Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

Фамагусты как единственного порта на острове[1557]. Происходит это, как мы видим, не ранее середины XV в.

Венеция тонко чувствовала политику короля и в целом принимала правила игры. Она никогда не требовала невозможного, старалась не претендовать открыто на превосходство, на первенство в кипрской торговле и, тем более, в политике, но моменты для усиления своих позиций на острове никогда не упускала. Пока король контролировал ситуацию и не допускал покупки земли, это можно было сделать одним способом: увеличивая объемы торговли. Этому способствовала созданная Венецией собственная торговая зона на Востоке, растянувшаяся от Дамаска до Кандии и включавшая в себя Фамагусту, Родос, Айяс, Александрию, Бейрут, Алеппо и другие сирийские порты. Она разбрасывает сеть торговых агентов — постоянных торговых представителей на местах, по всему региону. Для расширения связей, для вживания в среду венецианцы активно привлекают к сотрудничеству местное население на правах младших партнеров: греков, иудеев, сирийцев. Торговые контакты с местным купечеством были характерны для политики Венеции на Востоке в целом. К подобным же действиям, как уже отмечалось выше, часто прибегала и Генуя. На долю постоянно проживавших на Востоке граждан Адриатической республики и местных купцов выпадало, прежде всего, обеспечение торговых контактов между звеньями вышеобозначенного региона: Кипр-Кандия, Кипр-Родос, Кипр-Негропонт, Кипр-Айяс, Кипр-Дамаск и т. д. Особенно активным в данной связи было критское купечество. 10 % клиентов венецианского нотария Никола де Боатерииса, работавшего в 1360–1362 гг. в Фамагусте, составляют купцы из Кандии. Большинство из них жители Кандии (habitatores) венецианского происхождения. Схожую картину мы наблюдаем в актах другого венецианского нотария, работавшего в Кандии в 1352–1357 гг., Дзаккариа де Фредо. Среди его клиентов, осуществлявших торговлю между Кандией и Фамагустой, почти все названы "habitatores" Кандии. Из них только двое названы венецианцами: Johannes Secreto et Johannes Cornaro, habitatores Candie, Venetianes. Все остальные были местными греками или иудеями[1558]. Из всех клиентов Феличе де Мерлиса, венецианского нотария в Айясе (1315–1348), которые вели торговлю между Кипром и Киликийской Арменией, только один (Andreas Banconus de confinio Sancti Trinitatis[1559]) не назван жителем (habitator) Кипра. В 1319–1320 г. венецианцы заключают договор фрахта с греческими купцами (hominibus Grecis mercatoribus) для доставки товаров стоимостью в 8 тыс. перперов с Негропонта на Кипр и его продажи на острове Лузиньянов[1560]. А вот среди многочисленных клиентов генуэзского нотария конца XIII — начала XIV в. Ламберто ди Самбучето греков всего четыре человека: двое из Кандии (Vaxillio Janase, habitator Candie, Nicolao Stai; habitator Candie)[1561] и один из Константинополя, но по происхождению из Солдайи (Martinus de Constantinopoli, filius Agnesine Crece de Soldaia)[1562]. Имя одного из них, к сожалению, не локализуется (Nicola de Naifo Gregorio, Grecus)[1563]. Правда, в одном из актов речь идет об ограблении нарбонских купцов на Крите некими греками, находившимися на пяти вооруженных галерах византийского императора (Grechi domini imperatoris Romanie)[1564]. Однако вряд ли этот случай может служить примером удачного сотрудничества между европейским и местным купечеством. Кажется, что в XIII — начале XIV в. торговое партнерство средиземноморских торговых наций, в том числе и венецианцев, с греческим купечеством Романии только начиналось и получило свое развитие несколько позже, к середине XIV в.

Интересно, что венецианцы находят тесный контакт с местным купечеством и на Кипре. Среди клиентов Никола де Боатерииса 10,5 % — греки, среди которых большинство — выходцы из Романии, 3,5 % — киприоты и 3 % — сирийцы. Если связи с сирийским купечеством не вызывают удивления, и о богатствах сирийцев в Фамагусте ходили настоящие легенды по всему Средиземноморью, то греки долгое время были фактически отстранены от участия в международной торговле. Такова была политика Лузиньянов XIII — первой половины XIV в. в отношении автохтонного населения. Как были выведены за пределы крупных городов в удаленные районы все иерархи греческой православной церкви, а всем греческим священникам было разрешено проживать только в деревнях, согласно постановлениям 1220 и 1222 гг.[1565], так и все греческое население королевства было серьезно ущемлено в правах. В первый век правления Лузиньянов после исхода византийской знати с острова в связи с латинским завоеванием кипрские греки — преимущественно крестьяне — зависимое, податное население. Не случайно мы практически не встречаем греческих имен в генуэзских нотариальных актах конца XIII — начала XIV вв., при том что сирийцы, иудеи и сирийские латиняне представлены в них в большом количестве[1566].

Официально разрешение вести торговлю с мусульманами кипрское купечество получило от папы Иоанна XXII[1567]. В марте 1365 г. папа Урбан V вновь дал лицензию кипрскому купечеству, позволявшую вести торговлю в землях султана Египта[1568]. Между тем, согласно арабским источникам, еще в начале XIV в. киприоты занимались торговлей в Бейруте[1569]. Акты Ламберто ди Самбучето, как уже отмечалось, также дают нам немало примеров о кипро-сирийской торговле, осуществлявшейся иудеями и сирийцами Фамагусты. Со второй половины XIV в. постепенно начинает меняться и отношение к греческому предпринимательству. Как представляется, венецианцы в этом процессе сыграли далеко не последнюю роль. Сначала они словно привезли с собой греков из Романии: Крита, Негропонта, Константинополя и др. районов, — и включили их в региональную торговлю на Леванте. Это, видимо, стимулировало предпринимательскую деятельность автохтонного населения и на самом Кипре. Так, документ 1361 г. говорит о том, что венецианцы вели торговлю в Дамаске и использовали в качестве посредников киприотов (fattori)[1570]. В это же время мы встречаем греческих купцов в Египте[1571]. В 1366 г. на борту венецианских галер Александрии находятся киприоты (Cipriani). Э. Аштор даже полагал, что большая часть хлопка и сахара, которые доставлялись с Кипра в Венецию, в действительности привозились из Сирии, и в поставке названных товаров на Кипр значительную роль играло местное кипрское купечество[1572]. Невозможно не согласиться, что Сирия издавна была крупнейшим производителем сахара и хлопка[1573], однако к середине XIV в. Кипр уже вполне мог составить конкуренцию сирийским производителям сахара[1574]. Конечно, киприот во второй половине XIV и особенно в XV в. — понятие собирательное. Иностранцы понимали под ним любого подданного короля независимо от этнической принадлежности. В XV в. и сами жители острова все больше называют себя просто киприотами, особенно если речь шла о международных делах[1575].

Подъем греческой общины Фамагусты к середине XIV в. не вызывает сомнения. Материальное воплощение этот процесс получил в строительстве православного собора св. Георгия, законченного к 1372 г., полностью возведенного на деньги богатых греков города. Причем деньги на ее строительство жертвовали не только греки-киприоты, но и выходцы из других областей Романии, в частности с