкисскому мосту, то пару дней выиграем.