Корона с шипами - Джулия Джонс

Кэмрон проглотил застрявший в горле комок. Руки дрожали, и пришлось сосредоточиться, чтобы не пролить вино. Наполнив бокалы, он поднял глаза и увидел, что графиня внимательно наблюдает за Ним.

— Вино Торна ни с чем не сравнить, — сказала она.

Только сейчас, вблизи стало заметно, как много ей лет и как она мала ростом.

— Что вам от меня надо? — спросил он,

Лианну вопрос Кэмрона поразил меньше, чем его самого. Кэмрон вообще не понимал, как посмел так говорить с ней. Может, вино ударило ему в голову, а может, в присутствии графини все церемонии действительно становились неуместны? Кэмрон не знал ответа. Но и вопроса своего не брал назад.

Лианна повертела в руках второй бокал н спокойно заговорила:

— На рассвете ты отправляешься на север вместе с моим сыном. — Она сделала паузу, давая Кэмрону время понять, что ей известно все об утренней встрече в Зале Королей. — Скажи мне, Кэмрон Торнский, за что ты будешь драться, когда встретишься на поле боя с воинами Изгарда?

Кэмрону кровь бросилась в лицо. Он отвел глаза, прячась от пронзительного испытующего взгляда этих нестерпимо синих глаз.

— Месть? — спросила она. — Любовь к своей стране, к Рейзу? Или для тебя это шанс перестать быть лишь отпрыском своего отца, стать новым победителем в новой битве при горе Крид?

Кэмрон возмущенно покачал головой:

— Я буду сражаться за память моего отца, за Торн и его жителей, убитых Изгардом.

— Вот как, — протянула Лианна, — целых три причины.

— Да нет же! — Кэмрон поставил графин на поднос. Серебряные бокалы зазвенели, как колокольчики. Да что с этой женщиной? Что дает ей право так говорить с ним? Кэмрон почувствовал, что пьян, словно выпил не один бокал, а целый графин берриака. Вне себя от гнева, он вскочил с места. — Я здесь не для того, чтобы обсуждать свои цели и мотивы. Как вы верно заметили, завтра утром рейзская армия выступает в поход. Я приехал в Мир'Лор предупредить вашего сына, что за Изгарда сражаются... — Кэмрон запнулся, подыскивая слова. Он помнил свое неудачное выступление перед Сандором. — Сверхъестественные существа, которые дают... дают ему сверхъестественные преимущества.

Лианна как-то странно хмыкнула — или рассмеялась и, повернувшись к камину, поднесла к губам свой бокал. И сейчас, в свете пламени, Кэмрона вновь поразила ее красота: лебединая шея, безупречный овал лица. Что такое он слышал о ней? Ничто в Рейзе не проходит мимо графини Лианны. И еще что-то. Будто у ног ее были два самых могущественных вельможи государства. Один из них — се супруг, прежний Повелитель Рейза. Но кто же второй?

Лианна, графиня Мирлорская, провела рукой по губам. В эту минуту она была как две капли воды похожа на своего сына.

— А что, если я дам тебе еще одну цель, Кэмрон Торнский? Еще один повод сражаться с Изгардом Гэризонским? Что ты на это скажешь?

Кэмрон яростно взъерошил волосы. Погибли люди — мужчины и женщины. Погиб его отец. Почему же обитатели этого дворца отказываются понимать очевидные вещи? Почему не слушают его?

— У меня достаточно причин сражаться с Изгардом Гэриаонским, ваше сиятельство. Любому, кто хоть раз видел гонцов, не придет в голову усомниться в этом.

На Лианну его слова не произвели ни малейшего впечатления. Она снисходительно улыбнулась:

— Когда сердишься, ты — вылитый отец.

Кэмрон чувствовал, что графиня вовлекает его в какую-то игру с известными лишь ей одной правилами.

— Вы знали моего отца?

Лианна утвердительно наклонила голову и потупилась — впервые с начала их разговора.

— Много лет назад. Задолго до войны и битвы при горе Крид.

Сперва Кэмрон просто не поверил ей. Как могло получиться, что отец ни разу не упомянул о своем знакомстве с графиней Мирлорской?

— Мы с ним были ровесниками. — Лианна повернулась к Кэмрону спиной и подошла к камину. — Лишь мы двое помнили, каким был Гэризон в прежние времена. Теперь Берик умер. Осталась только я. — Лианна внезапно обернулась и посмотрела прямо в лицо Кэмрону. Глаза ее сверкали, на щеках рдели два ярких пятна. — Так что ты не можешь сообщить мне ничего новенького. Мне давным-давно известно все о Гэризоне и его королях.

Кэмрон опустил голову. С каждым словом этой женщины земля все больше уходила у него из-под ног.

— Отец никогда не говорил мне о вас.

— И не только обо мне. Он о многом предпочитал умалчивать.

— Что вы имеете в виду?

— Гэризон. Разве он говорил с тобой о Гэризоне?

— Ошибаетесь, госпожа. Он часто рассказывал мне о Гэризоне. Рассказывал, как двадцать один год назад отказался от прав на корону этой страны, потому что хотел мира для ее народа. Отец говорил, что Гэризонцы и так понесли огромные потери в битве при горе Крид. Он не хотел, чтобы Гэризон раздирала на части гражданская война, не хотел новых жертв.

Мановением руки Лианна прервала его речь:

— Почему же, если Берик Торнский отказался от притязаний на корону, он до самой смерти запечатывал свои письма аметистовым воском — знаком верховных властителей Гэризона?

Кэмрон сидел тихо-тихо. Он чувствовал такую тяжесть в груди, что не смел вздохнуть. Аметистовый воск. Печатью такого цвета он запечатал последнее свое письмо к отцу. Кусочки воска еще оставались под ногтями пальцев, когда он приложил руку к переставшему биться сердцу Берика Торнского.

Лианна внимательно наблюдала за ним.

— Он и тебе велел использовать такой воск?

Кэмрону казалось, что грудь его сейчас разорвется от напряжения. Он покачал головой:

— Это ничего не значит. Ничего. Просто семейный обычай, традиция, ничего больше. — Но он понимал, что обманывает себя. Огонь вдруг оказался совсем близко, языки пламени едва не касались щек.

— Ты ведь сам не веришь в то, что говоришь.

Лианна, графиня Мирлорская окончательно выбила почву у него из-под ног. У Кэмрона закружилась голова. Снова наступила та страшная ночь, он снова был в залитом светом кабинете отца, снова опустился на колени у тела Берика. В комнате пахло отсыревшим мехом и свежей кровью. Монстры-убийцы постепенно становились людьми. Кэмрон смотрел, как они уходили, слышал топот их ног по каменному полу и глухой стук — последний из гонцов остановился в дверях и бросил на пол какой-то предмет.

Кэмрон вздрогнул и вернулся к действительности.

Печать. Гонец бросил на пол кабинета кусок красного воска для печатей. Кэмрон сжал кулаки.

Потом, подхваченный вихрем ужаса и безумия, он выкинул этот воск из головы. Холодеющее тело отца, зверски зарезанные стражники на лестнице, реки крови. Смерть — единственное, что имело значение той страшной ночью. Кэмрон стиснул зубы. Он пришел слишком поздно. Он не успел помочь отцу.