Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Заткнись, – потребовал атаман Пельмень-Чардынец – Ты думал – не найдем тебя, не приедем? После того, что ты сделал, подонок?

– Тридцать сребреников ваших все сгорели, или что-то осталось в заначке на пропой? – Гектор расстегнул пиджак, потом сунул руки в карманы брюк.

– Ты еще издеваешься, сволочь? – Атаман негодовал. – Кровью сейчас здесь у меня умоешься, сблюешь. Похороним тебя. И контора твоя на это глаза закроет. Скажет – частное дело.

– Да, без конторы решим, без вмешательств извне. Вы и я. Только она уйдет сейчас. – Гектор кивнул на Катю. – К даме у вас ведь нет претензий, господа из Незнамо Какого Войска… Дебилов?

– Кишки тебе вырву, как духи твоему братцу в Чечне!

– Так дама уходит? Или мне ей путь расчистить?

– Вали отсюда. – Атаман кивнул Кате.

– Гек, я… да ни за что! – Катя, хотя она испугалась до смерти, решила, что умрет, но не опозорит себя. Не уйдет. Она искала глазами – палку бы какую-нибудь… или камень.

– Не пререкаться. – Он кивнул на отель. – Уходите. Мы их возьмем. Всех.

И он приложил руку к уху, словно у него был мобильный. Катя поняла, что ей делать. Быстро пошла, побежала, обогнула негодяев, влетела в отель. Сразу выхватила мобильный и позвонил Ригелю.

– Вилли, скорей, к гостинице! Поднимайте всех по тревоге. Эти явились, которых вы отдубасили… Филиал Кащенко здесь! Семеро. Оружия огнестрельного нет, хотя не уверена. Кастеты у троих. Вилли, скорее! Они его убьют. Он один там против них.

Она повернулась к окну. Бледная обмершая от страха хостес отеля подошла тоже. «Будете свидетелем», – шепнула ей Катя.

– Ну, а теперь убейте меня! – громко сказал Гектор. И стремительно двинулся им навстречу. Движением плеч сбросил пиджак и…

Достигнув в два прыжка атамана Пельмень-Чардынца, набросил ему пиджак на голову, ослепляя и одновременно с силой ударяя его коленом в пах. Атаман хрипло вскрикнул, согнулся. А Гектор в высоком прыжке подбросил свое тело – прямо на месте, без разворота, почти садясь в воздухе на шпагат, выпрямляя свои сильные ноги, и ударил носком ботинка охранника – в лицо. Удар такой силы, что сломал ему нос – кровь хлынула.

На него бросился один из камуфляжников – здоровенный, высокий. Замахнулся… Дальше все напоминало смертоносный балет! Не карате, нет, гораздо более высокого класса действо, отшлифованное до совершенства, как в тибетских монастырях боевых искусств. Гектор пригнулся, затем молниеносно сел, опустился на землю на шпагат и буквально пролетел, проскользнул между ног неповоротливого противника. Выбросил вперед правую руку – не кулак, а всю ладонь с плотно сжатыми пальцами, превратившимися в лезвие. И ткнул нападавшего, нависшего над ним, в живот.

Вопль боли!

Гектор перевернулся на земле – этакое сальто-кульбит на спине, когда ноги как ножницы и… Его удар ногами был нацелен на «смешанного единоборца» – самого опасного противника. Но Балалайкин на этот раз был готов. Он сам нанес Гектору сокрушительный удар ногой в грудь. И тот отлетел на два метра. Вскочил. На секунду лишь схватился за грудь, задыхаясь от боли, затем сразу сгруппировался. И они сошлись вплотную в беспощадном жестоком спарринге, нанося удары друг другу руками и ногами – метя в горло, в солнечное сплетение, в пах. Блокируя, отбивая, снова идя в атаку.

Балайкин ударил Гектора в челюсть. Тот устоял. Но в этот момент на него сбоку налетели еще двое – с кастетами. Град ударов. Гектор свалил одного. И снова ринулся на «смешанного единоборца». Подпрыгнул – не ударяя, но упираясь, наступая ему левой ногой в колено, а правой – словно он по стене забирался, а не по живому орущему противнику – в живот, почти обнимая его, свиваясь с ним, как удав, повалил всей тяжестью своей на землю, оказавшись сверху и…

Он схватил руку единоборца и одним резким движением рванул его кисть вбок и назад, не выкручивая ее, а почти отрывая. Кожа лопнула и выскочила сломанная кость – открытый перелом.

Единоборец Балалайкин взвыл сначала, а потом завизжал от дикой боли. И в этот миг…

Оставшийся целым камуфляжник нанес Гектору удар кулаком с кастетом в челюсть.

А во тьме прогремел пистолетный выстрел!

Катя выскочила из отеля.

Увидела вдалеке Ригеля – тот мчался по улице. Остановился – из боевой стойки с двух рук выстрелил – попал в колено камуфляжнику с кастетом. Выстрелил снова – попал в колено и охраннику со сломанным носом, который, чуть очухавшись, шел напролом – убивать избитого в кровь Гектора Борщова.

Крики боли! Проклятия!

Вой полицейской сирены – от отдела мчались две патрульные машины и автозак, набитые полицейскими. Но майор Ригель обогнал коллег. Он добежал до места побоища первым.

– Стоять всем! Стреляю на поражение!

Через две минуты все было закончено. Полиция окружила «филиал Кащенко». Гектор тяжело дышал. Нагнулся, поднял свой пиджак. Поправил галстук. Вилли Ригель и полицейские, вооруженные автоматами, обыскивали задержанных, заковывали в наручники и запихивали в машины. Раненым и Балалайкину вызвали «Скорую».

– И ты здесь опять! – Дежурный Ухов, приехавший со всеми на подмогу, внезапно схватил за грудки здоровяка в камуфляже. – Зеленка-то с морды облезла, и ты снова за свое? Мало тебя Фима учил. Так и мы еще добавим. – Он резко нагнул его, запихивая его в машину, и саданул ногой по почкам. – Это ты о бордюр, сам, бедолога!

Катя поняла, что перед ней тип, который облил Герду Засулич зеленкой. Мир тесен.

– Давно такой момент ждали с тобой, правда, Вилли? – Дежурный Ухов плотоядно ухмылялся. – Вся эта падаль теперь сядет – нападение на сотрудников правоохранительных органов в открытую! При свидетелях! Организованной группой! Сядут кретины на десять лет!

– Стреляешь ты, Вилли, метко, – похвалил Гектор.

– Где ты драться так научился?

– Везде. – Гектор отряхнул пиджак. – Черт, снова в чистку. Я на одном прикиде по миру пойду. Хорошо, привез сегодня из дома два костюма запасных, как чувствовал. Катя… Катя, ну что вы… все нормально… все путем, все под контролем…

Катя прижала руки к груди. У нее не было слов.

Гектор подошел к автозаку и наполовину вытащил из него скованного наручниками атамана Пельмень-Чардынца.

– Кроме показаний, напишешь пост покаянный – опубликуешь в сети: твое извинение писательнице Улицкой за то обливание ее зеленкой. Может, она и простит тебя. Я лично проверю – извинился ты или нет. Я ее читатель и поклонник большой, усек? Последняя ее книга меня особенно зацепила.

Вилли Ригель забрал всех задержанных, и полиция уехала – оформлять, сажать в застенки. Катя на этот раз ничего против