Песнь Люмена - M. Nemo

Сознание озарилось резкой вспышкой, от чего он дёрнулся и смог на этот раз поднять руку, чтобы перевесить её через край, пальцы коснулись ледяной воды. Она едва доставала до их кончиков при каждом качании на воде. То, где лежало его тело, приподнималось и опускалось, как на опадающей груди. Кругом была вода и в ней отражалось звёздное небо. Небо было и в вышине.

Океан дышал, при каждом вдохе отрывая руку из воды, и погружая в колющий холод вновь. Только теперь пошевелиться и вернуть её не получилось. Тело лежало неподвижно, тепла в нём не было.

Воду тоже можно расщепить и анализировать. Как и всё кругом. Он мог разделить её на малейшие составляющие и соединять вновь. Мог охватывать целиком и выражать в мыслях. Здесь возможно всё. А ещё рядом огонь, за головой горячий источник и тёплое сияние доходит аж досюда. Тепло касается кожи, от этого становится спокойно. Теперь можно и дальше смотреть и видеть.

Люмен предпринял очередную попытку пошевелиться и когда снова у него не получилось, попытался снова. Недвижимость тела вызывала раздражение, пальцы не слушались и всё же свалив одну руку вниз на грудь, он закинул её на вторую и принялся тереть одну об другую, ещё не вернув чувствительность пальцам. Вот уже смог пошевелить двумя и принялся сжимать и разжимать ладонь, восстанавливая кровоток. Пошевелил ногой и с первого раза получилось резкое ненаправленное движение. Постепенно во всём теле проступала немота и тогда он усилил попытки вернуть контроль над собой.

Перевернулся на живот и упёршись руками в дно лодки, оттолкнулся от него поднимаясь.

И оторвал туловище от снега. Лицо было залеплено им, снег был на губах и глазах, в волосах и за капюшоном. Его комки забились за шиворот и образовали обруч вокруг горла.

Сначала он упёрся одной рукой поднимаясь, потом оторвал её и выпрямился. Буря улеглась. Там. Где он лежал минуту назад, остался его силуэт.

Добравшись до вездехода, Люмен залез внутрь и улёгшись на заднее сидение, подтянул колени и обхватил их руками. И так и лежал очень долго, ни разу не закрыв глаз.

Возобновив путешествие только с утра, Люмен ехал так быстро как только мог. В этот раз он взял южнее, огибая линию побережья и не приближаясь к океану. Как и предполагалось, здесь не было ни одного поселения. Пустынная местность покоилась под нетронутым снегом, из земли просторно развёртывались громоздкие ледники. Иссинее небо оставалось неизменным, то охваченное звёздами, то поглощённое непроницаемыми туманностями.

Как и прежде, видения вспыхивали и уходили. Яснее ощущался кристалл во всём вездеходе и тот, что питал его. В собственной коже. Структуру кристалла можно было определить так же, как и всё остальное. Давно, в такую же тихую ночь в зале звучали размеренные слова. Голос рассказывал о человеке, который не хотел засыпать и искал вечной жизни.

Получив при рождении право жить, так же как и все, он должен был уснуть и продолжить естественный ход вещей, не нарушать и не тормозить его. Мудрые люди говорили ему, после сна твоя агора рассеется и присоединиться ко всему миру. Каждая твоя часть станет всем, а всё — тобой. Но не отдавая агору — не присоединишь и не поможешь новому рождению. Твоя часть всегда будет с тобой, не переходя и не продолжая. Навечно застывшая, неизменная.

Но человек не слушал мудрецов, не слушал голос мира и продолжал желать вечной жизни, не отдаваясь сну. И говорил, что борется с хаосом, уничтожает отверженных. А сам не засыпал. И вот тело начало его леденеть, несгибаемый холод сковал пальцы, глаза выцветали, лишаясь красок от времени и белесым пятном струились волосы.

«Я рассказываю это предание только вам, дети Мои. Вы — слуги порядка и отныне всегда будете стоять на защите его. А что случилось с ним? Я уже собирался рассказать».

Он оледенел, оказался заключённым в закостенелом теле. Спутав его с отверженным, бывшие соратники в борьбе с оледенелыми, схватили своего предводителя и кинули в ревущий до небес огонь. Там он и нашел наконец сон.

Вселенная взяла своё.

«Восстать против мировой гармонии — лишь отодвинуть природное восстановление существования вселенной. Да, отверженный похож на меня. Не стоит упрекать его, так и есть. Время скрадывает краски и острые углы, оставляя самое основное. Что это? — понимание».

Вездеходы не могли аккумулировать свет так, как кристаллические костюмы. Уже за пятьдесят шагов была видна одна ночная темнота. Туманность расползлась по небу как сфера, в местах скопления она становилась густо-белой — то были молочные пути.

«Так и должно быть, это хорошо. Естественное начало и завершение».

Присутствие чего-то близкого ощущалось так остро, что иногда казалось — стоит только сосредоточиться и оно тут же явит себя. Но каждый раз оно ускользало. Та форма, по которой были расположены планеты вокруг центральной сферы в пещере, была знакомой. Чем больше Люмен думал об этом, тем больше ощущал, как в нём просыпается та ясность, что втягивает в себя подобно взрыву.

В этот раз он остался внутри вездехода. Ему необходимо понять. Всё, что ему нужно… Он запрокинул голову сидя на сидении водителя и сконцентрировался на кристалле в организме. Как тот циркулирует в крови и насыщает ткани, как проникает в мозг и ускоряет передачу света от сплетения к сплетению. Повинуясь его воле, Оно начало расширяться и уже спокойно, а не резко, как обычно, завладело телом и сознанием. Люмен всё ещё мог воспринимать реальность, только теперь одновременно проникал вглубь проявляющейся структуры. Его воспоминания превратились в связанные элементы. От одного к другому вели белые линии и скапливались в центре ярким свечением, самим Люменом. Устремляясь сознанием по одному, Люмен выхватывал из темноты и другое. Время, когда ещё находился в инкубаторе среди мягкой жидкости. Глухие голоса за ней. Голос знакомый и обращённый к нему. Всё тут же сменилось другим воспоминанием: восемь легионеров перед светлой фигурой. Все со склоненными головами, кроме одного. Тогда последнее поколение в первый раз предстало перед Ним в полном составе. И тут же другая линия остро вспыхнула, вырывая по своей длине. Золотоволосая смеющаяся девочка, заглядывающая в глаза и приговаривающая: «Чудо как хороша… слышишь…». Нова линия и новое сплетение. Мальчик с золотыми волосами выходит в свет и быстро отступает обратно в темноту. У него голубые глаза и особая кожа. Огонь, в руках у Шайло огонь, на тренировке тот демонстрирует уровень контроля над болевым рефлексом. Огонь алеет в сложенных как для питья ладонях.

Океан простирается от края до края и лёд отражает звёздный свет. Льда становится всё больше. Течение замедляется. Теперь он снова стоит на императорском корабле. Позади Шайло борется с ветром. Но теперь Люмен ощущает неподвижность планеты, застывшая она покоится в ладонях вселенной, окутанная то рассеивающейся, то сгущающейся туманностью. Как могут замёрзшие звёзды светить? Чей свет они отражают тогда? Наверно, тот свет слишком далеко и не дарит тепла. Теперь он ощущает эту неподвижность, видит как замедляется течение океана, как нарастает лёд и не так сильно ревёт ветер.