США: История страны - Дэниел Макинерни

Клинтон рассчитывал, что внимание к вопросам внешней политики поможет разрешить экономические проблемы внутри страны. Основываясь на дипломатических прецедентах до 1930 года, он ратовал за ослабление торговых барьеров в отношениях с другими странами. Логика президента была проста: нация, которая обеспечена источниками сырья и рынками сбыта, будет менее склонна прибегать к насилию как гарантии своей безопасности. В 1994 году вступили в силу новые торговые соглашения с Мексикой и Канадой. Клинтон также одобрил установку на снижение тарифов, выработанную международной организацией под названием «Генеральное соглашение по тарифам и торговле» (ГАТТ). Администрация президента рассчитывала на максимальное ослабление ограничений для американского экспорта и инвестиций.

Президент, однако, быстро усвоил, что это раньше трезвый экономический расчет служил наилучшим объяснением для человеческого поведения. Сегодня же главные проблемы – те самые, с которыми ему приходилось сталкиваться во внешней политике, – были связаны не с рыночными отношениями, а с такими категориями, как национализм, этническая и религиозная принадлежность. Счастье еще, что некоторые проблемы можно было решить за столом переговоров. Так, в 1993 году американская администрация выступила в роли посредника на Ближнем Востоке, результатом чего стало заключение соглашения между Израилем и Организацией освобождения Палестины. В апреле 1998 года президент Клинтон отправил своего представителя, бывшего сенатора Джорджа Митчелла председательствовать на мирных переговорах по Северной Ирландии. С его помощью делегаты Соединенного Королевства, Ольстерской юнионистской партии, социал-демократической и лейбористской партий, а также представители националистической организации «Шинн Фейн» достигли консенсуса и подписали так называемые «Соглашения Страстной пятницы».

К сожалению, не все конфликты удавалось уладить путем переговоров. Самый тяжелый кризис клинтоновской внешней политики был связан с событиями в Югославии, где обострилась давнишняя этническая вражда. После развала этого федеративного государства в 1991 году сербы вели бесконечную войну с хорватами и боснийцами за власть и территорию. Сербский президент Слободан Милошевич снабжал оружием отряды боевиков, которые проводили этнические чистки среди боснийских мусульман. Они нападали на мирное население, брали в плен, пытали и даже казнили ни в чем не повинных жителей. В 1992 году, после того как информация о чинимых зверствах просочилась в мировую печать, ООН и НАТО ввели миротворческие войска в зону конфликта. В конце 1995 года Клинтон собрал лидеров воюющих сторон в Дейтоне, штат Огайо, для проведения мирных переговоров. В декабре переговорщики, казалось, пришли к согласию, и все вздохнули с облегчением. Соединенные Штаты ввели в Боснию свои войска на правах миротворческого контингента НАТО.

В июле 1997 года Милошевич стал президентом Федеративной Республики Югославия и в таковом качестве обратил внимание на повстанческую активность в провинции Косово. И вновь международное сообщество было шокировано жестокостью, с которой осуществляется геноцид – на сей раз против этнических албанцев. В 1998 году Соединенные Штаты и их союзники по НАТО выступили с требованием прекратить истребление албанского народа. Милошевич проигнорировал эти требования, и тогда союзники начали бомбардировку сербских частей на территории Косово и Югославии. Кампания устрашения началась весной 1999 года и продолжалась 78 дней.

Клинтон приравнивал действия Милошевича к «Окончательному решению» Гитлера (по поводу истребления евреев). Он горячо доказывал, что в силу своего морального долга Соединенные Штаты просто обязаны вмешаться в эту ситуацию. Тот, кто безучастно наблюдает за кровавой резней в Косово, утверждал президент, является соучастником злодеяния. Для проведения военной кампании Клинтон избрал весьма рискованную стратегию с неопределенными перспективами на будущее: американское командование не имело даже четкого графика операций – все зависело от реакции сербов на требование вывести войска из Косово. Россия выразила свое неодобрение по поводу бомбардировок югославской территории. А неприятный инцидент, когда одна из бомб по ошибке угодила в здание китайского посольства в Белграде и повлекла за собой человеческие жертвы, стал причиной обострения американо-китайских отношений. И все же два с половиной месяца интенсивных бомбардировок сделали свое дело: Милошевич принял условия союзников и вывел сербскую армию с оккупированной территории. На этом военная кампания в Косово окончилась.

Заключение

В конце 1970-х годов американским политическим лидерам явно не хватало доверия и поддержки избирателей. Экономика страны перманентно страдала от застоя, инфляции и растущих долгов. В свою очередь, внешняя политика приносила одни неудачи и разочарования. Однако к концу 1990-х годов ситуация коренным образом изменилась. Три последних президента – Рейган, Буш и Клинтон – имели такую поддержку населения, о какой президенты 1970-х могли только мечтать. Каковы бы ни были их политические взгляды (и личные недостатки), одно можно сказать точно: эти трое вдохнули в Белый дом новую энергию и сделали его центром национального могущества. В политической обстановке «разделенного правления» республиканец, глава исполнительной власти, был вынужден работать с Конгрессом, где доминировали демократы. И, соответственно, президент-демократ должен был мириться с законодателями-республиканцами. Подобная система в корне меняла базовые установки либерализма «новой сделки», равно как и роль государства в политической и социальной жизни американцев. Политика, проводимая этими президентами, освободила экономику (по крайней мере, на какое-то время) от традиционного страха перед национальным пугалом – призраком беспощадной депрессии, который позже сменился ужасом перед неконтролируемой инфляцией. К концу века два важнейших показателя – вопиющая диспропорция в распределении национального богатства и удельный вес бедных в общем населении страны – начали постепенно снижаться. Бремя преступности также удалось облегчить, и жители крупных городов, таких как Нью-Йорк, наконец-то смогли вздохнуть свободно. Благодаря компьютеризации и продвинутым технологиям управления эффективность производства значительно повысилась, что позволило Соединенным Штатам успешно конкурировать на международном рынке. Сдержанная (порой даже откровенно пассивная) позиция, которой США благоразумно придерживались в период коренной ломки коммунизма, дала замечательные результаты в виде снижения международной напряженности и «пересмотра» глобалистской стратегии. Мы все помним, какая паника охватила мир в связи с наступлением нового тысячелетия, однако связана она была скорее со сменой часов на миллионах компьютеров, чем с перспективой всемирной ядерной катастрофы. Как отметил один политический обозреватель, «все принципиальные противоречия, которые когда-то разделяли правых и левых, – отношение к холодной войне, инфляции, преступности, государству всеобщего благосостояния, – будучи вопросами партийными, внезапно потеряли смысл».

Однако внутренние причины разобщенности сохранились. С политической точки зрения, по мере того как кандидаты все больше тяготели к «золотой середине», переполненный и расплывчатый центр оказался открыт для более сфокусированных призывов – как справа, так и слева. В области внешней политики тоже царила неопределенность. Лидеры государства сами точно не знали, как, где и когда Соединенные Штаты применят (если, конечно, применят вообще) ту немалую власть, которую упорно накапливали на протяжении последних пятидесяти лет. Для такого народа, как американский – традиционно приверженного идее глобальной интервенции и надежной защите национальных интересов, – присутствие демонической сверхдержавы, которая дышит ему в затылок с самого 1945 года, было не то что успокаивающим, но казалось вполне приемлемым при формировании внешней политики. Если рассматривать экономический аспект вопроса, следует сказать, что тот экономический подъем, который наблюдался в Соединенных Штатах в 1990-х, увы, не перешел автоматически в XXI век. Оказалось, что его довольно трудно поддерживать в новом столетии. А консолидация европейских стран и возрождение Азии сулили серьезную борьбу на международных рынках. В социальном плане ситуация в США тоже была далека от идеальной. Белое население по-прежнему находилось в привилегированном положении по сравнению с афроамериканцами, индейцами и латиноамериканцами. Разница в уровне жизни (а сюда мы включаем и доход на душу населения, и жилищные условия, и возможность получать образование и медицинскую помощь, и даже отношение в уголовном судопроизводстве), конечно, сокращалась, но безнадежно низкими темпами. Тенденция к снижению трудовой занятости и участия в профсоюзах, которая наметилась в XXI веке, еще более сужала возможности «цветного» населения для перехода в средний класс. В последнее время аналитики заговорили и об «информационном разрыве», усугубляющем положение национальных меньшинств: в то время как практически в каждой белой семье имеется в наличии компьютер (а часто и не один), малообеспеченные «цветные» семьи не могут позволить себе подобной роскоши и, как следствие, остаются в стороне от компьютерной революции.