Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

ожидал прибытия паломников, встретил их и разместил их в своем доме, как когда-то делал его соотечественник Леон де Молин. Автор итинерария говорит, что Бернардо был очень добр и любезен с иностранцами. Чуть ниже автор рассказывает о доме Бернарда, который он не без основания называет дворцом. "В его дворце, — пишет автор, — есть прекрасный фонтан, который рассеивает воду в разные стороны, а потом получается прекрасный бассейн. Ограда дома сделана из великолепного мрамора. А также здесь есть две поляны (vagli) и сады, полные самых разнообразных деревьев и цветов, пребывая в которых наслаждаешься". Фонтан также сделан из мрамора, украшен красивыми камнями и голубой майоликой. От него отходили каналы, которые подходили к стенам самого здания, — пишет автор итинерария[1612]. В это же время в Иерусалиме постоянно находился венецианский консул, готовый по возможности прийти на помощь не только своим соотечественникам, но и любому европейцу, оказавшемуся в захваченной турками Святой Земле[1613]. Однако путешественники конца XVI в. жалуются на плохие условия жизни в Бейруте, где они не встретили ни одного венецианца. Сами того не желая и не задумываясь об этом, Квирини и его спутники зафиксировали в своих жалобах упадок города и его международного рынка. На протяжении всего позднего средневековья Бейрут был одним из важнейших портов и рынков Сирии, где венецианцы чувствовали себя в полном смысле, как дома. В городе находилась одна из крупнейших факторий венецианского купечества на сирийском побережье. Достаточно, наверное, вспомнить о нападении на город маршала Бусико в 1403 г., во время которого пострадали преимущественно венецианские купцы[1614]. В конце XVI в. Бейрут приходит в упадок, что совпадает по времени с упадком многих некогда процветавших торговых центров Эгеиды[1615].

Итак, с середины XIV в. отношения Венеции с Кипром развивались столь успешно, что она решила оспорить пальму первенства на острове у самой Генуи. В 1360 г. Пьер I Лузиньян подтвердил все привилегии венецианцев на Кипре, полученные ими при Генрихе II и Гуго IV.

1) Все венецианцы должны иметь полную свободу и налоговые привилегии, а именно: не платить никаких налогов, податей, коммеркиев, не иметь никаких препятствий[1616] при продаже и покупке товаров, их хранении и взвешивании при ввозе и вывозе товаров в любом порту Кипра. Однако если кипрские бароны и рыцари имеют в своих имениях юридически установленный порядок, им следует платить соответственные пошлины при купле и продаже, дабы не нанести им ущерба.

2) В Никосии, Лимассоле, Фамагусте и Пафосе венецианцы имели право иметь свою церковь, лоджию, дом для байло, улицу, не окруженную стеной, свои места для взвешивания, контролируемые венецианскими чиновниками, за которые также не взимались ни налоги, ни арендная плата (affictus).

3) Гарантия свободы передвижения по всему острову.

4) Запрет распространяется только на вывоз с Кипра стратегических товаров, согласно постановлениям Апостольского престола.

5) Венецианцы имеют право пользоваться карцерами короля.

6) Если есть сомнение в том, что заявитель является венецианцем, следовало предоставить двух свидетелей, которые могли бы подтвердить гражданство человека. В таком случае его следовало считать венецианцем.

7) Проблемы между венецианцами должны разбираться в венецианской курии, за исключением дел крови: убийства и насилия. Если же второй стороной является не венецианец, дело передавалось в королевский суд.

8) Венеция обязуется не заключать какие-либо союзы против короля и его королевства.

9) Венецианцы, находящиеся на острове, в случае внешней опасности должны его защищать. Король в такой ситуации имеет право воспользоваться лошадьми и оружием граждан Республики св. Марка.

10) В случае кораблекрушения, которое потерпит венецианец в водах Кипра, спасенные вещи возвращались пострадавшему. В случае его гибели вещи возвращались наследникам. При отсутствии таковых — республике[1617].

Как видим, в договоре повторяются все прежние привилегии и обязательства венецианцев на Кипре: право экстерриториальности, беспошлинной торговли, отмена налогов, свобода передвижения. В то же время нельзя не заметить, что Пьер I подтвердил привилегии Венеции на четыре года раньше, чем Генуе. Более того, генуэзцам в прямом смысле пришлось "выбивать" прежние льготы. Как никогда был важен пункт договора о возможности использования военных ресурсов граждан республики, находившихся на Кипре. Эта статья соглашения — не новшество. Точно такое же условие зафиксировано в межгосударственном договоре 1328 г.[1618] Логика короля понятна. Именно на венецианцев, как на основных союзников, Пьер I делал ставку в проведении своей крестоносной политики. Кроме того, венецианцам отводилась роль политико-экономического противовеса "зарвавшимся" генуэзцам внутри королевства. Королевская поддержка и расположение, однако, вскоре привели к ощущению, что теперь пришло время венецианцев забыть о вторых ролях и занять первостепенные позиции на острове.

В 1372 г., как мы уже знаем, во время коронации Пьера II Лузиньяна венецианцы развязали крупный скандал и драку с генуэзцами, чем спровоцировали войну между Кипром и Генуей, глубочайший политический и последовавший за ним экономический кризис в королевстве. Война стоила короне Фамагусты, а венецианцам всех торговых льгот в ней. С практической точки зрения, война оказалась большим просчетом Венеции. Без порта и рынка Фамагусты нормальное функционирование венецианской торговли на Востоке было затруднительно. Венеция не потеряла доступ к порту и рынку Фамагусты. Сюда по-прежнему приходили венецианские купцы, загружались и разгружались венецианские корабли, в городе постоянно находилась венецианская администрация, отныне представленная консулом, а не байло, действовала венецианская лоджия. Однако невозможно было смириться с потерей права беспошлинной торговли в городе. Невозможно было забыть о своих прочных позициях на рынке города, полной свободе и судебной независимости от местной власти. Резиденция венецианского байло, находившаяся в Фамагусте с начала XIV в., после войны 1373–1374 гг. была перенесена в Никосию. Правда, в 1392 г. в массарии Фамагусты Даниэль Морозини назван консулом и байло в Фамагусте (Daniele Morexino venetus consul summum baylo venetorum in civitatis Famaguste)[1619]. Из-за этого упоминания К. Оттен-Фру задается справедливым вопросом, действительно ли байюлат был перенесен в Никосию до 1392 г., либо же просто в данный момент один чиновник исполнял обе функции[1620]. Коллега оставляет вопрос открытым. Между тем, она поняла "consul summum baylo" как "консул и байло". Нам же представляется, что фразу следует понимать как "консул, в крайнем случае, байло". Тогда следует признать, что две должности не сливаются в одну, а генуэзская администрация в определенных случаях лишь допускала возможность исполнения функции байло в городе венецианским консулом, что и произошло в 1392 г. и нашло свое отражение в Массарии. Все остальные массарии и документы конца XIV–XV вв. фиксируют присутствие в Фамагусте только венецианского консула.

Теоретически венецианцы в генуэзской Фамагусте были поставлены в равные или даже чуть более привилегированные условия по сравнению со всеми другими торговыми нациями. Они, как генуэзцы, должны были