Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова

Катрина хмыкнула. В ее понимании, только мозг с больной фантазией мог додуматься до подобного.

— И в чем же состоял изначальный план? — поинтересовалась она. — Верный сдает ненадежных, их арестовывают, убирая со сцены, пока ты не доберешься до организаторов, а король? Какой реакции ты ждал от него?

— Ожидал, что поверит мне на слово и даст время все решить.

— А он тебе не поверил, и ты обиделся, — теперь засмеялась Катрина.

Это все нервы, проклятые нервы, но она смеялась и не могла остановиться. Походы в подземелье, завтраки с королем, разрывающимся между чувством вины перед другом и чувством долга перед страной — все это было только потому, что господин Придворный маг обиделся!

— Вроде того, — мрачно признал Нэйт, когда она наконец успокоилась.

— Господи, это безумие, — Катрина потерла лицо ладонями, не веря, что она все еще здесь и слушает весь этот бред.

— Когда твоя родная сестра и близкий друг хотят тебя убить — это не безумие, это катастрофа, — заметил Нэйтан. — Будущий тесть — черт с ним.

Катрина все еще не могла поверить.

— Но зачем это Эрике? Тоду?

— Знаешь, — Нэйт доверительно понизил голос, — вот сколько знаю Эрику, никак не могу понять, как мыслит эта женщина. Хоть читай ее, хоть нет. Корона ей не нужна, но она всю жизнь чувствует себя обделенной. Ей кажется, что брат ее не любит, не ценит, что она заслуживает большего. К тому же с моей легкой руки он выдал ее за старика, и этого Эрика ему ни за что не простит.

— Но убить…

— Она считает это достаточной платой за ее загубленную юность.

Катрина поежилась. Все это звучало очень страшно.

— Эрика может стать королевой?

— Теоретически. Фактически она родилась раньше Эрика, она — первый Φинистер. Ее не рассматривали как претендентку на трон, потому что она женщина. В то же время нет ни одного писаного закона, в котором бы говорилось, что трон передается только по мужской линии, так всего лишь исторически сложилось. — Катрина согласно кивнула, это она уже выяснила в библиотеке сама. — При должной поддержке у Эрики все шансы взойти на трон.

— И этой поддержкой стал бы… — Нет, уж точно не Тодэус Колшер. — Лорд Робердон?

— Верно. Робердону было выгодно выдать дочь замуж за короля, но еще приятнее самому стать королем. А Эрике не привыкать выходить за старика. Думаешь, она спрашивает обо мне, потому что все еще мной увлечена? Как бы не так. Эрика боится, что я помешаю их планам.

— Подожди, — попросила Катрина, сама не заметила, как коснулась его предплечья, а когда поняла, быстро отдернула руку. — С Эрикой понятно, с Робердоном понятно, а Тод? Эрик ведь чуть не погиб ради него. В конце концов, три претендента на трон умерли именно благодаря тому, что Эрик Финистер искал справедливости, пытаясь спасти Тода.

— Он в это не верит.

Катрина уставилась на Нэйта, пытаясь понять, не шутит ли он. Нэйтан не шутил.

— Как это — не верит?

— Тод считает, что если принц Верноэль убил Анжелику, а затем своего отца, а также Патриэля Финистера, то он точно бы занял трон, а не глупо погиб. Значит, во всех этих смертях виновен тот, кто в конце концов и тал королем — очищал себе путь к короне.

Катрина ахнула.

— Он думает, что Эрик убил своих родителей, принца, короля, а заодно и Анжелику Найлеро?

— Да.

Но как тогда Тод столько лет пробыл рядом с королем, и Нэйт не предостерег друга? Мало того, Колшера сделали главой Инквизиции и наделили властью.

— Но изначально он так не считал, — поняла Катрина.

Нэйтан поморщился.

— Робердон бывает весьма убедителен.

— Но если объяснить Тоду, как было на самом деле…

— Да-а-а? — протянул Нэйт издевательски. — И кто же ему объяснит? Эрик, которого он винит во всем? Или, может быть, я, его цепной пес, который скажет все, что угодно, лишь бы его выгородить? Что бы я ни сказал, или ни показал, Тод мне не поверит и решит, что это какой-то трюк.

— Какой абсурд, — простонала Катрина, откинувшись на стену и уставившись в темный потолок.

— Добро пожаловать в столицу, леди Морено, — съязвил Нэйтан. — Так и живем. — Катрина молчала. — Теперь ты мне веришь?

Верила ли она? Все звучало складно, идеально сходилось, кусочки мозаики занимали свои места… Вот только Нэйтан мог спланировать и это и мастерски продолжать морочить ей голову.

— Бал послезавтра, — сказал он, должно быть, почувствовав идущие от нее те самые волны недоверия. — Ты либо со мной, либо идешь и говоришь Эрику, что я дурю его все это время.

Катрина скептически фыркнула.

— И что потом? Он закует тебя в антимагические браслеты, которые на тебя не подействуют?

— Он может меня казнить, — спокойно ответил Нэйт.

— И зачем же тебе идти на смерть, имея возможность сбежать в любой момент?

Все же это шантаж, он продолжает ее дурить. Потому что нельзя поверить в то, что он сейчас говорит.

— А если я не хочу бегать?

Его голос прозвучал так странно, что заставил Катрину вновь повернуться к нему и всмотреться в лицо. Или он мастерски играл или не шутил.

— Я потерял слишком много, чтобы мне осталось, что беречь, — сказал Нэйтан. — У меня есть только один друг, и последние десять лет смыслом моей жизни было обеспечение его безопасности. Я или сдохну как его верный пес, или буду служить ему до самой смерти.

Катрина помолчала.

— И что же, — спросила потом, — твой план предусматривал оба этих варианта?

— Конечно, — голос Нэйтана снова приобрел свою привычную живость. — Я показал тебе все, что показал, чтобы ты либо поверила мне и помогла, либо обучилась некоторым приемам, и знания не пропали напрасно в случае моей смерти.

— Заранее все просчитал…

— Конечно, — не стал отрицать, — я давно не полагаюсь на случайное везение.

— А как же третий вариант? Что я не стану ни помогать