Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

Затем он протянул руку и в отчаянии набрал единственный номер, который пришел ему в голову: 9277 — цифры, которые соответствовали буквам WASP на клавиатуре.

К огромному удивлению Микаэля, обратный отсчет остановился на шестой секунде. Сирена пискнула еще раз напоследок, дисплей обнулился, и загорелась зеленая лампочка.

Лисбет Саландер вытаращила глаза. Она подумала, что произошел какой-то сбой, и даже потрясла карманный компьютер, хотя и понимала, что ведет себя глупо. Обратный отсчет остановился за шесть секунд до выброса красящей бомбы, а в следующий момент дисплей обнулился.

Не может быть!

Никто на свете не знал этого кода, кроме нее. Сигнализация даже не подсоединена к охранному предприятию. Как же так?

Она не могла представить себе, как такое могло случиться. Полиция? Нет. Зала? Исключено.

Она набрала на мобильнике нужный телефонный номер и стала ждать, когда подключится камера наблюдения и начнет посылать на ее мобильник картинки низкого разрешения. Камера была замаскирована под пожарную сигнализацию на потолке прихожей и делала снимки низкого разрешения с частотой в одну секунду. Она прокрутила снимки от нуля — того момента, когда открылась дверь и сработала сирена. Ее лицо медленно расплывалось в улыбке, пока перед ее глазами проходили картинки, на которых Микаэль Блумквист на протяжении тридцати секунд дергался в беззвучной пантомиме, пока наконец не набрал код, и после этого привалился к дверному косяку с таким выражением на лице, словно чудом избежал сердечного приступа.

Ах ты такой-растакой Калле Блумквист!

У него оказались ключи, которые она выронила на Лундагатан, и хватило сообразительности вспомнить ее сетевой псевдоним Wasp. А раз он нашел квартиру, значит, он вычислил, что она принадлежит предприятию «Уосп энтерпрайзис». Пока она смотрела на дисплей, он начал рывками перемещаться по прихожей и вскоре исчез из поля зрения камеры.

«Вот черт! — подумала она. — Как же это я оказалась такой предсказуемой! И зачем только я оставила…» Теперь ее тайны лежали раскрытые перед изучающим взглядом Микаэля Блумквиста.

Поразмыслив пару минут, она пришла к выводу, что теперь это уже не имеет значения. Жесткий диск она стерла. Это главное. Может быть, это даже и к лучшему, что не кто иной, как Микаэль Блумквист, обнаружил ее пристанище. Ему и так уже известно столько ее тайн, сколько не знает никакой другой человек. Братец Умник сделает все так, как нужно. Он ее не выдаст. Так она решила и в задумчивости тронулась дальше в сторону Гётеборга.

Приехав на работу в половине девятого, Малин Эрикссон на лестнице столкнулась с Паоло Роберто. Она сразу узнала его, представилась сама и впустила гостя в редакцию. Он сильно хромал. Учуяв запах кофе, Малин поняла, что Эрика Бергер уже на месте.

— Здравствуйте, фрекен Бергер! Спасибо, что вы сразу согласились меня принять, — сказал Паоло.

Рассмотрев внушительное количество синяков и шишек, которыми была украшена его физиономия, Эрика приблизилась к нему и поцеловала в щеку.

— На это даже смотреть страшно, — сказала она.

— Не в первый раз я схлопотал перелом носа. Где тут у вас Блумквист?

— Он где-то бегает, изображает из себя детектива и ищет следы. С ним, как всегда, невозможно связаться. Кроме странного письма по электронной почте, которое пришло от него сегодня ночью, он не давал о себе знать со вчерашнего утра. Спасибо, что вы… В общем, спасибо.

Она показала на его лицо.

Паоло Роберто захохотал.

— Хотите кофе? Вы сказали, что собираетесь что-то рассказать. Малин, присоединяйся!

Они устроились в удобных креслах для посетителей в кабинете Эрики.

— Я насчет того блондина, с которым я дрался. Я уже рассказывал Микаэлю, что боксер из него был никудышный. Но самое интересное, что он принимал правильную стойку, закрывался руками и кружил, как кружат по рингу настоящие боксеры. Создавалось впечатление, что он где-то обучался боксу.

— Микаэль упоминал это в телефонном разговоре, — сказала Малин.

— Я никак не мог отделаться от этой картины и вчера вечером, придя домой, сел за компьютер и разослал письма в боксерские клубы по всей Европе. Я написал там, что произошло, и как можно подробней описал этого парня.

— О'кей.

— Похоже, кое-какой улов есть.

Он выложил на стол присланный по факсу снимок, очевидно сделанный во время тренировки в боксерском зале. Два боксера слушали, что им говорит пожилой толстяк в кожаном шлеме и тренировочном комбинезоне. Вокруг ринга собралось с полдюжины человек, которые тоже внимательно слушали. На заднем плане виднелся мужчина очень высокого роста с картонкой под мышкой, благодаря обритой голове похожий на скинхеда. На снимке он был обведен кружочком.

— Парня на заднем плане зовут Рональд Нидерман. Это снимок семнадцатилетней давности, и ему здесь восемнадцать лет, так что теперь должно быть тридцать пять. Все совпадает с данными того гиганта, который похитил Мириам By. Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что это он. Больно уж снимок старый, и качество тоже плохое. Но я бы сказал, что сходство очень большое.

— Откуда вам прислали этот снимок?

— Из «Динамика» в Гамбурге. Старый тренер, которого зовут Ханс Мюнстер.

— Ну и?

— Рональд Нидерман выступал за этот клуб один год в конце восьмидесятых. Вернее сказать, пытался выступать за клуб. Я получил письмо сегодня утром и переговорил с Мюнстером по телефону, прежде чем идти к вам. Если изложить вкратце то, что рассказал Мюнстер… Рональд Нидерман жил в Гамбурге и связался в восьмидесятые годы с бандой скинхедов. У него есть брат на несколько лет старше. Брат — очень хороший боксер, он-то и привел его в клуб. Нидерман-младший отличался страшной силой и исключительными физическими данными. Мюнстер сказал, что еще ни у кого не встречал такого жесткого удара даже среди элиты. Как-то они измеряли силу удара, и в его случае аппаратуру зашкаливало.

— То есть он, очевидно, мог бы сделать в боксе отличную карьеру, — сказала Эрика.

Паоло Роберто отрицательно мотнул головой.

— По словам Мюнстера, на ринге он никуда не годился, причем по нескольким причинам. Во-первых, он не мог выучиться боксу. Он стоял на месте и молотил кулаками куда попало. Он был феноменально неуклюж, и то же самое относится к парню, с которым я дрался в Нюкварне. Но что хуже всего, он не соизмерял собственную силу. Иногда ему удавалось попасть в противника, и в некоторых случаях это приводило к страшным травмам во время тренировочных боев. Тут были и сломанные носы, и переломанные челюсти, и вообще совершенно ненужные травмы. Они просто не могли оставить его в клубе.

— Мог бы стать боксером, да не сумел, — сказала Малин.

— Вот именно. Но решающую роль сыграла причина медицинского характера.

— Это как же?

— Этот парень казался просто неуязвимым. Как бы его ни побили, ему все было нипочем — отряхнется и продолжает бой. Выяснилось, что он страдает редчайшей болезнью, которая называется congenital analgesia

— Congenital… и как там дальше?

— Analgesia. Я посмотрел по справочнику. Это наследственный генетический порок, при котором передающая субстанция в нервных синапсах не функционирует должным образом. Он нечувствителен к боли.

— Господи! Так для боксера это же, наверное, просто дар божий!

Паоло Роберто покачал головой.

— Напротив. Эта болезнь, можно сказать, опасна для жизни. Большинство больных врожденной анальгезией умирают в сравнительно молодом возрасте, лет двадцати — двадцати пяти. Боль — это тревожная сигнализация организма, которая предупреждает, что что-то не в порядке. Если ты положишь руку на раскаленную плиту, то боль заставит быстро ее отдернуть. А при этой болезни ты даже ничего не заметишь, пока не запахнет паленым мясом.

Малин и Эрика посмотрели друг на друга.

— Вы это серьезно? — спросила Эрика.

— Абсолютно серьезно. Рональд Нидерман не чувствует совершенно ничего и идет по жизни словно под мощным местным наркозом. Ему удалось прожить так долго, потому что в его случае этот недостаток компенсируется другим врожденным свойством. Он обладает исключительными физическими данными, у него необычайно крепкий костяк, и это делает его почти что неуязвимым. Его природная сила уникальна. И по-видимому, на нем все очень быстро заживает.

— Как я теперь понимаю, матч с ним был очень интересный.

— Да уж! Не хотел бы я его повторить. Единственное, что на него произвело какое-то впечатление, это когда Мириам By двинула его в пах. На несколько секунд он даже рухнул на колени… Вероятно, это случилось потому, что такого рода удар вызывает какую-то моторную реакцию, так как боли он и тут не почувствовал. Можете мне поверить, я на его месте вообще упал бы замертво.