Каган русов - Сергей Шведов

- Да здравствует император Иоанн, - первым крикнул магистр Константин. – Да здравствует императрица Феодора.

Этот крик был подхвачен всеми присутствующими. Двери собора распахнулись и брачная процессия торжественно проследовала под его величественные своды.

Домой Константин вернулся только под утро в сопровождении епарха Сисиния, решившего промочить горло у гостеприимного магистра.

- Вам письмо, господин, - склонился перед Константином вышколенный слуга.

Письмо было от уважаемого Натана. Магистр сразу узнал почерк иудея и с нетерпением развернул бумагу.

- Началось, - сказал он Сисинию, не отрывая глаз от исписанного греческой вязью листа. – Каган Святослав вернулся в Болгарию.

Глава 13

Возвращение кагана

Русы хлынули в пределы Болгарии, как поток с гор, сметая все на своем пути. Борис, успевший стать за это время царем, попробовал сопротивляться и собрал все имеющиеся силы у Переяславца. Битва была короткой, но кровопролитной. Союзные Святославу печенеги сковали действия болгарской конницы, а фаланга русов смяла пехоту царя Бориса и обратила ее в паническое бегство. Потеряв едва ли не половину своего войска, Борис отступил к Филлиополю. Царь надеялся на помощь Византии, на поддержку населения Болгарии, но его призывы о помощи оказались гласом вопиющего в пустыне. Фаланга русов тяжелым шагом прошла едва не половину Болгарии, круша по пути стены крепостей и городов. Слухи о зверствах кагана Святослава, сажавшего на колы пленных бояр дошла до ушей царя Бориса и воеводы Михаила раньше, чем русы осадили Филлиополь. Воевода Михаил, успевший хорошо изучить кагана, дрогнул сердцем первым.

- Надо бежать, - сказал он Борису, оглядывая окрестности Филлиополя с высокой крепостной стены.

- А к чему такая жестокость? - покачал головой молодой царь.

- Святослав – язычник, - вздохнул Михаил. – По их вере, нарушение клятвы самое тяжкое преступление, которое может совершить смертный. Клятвопреступников карает либо бог Перун, поражая их молнией, либо каган, сажая их на кол, который русы называют куем. Послать на куй – значит сделать человека изгоем как в мире этом, так и в мире том.

- Но я ведь клятвы ему не давал, - рассердился Борис.

- Зато ее давали многие бояре и мечники, в том числе и я, - глухо сказал Михаил. – Мы виноваты дважды: в том, что отреклись от Христа и в том, что изменили кагану. С такой тяжестью в душе победить не возможно.

Борис удивленно глянул на убеленного сединами воеводу. Этот человек не был похож на юнца, пошедшего на поводу у расторопных людишек. Чрезмерно жадным воеводу тоже нельзя назвать, и вряд ли русское или византийское золото способно было всерьез повлиять на его выбор.

- Почему ты изменил моему отцу? – тихо спросил Борис.

- А что мне оставалось делать? Я был среди тех, кто чинил расправу над нашими язычниками, сторонниками твоего дяди Баяна. С приходом Святослава они вновь воспрянули духом и присоединились к его войску. Болгар-язычников и сейчас немало в дружине Святослава. Я побоялся, что начнется резня. Что язычники начнут убивать христиан. Вот почему я переметнулся к Святославу. Я не себя спасал, Борис, я спасал и ближних, и дальних, рискуя не только жизнью, но и душой. А теперь, государь, ты должен спасти меня. Спасти всех нас. Всех тех, кто уже не способен сражаться и побеждать.

- Хорошо, Михаил, мы уйдем из Филлиополя.

Увы, царь Борис запоздал с принятием этого решения. Болгарское войско, покидающее древний город, было атаковано русами и печенегами. Устоять против столь мощного удара противника, превосходящего их по численности, болгары не смогли, как не смогли и укрыться за толстыми стенами. Русы ворвались в город на плечах неприятеля. По мощеным улочкам Филлиополя потоками сбегала кровь. Сам Борис уцелел чудом. Молодой рус, вряд ли превосходивший возрастом самого царя, вышиб у него меч из руки и произнес спокойно:

- Не торопись умирать, родович.

Это был князь Вратислав, родной брат кагана Святослава, сын двоюродной сестры царя Бориса княгини Ольги. Борис хоть и видел Вратислава в первый раз, но вовремя сообразил, что сопротивление бессмысленно и в таком пленении сраму для нет.

- Веди к кагану, - пожал он плечами, одновременно взмахом руки призывая своих мечников сложить оружие. Русы захватили уже весь город, и отстаивать дворец, не приспособленный для обороны, не имело никакого смысла.

- К кагану мы попасть всегда успеем, - криво усмехнулся Вратислав. – А пока я воспользуюсь твоим гостеприимством.

Гриди князя Вратислава уже разоружили дружинников царя Бориса и теперь теснили их во дворец. Растерявшиеся болгары хоть и не сопротивлялись, но откровенно недоумевали.

- Так будет лучше и для тебя и для них, - тихо произнес Вратислав.

До Бориса, наконец, дошло почему князь так старательно прячет захваченный полон за стены дворца. Этот человек пытается уберечь болгарского царя и его ближников от разгоряченных бойней русов и печенегов, которые уже чувствовали себя полными хозяевами города. А возможно, и от самого кагана.

- Но почему? – спросил Борис.

- Я обещал матери, княгине Ольге, что спасу жизнь и тебе, и твоему брату Роману, чего бы мне это не стоило. Роман тоже здесь?

- Здесь, - кивнул Борис на стоящего рядом безусого отрока.

- Лука, - обернулся Вратислав к рослому гридю. – Поставь людей у входа и не пускай никого.

- Твои люди христиане? – спросил Борис.

- Так же как и твои.

Царь Борис быстро вошел в роль гостеприимного хозяина и приказал перепуганным слугам накрыть стол. Разумеется и княжьи гриди, и царские мечники очень хорошо понимали, что время для общего пира сейчас самое неподходящее, а потому к столу не рвались. Борис и Вратислав сели друг против друга и почти одновременно подняли наполненные до краев кубки.

- За твое здоровье, князь.

- Сначала за твое, царь Борис, ты в этом доме хозяин.

Сидевший слева от Бориса боярин Симеон вдруг поперхнулся вином и испуганно покосился на двери. Двери открылись и в зал вошли два человека, облаченных в бронь и с волчьим шкурами на плечах. Один из них был высок и седовлас, другой молод и коренаст. Боярин Симеон из бордового стал мертвенно белым. Похоже, он узнал вошедших.

- Воевода Вадим, - представил седовласого царю Борису князь Вратислав. – Тот самый, что ушел из Преславы на твоих ладьях.

- Волею бога Перуна и кагана я обвиняю тебя, боярин Симеон в измене, - надменно заявил Белый Волк, словно бы и не заметивший князя и царя, сидевших в пяти шагах от него.

- Боярин Симеон находится под моей защитой, - холодно произнес Вратислав. – Я дал слово, что сохраню ему жизнь. Взять его отсюда ты можешь только через мой труп, воевода Вадим.