Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

— Мне нужна… — начала С. Я. Лаврова-Броудхед.

Прежде чем она успела произнести первый звук, рецептор, распознающий ее голос, вызвал секретарскую программу. Секретарша, однако, не появилась. Она среагировала на звуки произнесенного далее имени:

— … программа Альберт…

… сопоставила ее с теми именами, что записаны в ее памяти, сделала вероятностный анализ и приняла решение. Но это не все, что сделала секретарская программа. Перед этим она опознала голос С.Я. и подтвердила, что этот человек имеет доступ к программе, человек, в сущности и написавший эту программу. Она проверила, нет ли недоставленных сообщений, нашла несколько и оценила их важность. Быстро сняла телеметрию жизненных систем Эсси, чтобы оценить ее физическое состояние, возобновила в памяти сведения о предстоящей хирургической операции, сопоставила с ними содержание недоставленных сообщений и все имеющиеся на этот счет инструкции, решила, что в данный момент сообщения не следует доставлять, что ими может заняться заменитель Эсси. Все это заняло ничтожно малое время и только незначительную часть цепей секретарской программы. Ей не нужно было, например, вспоминать, как она выглядит или как должен звучать ее голос.

— … Эйнштейн.

Секретарская программа разбудила Альберта Эйнштейна.

Вначале он не знал, что он Альберт Эйнштейн. Читая свою программу, он кое-что узнавал о себе. Во-первых, что он информационно-поисковая программа, и он тут же занялся поиском адресов главных категорий информации, которой он должен располагать. Во-вторых, что он программа эвристическая и нормативная, что обязывало его соблюдать определенные правила в форме проходимых и непроходимых ворот, которые определяли принятие им решений. В-третьих, что он собственность Робина — он же Робинетт, Роб, Робби, Боб или Бобби — Стейтли Броудхеда и должен общаться с ним на основании их знакомства. Это заставило Альберта получить доступ к файлам Робина Броудхеда и заново ознакомиться с ними; до сих пор именно эта операция оказалась наиболее длительной. Когда все это было проделано, он вспомнил свое имя и особенности своей внешности. Он сделал выбор одежды из имеющихся вариантов: пуловер или серая рубашка в пятнах, шлепанцы или теннисные туфли с развязанным шнурком, носки или без них — и появился на экране монитора в обличье подлинного Альберта Эйнштейна, с трубкой в руке, спокойные глаза смотрят вопросительно — не успело еще замереть эхо от приказа Эсси.

У него было достаточно времени. Эсси потребовалось почти четыре десятых секунды, чтобы произнести его имя.

Так как она говорила по-английски, он приветствовал ее на том же самом языке. «Доброе… — быстрая оценка местного времени, — … утро, — быстрая оценка состояния и настроения Эсси, — миссис Броудхед». — Если бы она была одета для работы, он назвал бы ее «Лаврова».

Эсси оценивающе смотрела на него несколько секунд — целая бесконечность для Альберта. Он не терял времени зря. Программа была составлена экономно, и те его части, которые не были заняты в разговоре с Эсси, занялись другими задачами. Так отдельные его цепи помогали другой программе сделать прогноз погоды для спортивного рыболовного судна, которое покидало Лонг Айленд, учили маленькую девочку спрягать французские глаголы, оживили сексуальную куклу для старой затворницы с причудами и подсчитали золотые монеты, полученные с Пекинской фондовой биржи. Почти всегда существовали и другие задачи. Когда их не было, оставались менее важные проблемы, ожидающие решения: анализ движения ядерных частиц, вычисление орбит астероидов, баланс миллионов чековых книжек — все, чем шестьдесят миллиардов гигабит могут заняться в свободное время.

Альберт отличался от других программ Робина — юридической, секретарской, психоаналитической, от тех заменителей Робина Броудхеда, которые выполняли его функции, когда Робин был занят или просто не хотел тратить время. У Альберта с этими программами во многом была общая память. Все они имели свободный доступ к файлам друг друга. Но каждая программа представляла собой особую вселенную действий, занятую специальными целями: они не могли выполнять свои обязанности, не зная, что делают другие программы.

Кроме того, это были персональные программы Робина Броудхеда, покорные его воле. Альберт настолько сложен, что свободно понимал подтекст и все нюансы контекстов, он мог на этом основании принимать решения. В своих реакциях он не был ограничен только приказами Робина. Он мог ставить проблемы на основании всего, что думал Робин, всего, что знали другие программы. Альберт только не мог выдать тайны Робина или не распознать конфиденциальные проблемы. Принципиально не мог.

Но были и исключения. Человек, который написал программу Альберта, легко мог добавить команды-исключения. И сделал это.

— Робин приказал тебе подготовить для меня резюме происшедшего, — сказала Эсси своему созданию. — Давай. — Она критично и вместе с тем восхищенно смотрела, как написанная ею программа кивнула, почесала за ухом черенком трубки и заговорила. «Альберт — хорошая программа, — с гордостью подумала она. — Для собрания электронных импульсов, живущих в хрупких кристаллических дихалкогенидах со структурой влажной половой тряпки, он очень привлекательная личность».

Она поудобнее устроила свои трубки и катетеры и облокотилась на подушку, слушая Альберта. Все чрезвычайно интересно. Даже для нее, даже в такое время, когда через… через сколько времени? — меньше чем через час и десять минут ее протрут губкой, разденут, выбреют и подготовят к новому вторжению в ее тело. Она требовала от Альберта только пересказа бесед, которые у него происходили раньше, и знала, что большая его часть одновременно занята совсем другими задачами. Но и то, что оставалось, критично заметила она, выглядит неплохо. Переход от пассивного Альберта, ждущего ее вопросов, к Альберту, разговаривающему с ее мужем, происходил гладко и без перерывов — если не замечать таких несоответствий, как внезапно задымившаяся трубка или носок, натянутый на ногу, когда только что его не было. Удовлетворенная, Эсси обратила внимание на содержание. Она поняла, что перед ней не один разговор. По крайней мере три. Робин, должно быть, массу времени потратил в Бразилиа на разговоры со своей научной программой, и, слушая возбуждающие новости о Небе хичи, она внутренне улыбалась. Как забавно! Ей приятно, что он не использовал свой номер для других целей. (Или по крайней мере не исключительно для других целей, поправилась она). Его нельзя было бы осудить, если бы он избрал себе живого компаньона. Даже женщину. В данных условиях, если бы ее основной любовник не мог выполнять свои функции, она считала бы себя свободной. (Ну, не совсем. В Эсси было достаточно советского ханжества, чтобы по крайней мере усомниться). Но она призналась себе, что довольна, и заставила себя вслушаться в поразительные новости, которые ей рассказывали. Так много произошло! Так много нужно усвоить!