Это было жаркое, жаркое лето - Алексей Князев

- Ладно, пойдем уж, мафиози ты мой доморощенный... - засмеялась Таня, а про себя подумала: "Вот как раз они-то уже давно мечтают заполучить такого вот тупорылого Толика из России в свои дружные мафиозных ряды. А как же!.." - Знаешь что, пройдемся-ка лучше пешком, а то нам еще три дня безвылазно сидеть. Хоть прогуляемся напоследок.

- Пошли, - согласился Анатолий, предвкушая три беззаботных дня сладкого заточения...

Таня Смирнова, проводив шефа, который отправился улаживать вопрос с деньгами для выкупа дочери, переведя, наконец, дух, сидела у себя в приемной и пила кофе, исправно выполняя наказ патрона безвылазно сидеть в офисе, чтобы не пропустить возможного звонка похитителя - мало ли что может взбрести тому в голову. Вдруг внизу, наверное на проходной, послышался какой-то громкий гам. Он то затихал на какое-то короткое время, то возобновлялся с новой силой, еще пуще прежнего, и, как показалось Тане, потихоньку приближался к ее приемной.

Что еще за чертовщина? - подумала она. - Такого за все время ее работы здесь еще ни разу не бывало - наоборот, обычно в здании царила полусонная тишина, ведь в нем сосредоточились пять солиднейших фирм города, одна только аренда помещения обходилась им в целое состояние. Это же не кафе, где каждый божий день скандалят пьяные посетители... - Татьяна прислушалась. - Ну да, вроде кто-то громыхает сюда по коридору. Может, это уже шеф вернулся, получив какие-нибудь новости? Да нет, он же только что уехал. Впрочем, мало ли что могло произойти - ведь этот похититель так подло нарушил всю их спокойную, размеренную жизнь.

Дверь в приемную вдруг с треском распахнулась от невиданной силы удара и, едва не сорвавшись с петель, тут же громыхнула вторично - на сей раз уже о стену. Татьяна от неожиданности вздрогнула, захлебнулась глотком ароматного кофе и, судорожно закашлявшись, выронила из рук чашечку, которая с треском раскололась о пол, кажется, еще и ошпарив кипятком ей ноги, но она этого даже не почувствовала - открыв рот, девушка с ужасом глядела на растрепанную фигуру, грозно остановившуюся на миг в дверях ее приемной.

- Это ты, что ли, секретуткой здесь будешь? - Потрясая каким-то листком бумаги, фигура с удивительной для ее грузной комплекции быстротой приблизилась к ошеломленной Тане и, не теряя времени даром, закатила ей такую оглушительную оплеуху, что бедная девушка кулем рухнула на пол, поверх раскололовшейся кофейной чашки...

Открыв через некоторое время глаза, прямо перед своим носом очнувшаяся Таня увидела безразмерные стоптанные шлепанцы, из которых произрастали массивные столбообразные икры, какие можно наблюдать у некоторых профессиональных футболистов или же ведущих культуристов мира.

С усилием приподнимаясь на четвереньки, охваченная страхом Таня задрала голову, вглядываясь. Начиная примерно с середины этих производящих впечатление икр, дальнейшему изучению тела объекта мешал засаленный байковый халат, который Таня решилась бы использовать разве что в качестве ветоши. В этот просторный и, видимо, чрезвычайно удобный для его хозяйки халат можно было бы без труда вместить по меньшей мере две женщины Таниной комплекции.

Монументальная кряжистая фигура, как отвлеченно заметила девушка, все продолжала сотрясать воздух каким-то загадочным листком, отчего при каждом резком движении живот незнакомки, напоминавший разросшийся гриб дождевик, колыхался, заставляя трястись пристроившиеся на нем две массивные груди. Но главным, поразившим Таню в этой фурии, было лицо, в которое она сейчас со смертельным испугом вглядывалась, выпрямившись, наконец, во весь рост.

Заплывший жиром подбородок, почти полное его отсутствие... Пухлые губы, распахиваясь в беззвучном крике, обнажали целый Клондайк золотых зубов с некоторым наличием своих, природных. Дряблые щеки, густо намазанные какой-то жирной гадостью желтого цвета и своей консистенцией отдаленно напоминающей несвежую творожную массу... Только когда Татьяна заметила, что в нижнем углу одной из щек к этой массе прилипла долька огурца, у нее мелькнула догадка, что вся эта пакость является всего лишь обыкновенной маской для лица, рецепт которой, скорее всего, был позаимствован хозяйкой из "Работницы" или "Крестьянки"...

Узкие глазки-щелочки страшной женщины были едва различимы, попираясь с одной стороны трясущимися дряблыми щеками, и массивными надбровными дугами - с другой, из-за чего различить их цвет Татьяне не представлялось возможным. Но самое сильное впечатление произвели на нее волосы, цветом напоминающие ярко-рыжие клоунские, цирковые. Эти цирковые волосы были намотаны на множество дырчатых бигуди, облепивших голову ворвавшейся подобно раковинам, присосавшимся к днищу гордого фрегата...

"Но почему это ужасное существо не кричит, а только беззвучно открывает рот? - пыталась сообразить, пошатываясь и еще не до конца придя в себя после полученной оплеухи, Татьяна. - Да плюс ко всему у меня почему-то звенит в ушах... Боже! Да я, кажется, просто оглохла! - внезапно поразила несчастную девушку страшная догадка, и она едва не лишилась сознания вновь. - Но я вовсе не хочу оставаться глухой!.." - чуть было не закричала она, и бог, кажется, услышал ее мольбу, а может, просто листочек, на манер вентилятора вращавшийся перед ее лицом, на котором горел след полученной пощечины, обеспечил ей доступ свежего воздуха - во всяком случае, чудо произошло, и к ней вновь вернулся слух; правда, она сейчас же об этом пожалела, ибо теперь в ее несчастные уши ворвался рев, сравнимый с ревом Ниагарского водопада или взлетающего авиалайнера:

- ...твою мать! Проститутка! Да я тебя в порошок!.. Юбку короткую надела, тварь позорная! Ляжками своими тощими сверкает, задницу свою, мужиками драную, заголила! Да я тебя сейчас!.. Подстилка худосочная!

- Кто... вы?.. - едва смогла невнятно пролепетать Таня, уже, впрочем, начиная догадываться, что перед ней никогда не виденная ею ранее Альбина Георгиевна, жена патрона.

- ...потаскуха! Твою мать! Вот я тебе покажу, кто я такая! - вновь оглушил бешеный крик несчастную женщину, одновременно забив ноздри ее симпатичного носика резким ароматом лукового перегара, а Альбина Георгиевна тем временем, с завидной для ее комплекции ловкостью проделала сразу два дела одновременно. Она закатила Тане вторую мощнецки-звонкую пощечину теперь уже по второй щеке, очевидно для равновесия; и сунула упавшей в кресло на колесиках, в котором та пила кофе до начала этих событий, девушке тот самый листок, из-за которого, как смутно догадывалась Таня, и разгорелся весь этот сыр-бор...

Уставившись на листочек, с трудом различая прыгающие в глазах буковки машинописного текста, она смогла какими-то урывками выхватить фрагменты: "Уведомляю Вас, что... со своей секретаршей... в интимных отношениях... уже давно... я, как честный человек и просто человек, который... не могу молча смотреть... за вашей спиной... его секретарша... беременна от него и ныне пребывает на четвертом месяце... скоро с Вами разведется... Доброжелатель..."

- Развести меня с мужем хочешь? - Альбина Георгиевна, грозно уперев руки в бока, в упор разглядывала до смерти перепуганную, сжавшуюся в кресле Татьяну. - Ишь ты, щепка какая... Да я таких как ты... - И неожиданно снова сорвалась на крик:

- Проститутка! Женить на себе его захотела? Беременная уже, сучка! Тварь! А ну, показывай, где он тут тебя отгуливает? А ну, показывай заодно и свой живот, потаскуха!

Я тебе прямо сейчас аборт сделаю!

Внимание девушки, находившейся в состоянии самого настоящего шока и которая решила, что настал ее смертный час и даже не находила сил оплакать свою молодую и, очевидно, подходящую к трагическому концу жизнь, внезапно привлек узкий лоб Альбины Георгиевны. Словно загипнотизированная, не отдавая отчета в своих действиях, она не сводила глаз с двух толстенных синих вен, набрякших под жирной морщинистой кожей.

"Какой ужас... - пронеслось у нее в голове. - Да нет же, такого просто не может быть, мне это лишь чудится..."

Она еще ни разу не видела ничего более страшного - ведь с таким хозяйством на лбу просто не живут, такое невозможно.

Это самая настоящая мистика, небывальщина. Подобного вида вздувшиеся вены девушке частенько приходилось наблюдать на мощно вздыбившихся орудиях мужчин, где их переплетения в этот интимный момент выглядели если уж не красиво, то, по-меньшей мере, естественно, чем-то даже ее умиляя и привораживая, но на лбу этой грозной женщины они смотрелись просто ужасающе. Они сейчас лопнут, залив кровью весь офис. Нет, но они же действительно сейчас лопнут! Вот сейчас... Ну лопнут же! Вот-вот...

Внезапно Танины ноги резко оторвались от пола, тщетно стремясь поспеть за своей хозяйкой, которая в свою очередь потянулась за своей же рукой, которую, опять же в свою очередь, в своей мощной пятерне стиснула Альбина Георгиевна.

- А ну, пойдем, дохлая мерзавка, покажешь мне ваше логово! Показывай, показывай, беременная ты проститутка! Этот ваш гнусный притон, ваш поганый вертеп, где вы предаетесь лобковым утехам! Где он порет тебя как сидорову козу, где он трет такую вот дохлую щепку! Такую наглую, развратную сучку, бесстыдно оголяющую перед ним свою премерзкую, сотнями раз всеми отгулянную задницу! Где он дерет такую жердь! Мерзавку! Проститутку! - Альбина пошла по кругу, видимо, окончательно исчерпав свой словарный запас...