Приключения-70 - Петр Шамшур

Толстый гражданин, сидевший рядом с Федотовым, переменил позу. На мгновение мелькнул из-за газеты девичий профиль. Сейчас учебник лежал на коленях у девушки, а она мечтательно смотрела вдаль.

Она показалась Федотову очень красивой и таинственной.

Потом на бульваре появился щенок, такой лохматый, что глаз и носа почти не было видно. Его восхищали опавшие листья, которые, шурша, носились по дорожке, и он с радостным лаем гонялся за ними.

Федотов снова искоса взглянул на девушку и ужаснулся. Она смеялась!

В панике он приподнялся со скамьи, готовый бежать. Конечно же, смеялась над ним — неуклюжим провинциальным ротозеем, который пялит на девушек глаза.

Однако, проследив за направлением ее взгляда, он успокоился. Нельзя было без смеха наблюдать за забавными прыжками щенка.

— Сколько хлопот ему осенью, — ободрившись, сказал Федотов. — Все листья шуршат…

— Что? — Сосед с газетой внезапно встрепенулся, как от толчка, и уставился на Федотова.

— Я говорю: шуршат листья, — пробормотал тот.

— А… — сказал сосед таким тоном, точно и не ожидал услышать от него ничего более умного, и снова уткнулся в газету.

Девушка задумчиво посмотрела на Федотова. Нет, это не был бульварный приставала, искатель приключений. Просто юнец лет восемнадцати, нечто долговязое, неуклюжее, светловолосое и очень робкое. Уши у него сейчас были пунцовые, как два пиона.

— Щенку очень весело осенью, — сказала она, протяжно и твердо выговаривая слова. — Ему кажется, что все листья играют с ним…

И она опять улыбнулась.

Так завязался разговор — с помощью щенка.

— Какой лохматый! — подивилась девушка.

— Да, странный, — подтвердил Федотов. — Я еще не видел таких.

Потом он вспомнил несколько подходящих к случаю историй о собаках.

Говорить приходилось очень громко, потому что любитель «Вечерки» по-прежнему сидел между ними. По-видимому, он принадлежал к числу тех людей, которые прочитывали газету вплоть до объявлений. Федотов подумал, что они разговаривают с девушкой, как через стену.

Но не слишком удобно было и «стене». Толстяк стал раздраженно качать ногой, переброшенной через ногу. Тогда юноша и девушка скромно встали и ушли.

Федотов говорил и говорил, не переставая. Он очень боялся, что его новая знакомая воспользуется первой же паузой в разговоре и скажет: «Ну, мне пора», или: «Извините, меня ждут». Нельзя было допускать пауз в разговоре.

— Я провалился на экзаменах в институт, — объявил он с места в карьер. И добавил: — Не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я есть на самом деле…

По его словам, подвела «проклятая» математика, которая с детства не давалась ему.

— Но я одолею ее за зиму, — сказал Федотов. — Мне нужно одолеть ее! Не закончив института, я не смогу стать подводным археологом…

— Подводным?.. Никогда не слышала о такой профессии — подводный археолог.

— Все дело, может быть, в том, что я из Запорожья, — объяснил Федотов. — Неподалеку от нас строили Днепрогэс. А я очень хорошо ныряю…

Когда начали строить Днепрогэс, Федотов был еще мальчишкой. Летом, понятно, пропадал по целым дням у реки. На спор нырял и оставался почти минуту на дне Днепра, а для посрамления маловеров показывал вещественное доказательство — речной песок или гальку. Как-то он поднял со дна старинную русскую гривну, в другой раз — заржавленный наконечник копья.

Азарт его возрастал с каждой новой находкой. Но главный триумф был впереди. Однажды он нащупал на дне что-то тяжелое, твердое.

Именно в этом месте водолазы, расчищавшие русло для бетонных быков плотины, обнаружили доспехи времен Киевской Руси, много веков пролежавшие в речном песке.

Эта находка, обогатив местный краеведческий музей, вместе с тем определила и судьбу Федотова. Он не пошел ни в строительный техникум, ни в технологический институт, как большинство его сверстников. Он решил стать археологом, и именно подводным!..

Простодушная откровенность этого юноши подкупала. Нельзя было не ответить тем же.

— Вас тянет под воду, а меня — в глубь Земли, — пошутила девушка.

И она показала толстую книгу, которую держала в руках.

— «Курс сейсмологии», — вслух прочитал Федотов. — О землетрясениях… А я думал: не роман ли?

— Почему?

— У вас были такие глаза, когда вы закрыли книгу…

— Какие же?

— Мечтательные…

— Вы все подмечаете… Я думала о будущей своей профессии.

— К тому времени, когда вы станете сейсмологом…

— Я стану им очень скоро. Я на третьем курсе.

Федотов не смог удержаться от вздоха, вспомнив о «проклятой» математике.

— Но ведь я значительно старше вас, — рассудительно сказала девушка. — Мне уже двадцать лет!

Они немного поспорили о том, солидный ли это возраст — двадцать лет — или еще не очень.

За разговори не заметили, как спустились по Столешникову переулку, прошли площадь Дзержинского и площадь Ногина и очутились на набережной.

— Смотрите-ка! — удивилась девушка. — Устьинский мост!

Длинная очередь медленно двигалась вниз по гранитным ступеням к пристани речных трамваев.

— Вы катались когда-нибудь на речном трамвае? — спросил Федотов.

— Никогда.

— И я никогда. Покатаемся?

Он соврал. Катался уже, и не раз. Катание на речном трамвае предпочитал всем остальным столичным развлечениям — может быть, потому что это напоминало о Днепре.

— Как легко с вами разговаривать! — признался Федотов, когда они уселись на верхней палубе. — Вам не кажется, что мы знакомы много лет?

— Кажется.

— А ведь я не знаю даже, как вас зовут.

— Максумэ.

— Павел.

Смущенно улыбаясь, они пожали друг другу руки.

— Какое у вас красивое имя — Максумэ!.. Его можно петь.

Спутница Федотова посмотрела на него, не поворачивая головы, уголком настороженного черного глаза. Что-то уж очень он расхрабрился!..

— Как красиво на реке! — сказала она, осторожно переводя разговор на другую, более безопасную тему. — Город будто позолочен, правда?

Вертикальные сиреневые тени обозначали места, где улицы выходили к набережной. Многоэтажные дома были сплошь усыпаны блестками — это заходящее солнце отражалось в окнах. Вода пылала; она текла медленно, тяжело, как расплавленный металл.

Но мельком взглянув на воду, Федотов снова повернулся к девушке.

— Максумэ! — повторил он, бережно произнося понравившееся ему имя. — Это что-то восточное… Я сразу понял, что вы из какой-то сказочной страны…

— Я таджичка. У нас на самом деле много красивых сказок… Вот станете археологом, приезжайте в наши горы искать затонувший город…