Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги - Росс Макдональд

— Я бы не стал говорить день или два никому. Сервантес и Вирджиния исчезли. Она, может, находится в опасности.

— В опасности от него? — спросила миссис Грэнтам с нетерпением.

— Может быть.

Я не знаю, чего он хочет от Вирджинии: возможно это было что-то, чего не существовало. И я не знал, что он предпримет, когда обнаружит, что это мираж.

Миссис Грэнтам ткнула свою сигарету в пепельницу отеля «Брейкуотер» и бросила окурок в чашку без ручки, в которой уже лежали другие окурки.

Она наклонилась ко мне доверительно и сердечно:

— Что-нибудь еще хотите знать?

— Да. Сервантес ничего не рассказывал вам о тех людях, с которыми уехал?

— Этой паре? — Она показала пальцем на снимок, лежащий у нее на коленях. — Я забыла, что он точно сказал. Мне кажется, он сказал, что это его друзья, прибывшие сюда, чтобы его забрать.

— Он не сказал, кто они такие?

— Нет, но было похоже, что они изрядно набрались перед отъездом. Он сказал, что они из Голливуда и они посадят его на самолет.

— Какой самолет?

— Самолет во Францию. Я думала тогда, что это болтовня. Но сейчас не знаю. Он на самом деле был во Франции?

— Возможно.

— Откуда он достал деньги? Его семейство действительно имеет деньги в Испании?

— Замки, во всяком случае.

Я подумал, когда уезжал, что Мартель был одним из тех опасных мечтателей, которые живут и руководствуются своими мечтами. Лжец, который заставляет свою ложь становиться правдой. Его мир был ярко расцвечен человеком, как картины на стенах у Таппинджера, которые могли быть его первым видением Франции.

21

У кассира Благотворительного госпиталя глаза были подобны калькулятору. Она смотрела на меня через решетку своей кабинки, будто подсчитывала мои доходы, вычитая мои затраты и выводя под конец баланс.

— И сколько же я стою? — бодро спросил я.

— В живом или в мертвом состоянии?

Это меня остановило.

— Я хочу заплатить еще за один день за Гарри Гендрикса.

— В этом нет необходимости, — сказала она. — О нем заботится жена.

— Эта рыжая? Она была здесь?

— Она приходила и посидела у него несколько минут сегодня утром.

— Я могу побывать у него?

— Вы должны спросить старшую медсестру, она на третьем этаже.

Старшая медсестра была сухой, тощей, в накрахмаленном халате, с тонким ртом, бесцветной особой, которая заставила меня ждать, пока она сделает записи на сегодняшний день. Она позволила мне сказать ей, что я детектив и работаю с полицией. После этого она стала более дружественной.

— Я не вижу причины, чтобы вы не могли задать ему несколько вопросов, но не утомляйте его и не расстраивайте.

Гарри находился в отдельной комнате с окнами, выходящими на город. С повязками на голове и лице он был похож на запеленатую мумию.

Я принес серо-жемчужную шляпу, и он остановил на ней глаза.

— Это моя шляпа?

— Это та шляпа, которую ты носил вчера. Внутри, однако, значится имя Спилмен. Кто он такой?

— Не знаю.

— Ты носил его шляпу.

— Я носил? — Он задумался и сказал: — Я купил ее на распродаже.

Я не поверил ему, но говорить об этом не стал. Я положил шляпу на шкаф.

— Кто избил тебя, Гарри?

— Точно не знаю. Я его не видел. Было темно, и он напал на меня сзади, сбил меня с ног. Затем, как говорит доктор, он ногами бил меня по лицу.

— Молодец парень. Это был Мартель?

— Да. Это произошло там, у него. Я ошивался около его дома. Ветер так шумел, что я не слышал, как он подошел сзади. — Его пальцы шарили по простыне, покрывавшей его тело. — Он, должно быть, меня здорово отделал. У меня каждая косточка болит.

— Ты еще побывал и в автомобильной аварии.

— Как так?

— Мартель засунул тебя в багажник твоей машины и поставил ее на набережной. Какие-то пьяницы украли ее и разбили.

Он застонал.

— Это не моя машина. Моя старая отказала, и я занял «кадиллак» на стоянке. Ни страховки и вообще ничего. Она совсем разбита?

— Ремонту не подлежит.

— Хочу тебе сказать. Еще кое-что надвигается. — Он молчал около минуты, уставившись в небо. — Я думал о себе сегодня. Могу поспорить нет, спорить не буду, просто скажу: я самый большой неудачник к западу от Миссисипи. Я даже не заслуживаю, чтобы жить.

— Этого все заслуживают.

— Хорошо тебе это говорить. Между прочим, они сказали мне, что мистер Арчер заплатил деньги за эту палату. Это ты сделал?

— За двадцать долларов.

— Большое спасибо. Ты настоящий парень.

— Забудь. Мне платят.

Но его это тронуло.

— Я полагаю, я удачлив, прежде всего, я живой. Затем моя жена навестила меня, получилось, будто у меня есть дом.

— Китти все еще в городе?

— Сомневаюсь. Она сказала, что уедет. — Его голова лежала на подушке без движения. — Я не знал, что вы знакомы.

— Мы беседовали вчера. Она красивая женщина.

— Мне ли не знать. Когда я ее потерял, это было равносильно тому, что я потерял и луну, и звезды, парень.

— Это Кетчел увел ее у тебя?

— Ты его тоже знаешь? — произнес он после молчания.

— Я знаю кое-что о нем. То, что знаю, мне не нравится.

— Чем больше узнаешь о Кетчеле, тем меньше он нравится, — сказал он. — Самая большая глупость в моей жизни — это то, что я попался на его крючок. Из-за этого я потерял Китти.

— Каким образом?

— Я картежник, игрок, — сказал он. — Не знаю почему, но я им являюсь. Я люблю игру. Я чувствую, что я живу. Я, должно быть, ненормальный. Казалось, он смотрит в дыру. — И вот в одно жар-кое утро я вышел из клуба «Скорпион» на улицу Фремонт без всего: без жены, без денег. Как тебе это нравится? Я проиграл жену в карты — в крап. Она почувствовала такое отвращение ко мне, что ушла с ним.

— С Кетчелом?

Гарри лежал и смотрел на свою шляпу на шкафу.

— Его настоящее имя Лео Спилмен. Кетчел — этим именем он пользуется. Это его старое имя, когда он был боксером. Кайо Кетчел — он называл себя. Он был вполне приличный тяжеловес до того, как посвятил себя полностью рэкету.

— А каким рэкетом он занимается?

— Назови любой, и он в нем имеет долю, или раньше имел. Он начал с игровых автоматов на Среднем Востоке и оброс жиром на армейских базарах. Можно сказать, что он и до сих пор занимается игровыми автоматами. Он главный владелец клуба «Скорпион» в Вегасе.

— Странно, я никогда не слышал его имени.

— Он тайный владелец, кажется, так они это зовут. Он научился не трепать свое имя и разъезжает под именем Кетчел. Лео Спилмен — отдает плохим душком. Сейчас, конечно, он наполовину в отставке. Я не видел его много лет.

— Как ты заполучил его шляпу?

— Ее дала мне Китти, когда приходила на прошлой неделе ко мне. Лео значительно крупнее меня, но размер головы у нас тот же. А мне нужна была шляпа, чтобы выглядеть прилично в Монтевисте.

— Где можно найти Лео?

— Думаю, в клубе «Скорпион». У него там был двойной номер рядом с офисом. Я знаю, у него и Китти имелось убежище где-то в Южной Калифорнии, но она даже намеком не показывала где.

— А как насчет его скотоводческого ранчо?

— Он продал его давным-давно. Китти не нравилось, что он занимается клеймением телят.

— Ты не терял ее из виду, так получается?

— Не совсем. Но я встречался с ней все годы. Когда она попадает в тяжелое положение или действительно нуждается в помощи, она возвращается к старому Гарри. — Он поднял голову на несколько дюймов от подушки и посмотрел на меня. — Я вступаю на равные с тобой, Арчер, и знаешь почему? Мне нужен союзник, партнер.

— Ты вчера это говорил.

— Сегодня он мне еще больше нужен. — Медленным движением подбородка он обратил внимание на свою беспомощность и уронил голову обратно на подушку. — А ты настоящий друг. Я собираюсь предложить тебе равную долю в действительно большом деле.

— Например, сотрясения мозгов?

— Я говорю серьезно. Можно получить сотню тысяч запросто. Это не смешки и не шутка.

— Ты имеешь в виду деньги, которые украл Мартель-Сервантес?

— Мартель, какое еще имя ты сказал?

— Сервантес. Это другое имя, которое использовал Мартель.

— Ничего себе, парень! — Гарри даже привстал. — Он у нас в руках.

— К несчастью, мы не можем достать его. Он в бегах с сотней тысяч наличными. Если даже мы и наложим на них лапу, не захочет ли Спилмен получить их назад?

— Нет, — он сделал рукой отрицательный жест. — Сотня тысяч или две это орешки для Лео. Он оставит их нам, Китти сказала. Деньги, которые действительно их интересуют, его и Китти, исчисляются миллионами. — Он поднял руку, как бы имитируя салют, и держал так несколько секунд. Затем упал обратно на подушку.

— Мартель украл у него миллионы?

— Так говорит Китти.