Человек из очереди. Шиллинг на свечи - Джозефина Тэй

от решения, как и в начале трапезы. Как ему хотелось оказаться одним из блестящих детективов со страниц приключенческих романов, знаменитых безошибочным чутьем и искусством принимать единственно верное решение. Но он был всего лишь обычный трудяга — инспектор уголовного отдела, честно исполняющий свой служебный долг, с обычными умственными способностями. Пока ему представлялся только единственно возможный путь — серьезный разговор с одним из двоих. Предпочтительно — с Хармером. Почему именно с ним? Ну хотя бы потому, что его легче разговорить. Ладно, надо прямо признать: потому, что это не грозит крупными неприятностями. Господи, как скверно, когда твое второе «я» все время следит за всем, что ты делаешь и почему!

Он отказался от второй чашки кофе, с улыбкой вспомнив Риммела. Хороший парнишка. Со временем из него выйдет прекрасный детектив.

Он позвонил в студию и осведомился, сможет ли мистер Хармер уделить время Алану Гранту где-то между пятью и восьмью вечера.

Ему ответили, что мистера Хармера в Лондоне нет. Он отправился к Лени Примхофер, кинозвезде из Европы, которая сейчас в Уайтклифе. Он пишет для нее песню. Нет, сегодня он не вернется. Адрес? Пожалуйста: Толл-Нэтч, Уайтклиф, номер телефона 3025.

Грант дозвонился по указанному номеру, где ему сказали, что мистер Хармер с фрейлейн Примхофер отправился на машине за город и не вернется раньше восьми.

Уайтклиф — это, собственно, продолжение Вестовера, скопление роскошных вилл, выстроенных на утесе, вдали от шумных туристов и замусоренных пляжей. За Грантом все еще сохранялся номер в «Моряке», туда он и отправился, и там к нему присоединился Вильямс. Оставалось лишь ждать ордера на арест из Ярда и визита Хармера.

Хармер явился как раз в часы коктейля — перед обедом.

— Собирались пригласить меня отобедать, инспектор? — начал он. — Если не собирались, скажите все же «да», не портите вечер, а я заплачу. Еще один час с этой женщиной — и я свихнусь. Волчица. Дура, каких мало. Повидал я звезд на своем веку, но эта — вне всякой конкуренции. Сплошная трескотня вперемешку с немецким гарниром из французских словечек для красоты. Официант! Что будете пить, инспектор? Не будете? Да бросьте, выпейте! Нет? Ну, ничего не поделаешь. Один коктейль с джином, официант. С вашей-то талией можно позволить себе пить, инспектор. Только не пытайтесь меня убедить, что вы искренний сторонник сухого закона!

Грант заверил, что ничего не имеет против выпивки.

— Ну, какие новости? У вас ведь есть новости, не так ли? — посерьезнев, спросил Хармер и пристально посмотрел на Гранта. — Что-нибудь действительно важное?

— Я просто хотел бы уточнить, что вы делали в Дувре в ночь на четверг.

— В Дувре?

— Да, больше двух недель назад.

— Кто вам наболтал эту чепуху?

— Послушайте, мистер Хармер, ваша неискренность все усложняет. Она мешает нам найти убийцу Кристины Клей. Ваш рассказ о том, чем вы занимались в ту ночь, поможет отбросить весь не относящийся к делу мусор, который затрудняет наше продвижение вперед. Мы не в состоянии четко представить себе картину преступления из-за массы всякого хлама, который на нее налип. Вы же хотите, чтобы мы нашли убийцу? Так помогите нам!

— Вы мне нравитесь, инспектор. Я никогда не думал, что полицейский может мне так понравиться, как вы. Но я вам уже сказал: в поисках коттеджа Крис я заблудился и провел ночь в машине.

— А что, если я представлю свидетелей, которые подтвердят, что видели вас в Дувре?

— Я и тогда буду утверждать, что спал в машине.

Грант разочарованно замолчал. Теперь ему таки придется объясняться с Чампни.

В маленьких глазках Хармера мелькнуло что-то близкое к сочувствию.

— Видно, вы совсем не высыпаетесь, инспектор. Как бы вам не свалиться. Перемените-ка свое решение, выпейте. Стаканчик-другой делает чудеса: все сразу встает на свои места.

— Если бы вы не настаивали на том, что спали в машине, то и у меня появился бы шанс отоспаться наконец в собственной постели! — раздраженно проговорил Грант, распрощался менее вежливо, чем делал это обычно, и поднялся к себе в номер.

Гранту хотелось увидеться с Чампни до того, как Джейсон Хармер может предупредить его о том, что инспектор стал наводить справки. Лучше всего было бы позвонить и попросить Чампни приехать в Вестовер. Послать за ним машину, если понадобится. А тем временем продолжать расспрашивать Хармера, пока Чампни не выедет из Лондона. Но оказалось, что Чампни уже оттуда выехал. В Эдинбург, где выступал на семинаре по теме «Будущее Галарии».

Опять ничего не получалось. Джейсон наверняка успеет связаться с Чампни по телефону или послать телеграмму задолго до того, как Грант попадет в Эдинбург. Грант распорядился, чтобы оба вида связи находились под наблюдением, и снова спустился вниз, где Джейсон все еще сидел с бокалом в руках.

— Знаю, вы мне не симпатизируете, инспектор, но, как перед Господом Богом, вы мне нравитесь, и, как перед Господом Богом, эта дама Лени внушает мне чистый ужас. Может, хоть на время забудем о том, что вы — детектив, а я подозреваемый, и все-таки пообедаем вместе, а?

Грант не мог удержаться от улыбки — и не стал отказываться. Джейсон тоже понимающе улыбнулся:

— Только не воображайте, будто к концу нашего с вами обеда вы сумеете добиться от меня признания, что я не проспал в машине всю ночь.

Вопреки ожиданиям, Грант получил истинное удовольствие от их совместной трапезы. Это была интересная партия — каким-то образом поймать Джейсона на лжи. Еда была великолепна, а Джейсон — остроумен.

Поступило еще одно сообщение: лорд Эдуард выезжает обратно первым утренним поездом и часам к пяти прибудет в Лондон. Грант с первой утренней почтой получит из Ярда ордер на арест Герберта Готобеда.

Итак, Грант отошел ко сну в «Моряке» по-прежнему недоумевающий, но не отчаявшийся: по крайней мере на завтра программа действий была для него ясна. Заночевал в «Моряке» и Джейсон, решив, что на этот день с него одной встречи с Лени более чем достаточно.

Глава двадцать четвертая

Кухня в «Моряке» находилась под самой крышей: согласно последним изысканиям строителей, при таком расположении все запахи должны были уходить наверх, в воздух. Предполагалось — опять-таки по новейшим правилам, — что она будет целиком работать на электричестве. Но у великого магистра поварского искусства Генри были свои правила. Он был родом из Прованса, и готовить на электричестве — мой Бог, да это ужас, просто ужас! Если бы Господь хотел, чтобы готовили на электричестве, он бы не создал огонь. Генри получил и плиты и жаровни. И