Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

а) немедленно вернуть криминального инспектора Соню Мудиг в состав следственной группы;

б) изменить общее направление расследования в сторону поисков альтернативного подозреваемого, виновного в совершении убийства в Энскеде;

в) начать серьезные поиски неизвестного лица, именуемого Зала.

В частности, Бублански писал:

Обвинение против Лисбет Саландер основывается на все еще сохраняющей свою весомость улике — отпечатках ее пальцев на орудии убийства. Это, как ты сам хорошо знаешь, является доказательством того, что она держала оружие в руках, но не доказывает, что она из него стреляла, и уж тем более не доказывает того, что она направляла его на жертву. В настоящий момент мы уже знаем, что в этой драме имеются и другие участники, что полиция Сёдертелье обнаружила два зарытых в земле трупа и отметила еще одно место предполагаемого захоронения. Складские помещения принадлежат двоюродному брату Карла Магнуса Лундина. Все это с достаточной ясностью говорит о том, что как бы ни была Лисбет Саландер склонна к насилию и каков бы ни был ее психологический портрет, она вряд ли может иметь к этому отношение.

В заключение Бублански сообщал, что, если его требования не будут выполнены, он будет вынужден отказаться от участия в расследовании, но не собирается делать это втихомолку. Экстрём на это ответил, что Бублански может действовать по своему усмотрению.

Еще более неожиданную информацию Лисбет нашла на диске Драгана Арманского. Из короткого обмена посланиями с бухгалтерией «Милтон секьюрити» явствовало, что Никлас Эрикссон уволен без предупреждения. Бухгалтерии следовало выплатить ему выходное пособие и трехмесячную зарплату в качестве возмещения за увольнение без предварительного предупреждения. Еще одно сообщение, адресованное охране, содержало распоряжение встретить Эрикссона на входе и сопроводить к его рабочему месту, где он должен забрать свои личные вещи, а затем проследить, чтобы он покинул служебное помещение. Сообщение, отправленное в технический отдел, содержало распоряжение об аннулировании пропуска Эрикссона.

Но самыми интересными были сообщения, которыми обменялись Драган Арманский и адвокат «Милтон секьюрити» Франк Алениус. Драган спрашивал, как лучше всего защитить интересы Лисбет Саландер в случае возможного ареста. Алениус сначала ответил, что «Милтон секьюрити» не обязано вмешиваться, когда дело касается бывшей служащей, совершившей убийство: при таких условиях вмешательство может только повредить предприятию. Арманский возмущенно ответил на это, что причастность Лисбет Саландер к убийству пока еще остается открытым вопросом и что в данном случае речь идет об оказании поддержки бывшей служащей предприятия, которую лично он, Драган Арманский, считает ни в чем не виновной.

Лисбет открыла жесткий диск Микаэля Блумквиста и увидела, что он ничего не написал и последний раз включал ноутбук вчера утром. Здесь не нашлось никаких новостей.

Сонни Боман положил папку на стол для совещаний в кабинете Арманского и тяжело опустился на стул. Фрэклунд взял папку, открыл ее и принялся читать. Драган Арманский стоял у окна и глядел на Старый город.

— Кажется, это последнее, что я могу вам представить. С сегодняшнего дня меня выставили вон из следственной группы, — сказал Боман.

— Не по твоей вине, — утешил Фрэклунд.

— Да, не по твоей вине, — поддержал его Арманский и тоже сел за стол. Весь материал, представленный Боманом почти за две недели, был собран у него в отдельном ящике. — Ты хорошо поработал, Сонни. Я разговаривал с Бублански. Он жалеет, что лишился тебя, но из-за Эрикссона у него не оставалось выбора.

— Ничего! Я понял, что гораздо лучше чувствую себя у нас в «Милтон», чем на Кунгсхольме.

— Ты можешь подвести итог?

— Попробую. Если нашей целью являлось найти Лисбет Саландер, то мы потерпели полную неудачу. В работе следствия было очень много суеты при отсутствии единой направляющей воли, и не все, вероятно, зависело от Яна Бублански…

— Ханс Фасте…

— Ханс Фасте — тот еще тип! Но проблема не только в Хансе Фасте и лишней суете. Бублански следил за тем, чтобы все запланированное доводилось до конца. Но Саландер очень хорошо заметала за собой следы.

— Твоя задача состояла не только в том, чтобы задержать Саландер, — вставил Арманский.

— Да, не только. И я очень рад, что мы с самого начала не информировали Никласа Эрикссона о второй поставленной передо мной задаче — служить твоим лазутчиком и кротом и проследить за тем, чтобы Саландер не пострадала безвинно.

— И что же ты думаешь об этом сейчас?

— Вначале я был твердо уверен в ее виновности. Сегодня уже нет. С тех пор всплыло столько противоречивой информации…

— Да?

— …что я уже не мог больше считать ее главной подозреваемой. Я все больше склоняюсь к тем предположениям, которые высказывал Микаэль Блумквист.

— А это значит, что мы должны найти альтернативного преступника. Начнем все следствие сначала, — произнес Арманский, наливая участникам совещания кофе.

Лисбет Саландер переживала самый ужасный вечер в своей жизни. Она вспомнила тот миг, когда подожгла Залаченко в машине, — с того часа у нее прошли кошмары и она испытала чувство внутреннего освобождения. С годами на ее пути возникали другие проблемы, но тогда дело касалось ее самой, и она знала, как с ними справиться. Теперь же речь шла о Мимми.

Мимми лежала в больнице вся избитая. Мимми ни в чем не была виновата, она ни к чему не имела никакого отношения. Ее единственное преступление заключалось в том, что она была знакома с Лисбет Саландер.

Лисбет кляла себя. Ее обуревало чувство вины. Она скрыла свой собственный адрес и тщательно позаботилась о том, чтобы обеспечить себе безопасность, а затем поселила Мимми в своей бывшей квартире, адрес которой был известен всем.

Как она могла поступить так легкомысленно?

Это то же самое, как если бы она сама избила ее до полусмерти!

Ей было до слез тошно от этих мыслей. Но Лисбет Саландер никогда не плачет! Она утерла слезы.

В половине одиннадцатого одолевавшее ее беспокойство дошло до того, что она уже не могла усидеть у себя в квартире. Она надела верхнее платье, выскользнула на ночную улицу и пешком добралась по маленьким улочкам до Рингвеген, до сёдермальмской больницы. Она хотела пойти в палату Мимми и объяснить ей, что все будет хорошо, но заметила появившийся у Цинкена синий маячок полицейского автомобиля и, не дожидаясь, когда ее заметят, свернула за угол.

В полночь она уже была дома в районе Мосебакке. Чувствуя, что промерзла, она разделась и легла в постель, но так и не смогла заснуть. В час ночи она встала и раздетая пошла гулять по квартире. Она вошла в гостевую комнату, в которую поставила кровать, но куда с тех пор ни разу не заходила, и там села на пол, привалившись спиной к кровати и глядя в окружающую тьму.

Лисбет Саландер в своей комнате для гостей! Смех да и только!

Она просидела так до двух часов и до того промерзла, что ее стал бить озноб. Тогда она заплакала. Она не помнила, чтобы с ней когда-нибудь такое случалось.

К половине третьего Лисбет Саландер уже успела принять душ и одеться. Она сварила кофе, приготовила бутерброды и включила компьютер. Зайдя на жесткий диск Микаэля Блумквиста, она удивилась, что он не обновил дневник своих расследований, но в эту ночь ей было не до того, чтобы над этим задуматься.

Зато открыв папку «Лисбет Саландер», она сразу же обнаружила в ней новый документ под названием «Лисбет ВАЖНО». Документ был создан в 00.52 и содержал следующее:

Лисбет, немедленно свяжись со мной. Эта история гораздо хуже, чем я предполагал. Я знаю, кто такой Залаченко, и, кажется, знаю, что произошло. Я поговорил с Хольгером Пальмгреном. Я понял, какую роль сыграл Петер Телеборьян и почему им было так важно засадить тебя в детскую психушку. Думаю, что я знаю, кто убил Дага и Миа. Думаю, что знаю и причину. Но мне недостает нескольких важных деталей картины. Я не понимаю, какую роль играл Бьюрман. ПОЗВОНИ МНЕ. СВЯЖИСЬ СО МНОЙ НЕМЕДЛЕННО. МЫ МОЖЕМ НАЙТИ РЕШЕНИЕ.

Лисбет дважды перечитала этот документ. Калле Блумквист потрудился на славу. Братец Умник.[83] Всем Умникам Умник. Он все еще верит, что тут возможно какое-то решение.

У него добрые намерения. Он хочет помочь.

Он не понимает, что при любом повороте событий ее жизнь все равно кончена.

Она кончилась, когда ей еще не исполнилось тринадцати лет.

Тут возможно только одно решение.

Она создала новый документ и попыталась написать ответ Микаэлю Блумквисту, но в голове вертелось слишком много мыслей, слишком много всего надо было ему сказать.