Домашние правила - Джоди Линн Пиколт

– Я не знаю, мисс Шарп.

– Правда? Вы видели, какая стрижка была у Питера Торка в юности? Пусть вы не поддержите меня, но я скажу – да, их дразнили. И все же никто из этих людей с синдромом Аспергера не попал под суд за убийство, ведь так?

– Нет. Как я сказала, между синдромом Аспергера и склонностью к насильственным действиям нет причинно-следственной связи.

– Если синдром Аспергера не ведет к тому, что человек становится несдержанным, разве он может быть оправданием для Джейкоба, который совершил ужасное насильственное деяние?

– Протестую! – говорит Оливер. – Это предвзятость.

– Протест принимается, – отзывается судья.

Прокурор пожимает плечами:

– Снимаю этот вопрос. Доктор Мурано, как вы поставили Джейкобу диагноз «синдром Аспергера»?

– Я провела тест на уровень интеллекта и оценку адаптивных навыков, чтобы посмотреть, как Джейкоб справляется с определенными жизненными ситуациями. Побеседовала с Эммой Хант и учителями Джейкоба, чтобы собрать сведения о его поведении. Синдром Аспергера не проявляется внезапно. Я просмотрела видеозаписи, где ему меньше двух лет, он тогда вполне соответствовал основным неврологическим показателям обычных детей, и затем наблюдала постепенное ухудшение в поведении и появление проблем в межличностном общении. Помимо этого, я провела с Джейкобом много терапевтических сеансов в своем кабинете и в школе.

– Не существует особого анализа крови или какого-то другого научно обоснованного исследования, которое можно выполнить, чтобы удостовериться, есть ли у ребенка синдром Аспергера?

– Нет. Диагноз основан в первую очередь на наблюдениях, в ходе которых отмечаются навязчивая повторяемость определенных действий, фокусировка на одной теме и сложности в социальном взаимодействии, которые пагубно сказываются на повседневной жизни, без задержки в речевом развитии.

– Значит… это субъективное мнение?

– Да, – говорит доктор Мурано. – Но просвещенное.

– Если бы Джейкоба наблюдал другой психиатр, возможно ли, что он – или она – не нашел бы у Джейкоба синдрома Аспергера?

– Я в этом сильно сомневаюсь. Диагноз, который часто путают с синдромом Аспергера, – это дефицит внимания и гиперактивность, и, когда детей-аспи сажают на таблетки, которые выписывают детям с СДВГ, и они не оказывают никакого воздействия, часто становится ясно, что диагноз нужно пересмотреть.

– Значит, критерии, которые вы использовали для постановки диагноза Джейкобу, таковы: неспособность общаться с другими людьми, трудности со считыванием социальных ключей, желание следовать правилам и распорядкам, фиксация на определенных темах?

– Да, примерно так, – отвечает психиатр.

– Скажем, у меня есть семилетний сын, который совершенно одержим могучими рейнджерами и должен каждый день перед сном получить свое молоко с печеньем, он не слишком охотно рассказывает мне о том, что с ним сегодня произошло в школе, и не любит делиться игрушками с младшим братом. У моего сынишки синдром Аспергера?

– Не обязательно. Представим, что в песочнице сидят два трехлетних ребенка. Один говорит: «Посмотри на мою машинку». Другой отвечает: «У меня есть кукла». Это параллельная игра, и это нормально в таком возрасте. Но если вы понаблюдаете за теми же детьми в восьмилетнем возрасте и один скажет: «Посмотри на мою машинку», приемлемым ответом будет: «Красивая машинка», или «Можно мне ее взять?», или какая-нибудь другая фраза, продолжающая взаимодействие с ребенком, который завел разговор. А ребенок с синдромом Аспергера может все равно сказать в ответ: «У меня есть кукла». И когда его товарищ по игре уйдет, он не поймет почему. По его представлениям, он ответил на сказанную ему фразу и поддержал разговор. Он не осознаёт, что его ответ оказался не подходящим к вопросу.

– Или, – говорит Хелен Шарп, – ребенок с куклой может быть просто зациклен на себе, не так ли?

– С синдромом Аспергера часто именно так и бывает.

– Но и без синдрома Аспергера такое время от времени случается. Я считаю, доктор, поставленный вами диагноз и ваши умозаключения относительно Джейкоба основаны исключительно и только на вашем мнении. Вы не смотрите на токсикологический анализ или энцефалограмму…

– Есть множество разных психических расстройств, которые диагностируются только методом клинического наблюдения, мисс Шарп. Синдром Аспергера – одно из них. И любой психиатр в этой стране скажет вам, что это – настоящее психическое расстройство. Его может быть трудно описать в конкретных словах, но когда вы видите человека с таким расстройством, то сразу его опознаете.

– Поясните, пожалуйста. Вы считаете, что наличие у Джейкоба синдрома Аспергера повлияло на его поведение в тот день, когда была убита Джесс Огилви.

– Это верно.

– Потому что Джейкоб плохо справляется с разными жизненными ситуациями. И у него отсутствует эмпатия. И раздражение иногда приводит к тому, что ему трудно контролировать свою ярость.

– Это верно, – повторяет доктор Мурано.

– И такие признаки вы отмечаете в человеке с синдромом Аспергера.

– Да.

– Какое совпадение, – произносит прокурор и складывает на груди руки. – Те же черты можно обнаружить у хладнокровного убийцы.

Однажды Джейкоб сказал мне, что слышит, как умирают растения. «Они кричат», – объяснил он. Я считала это глупостью, пока не поговорила с доктором Мурано. «Дети с синдромом Аспергера обладают чувствами, которых мы с вами даже не можем себе представить, – заметила она. – Мы отфильтровываем звуки и образы, которые постоянно бомбардируют мозг аспи, вот почему иногда кажется, будто они замкнуты в своем маленьком мирке. Но это не так. Они в нашем мире, но включены в него сильнее, чем мы. Нам такое даже не снилось».

Вернувшись домой в тот день, я залезла в Интернет и почитала там про гибель растений. Оказалось, испытывая стресс, они выделяют газ этилен, и немецкие ученые создали приспособление, которое измеряет энергию этих молекул как вибрации или звуки.

Неудивительно, что это утомляет – быть свидетелем последних вздохов природы. Но мой сын слышит не только растения, но и зубовный скрежет сердитого океана, робость солнечного восхода, звук разбивающегося сердца.

Оливер

В старшей школе специалист по профориентации миссис Инверхолл однажды попросила меня пройти оценочное тестирование, чтобы сделать прогноз относительно моего будущего. Первым номером в списке профессий, рекомендованных мне в соответствии с выявленным набором качеств, стоял эксперт по авиационным катастрофам, а таких в мире меньше пятидесяти человек. Вторым был куратор музея китайско-американских исследований. Третьим – цирковой клоун.

Я вполне уверен, что адвоката в этом списке вообще не было.

После окончания колледжа я услышал от кого-то из знакомых, что эта самая женщина, психолог-консультант, рано ушла на пенсию, переехала в Айдахо, где вступила в какое-то сообщество утопистов, взяла себе новое имя – Блессинг, то бишь Благословение, и теперь разводит альпака.

Франсез Гренвиль вовсе не похожа на человека, который в ближайшем будущем начнет разводить лам. Она одета в блузку, застегнутую под самое горло, а руки ее так крепко сцеплены на коленях, что я представляю, как ногти оставляют засечки на коже.

– Миссис Гренвиль, где вы работаете? – спрашиваю я.

– В региональной старшей школе Таунсенда.

– Сколько лет вы исполняете там должность школьного психолога?

– Уже десятый год.

– Каковы ваши обязанности?

– Я помогаю ученикам искать и выбирать