Мико - Эрик Ластбадер

Он нуждался в помощи, но все его соратники находились за много миль от него. Поэтому необходимо было получить помощника.

Используя технику “ити”, он, как мог, сымитировал голос Проторова и позвал Русилова. Когда лейтенант вошел, Николас швырнул в него тело Проторова.

Реакция Русилова была предсказуемой. Он инстинктивно поднял руки, чтобы защититься, и сдавленно вскрикнул, когда узнал шефа.

Этого было достаточно, чтобы парализовать его на какое-то время, необходимое Николасу. Николас прикоснулся к груди лейтенанта, и тот почувствовал сильное сердцебиение. Он покачнулся, почувствовал слабость, и ему стало сложно дышать.

Лицо побледнело, на лбу выступила испарина. Но он смог обернуться и произнести:

— Это невозможно! Ты же умер!

— Вот еще одно доказательство жизни после смерти! — прошептал ему на ухо Николас.

Русилов был в крови и глупо пытался стереть ее с себя. Николас обыскал его. У левой щиколотки он нашел нож.

— Теперь ты отсюда меня выведешь.

— Это невозможно, — ответил Русилов. Николас сильнее нажал ему на грудь. — Это правда! Там стоит электронный сканер. На всех пленников ставят невидимую отметку, которая меняется каждую неделю. Если мы попытаемся пройти через любые ворота, тебя подстрелят и меня вместе с тобой, если мы будем в одной машине.

— Должен быть еще выход, — сказал Николас.

— Он есть, — кивнул Русилов. — Но его знал только Проторов. Тебе отсюда не выбраться, ни со мной, ни без меня.

Николас не отчаивался. Он был тренирован для проникновения и знал, что из каждого построенного человеком здания есть выход, так же как и вход в него.

— Быстро! Расскажи мне о здании.

Русилов подчинился. Проторов устроил себе базу в бывшем сельскохозяйственном комплексе. Там было два выхода, бесполезных для Николаса. Внутри деревянных стен были каменные. Специально оборудовано еще одно помещение, в котором они сейчас находились.

Русилов хрипло засмеялся.

— Тебе остается только залезть на стену и спрыгнуть в глухой лес, друг мой. Может, ты и не погибнешь, если тебе повезет, ты только переломаешь ноги.

Николас понял, что Русилов описал ему возможный путь к спасению.

— Выходи! — приказал он. — Если мы кого-нибудь встретим, он не должен ничего заподозрить. Если закричишь, умрешь. Резкое движение — тоже умрешь. Ясно?

Лейтенант кивнул.

В коридоре они никого не встретили. Два лейтенанта отводили врача вниз в камеру. Русилов вывел его на крышу. Они прошли мимо бамбуковых стволов и алюминиевых прутьев, метров по 15 длиной. Николас остановился.

— А это зачем?

— Тут кругом бамбуковые заросли, — ответил Русилов. — И здесь хранили бамбук. Алюминиевыми прутьями его прижимали, чтобы не раздул зимний ветер.

— Возьми два, — приказал Николас. — Бамбуковых.

На крыше Николас приказал лейтенанту раздеться. Каждую вещь разложил на камнях. Ножом Русилова расщепил бамбуковые стволы пополам. Затем отрезал рукава на одежде, распорол брюки и вынул шнурки из ботинок.

— Что ты делаешь? — спросил Русилов.

Николас не ответил. Он разрезал тяжелый кожаный ремень на четыре узкие и длинные полоски, после чего связал их вместе со шнурками. Затем в ход пошли куски одежды. Он работал тщательно, как отец, делающий змея для своего сына.

Он конструировал “хитоваси”. Ниндзя называют это “человеком-орлом”. Подобие дельтаплана. Закончив, подошел к Русилову. Без одежды тот словно уменьшился в размерах. Как и большинство военных, без нее он чувствовал себя крайне неловко.

— Прощай, Русилов! — сказал Николас и дотронулся до одного из “кюконов”, девяти основных меридианов: этот находился за ушами. Русилов тут же упал без сознания.

Николас взял “хитоваси”. С юго-запада дул легкий ветер, порывистый и непредсказуемый. Николас мысленно содрогнулся. Карма. Он страшно устал и очень хотел спать. “Скоро, — подумал он. — Сейчас нужно быть осторожным”.

Он шагнул на каменный парапет. Луны не было, и он не мог определить время. Стояла глубокая ночь, но еще не наступило время, когда особые световые оттенки неба говорят о приближении рассвета, и он не знал, когда взойдет солнце.

Ветер чуть усилился, но, как только он приготовился, ветер стих.

“Ну!” — подумал Николас.

Он чувствовал, что у него повышается температура. Прилив сил. Невидимый простым глазом. Он опустил веки и ощутил его.

Когда он почувствовал, что тело готово, он оттолкнулся сильными ногами и взмыл в темноту. Камнем полетел вниз, но затем подтянул свою конструкцию и попал в поток ветра.

Он парил в темноте как летучая мышь.

Возле ротэнбуро Акико заметила Котэна и последовала за ним. Он приехал сюда с пустыми руками, а уезжал с длинной полированной коробкой. Опытный взгляд Акико сразу определил, что это футляр для меча. Судя по его размерам, там лежал дай-катана — самый длинный из всех самурайских мечей.

Она притормозила, стараясь держаться в тени. Котэн проехал под невысоким фонарем, и она смогла хорошо разглядеть футляр — тот самый, который она видела раскрытым в саду, во время беседы Николаса с ее мужем. Теперь она не сомневалась — это был меч Линнера.

Их машины ехали след в след. Поскольку движение в этот поздний час было не слишком оживленным, Акико пришлось погасить фары, оставив лишь вспомогательное освещение. Она ориентировалась на хвостовые огни машины Котэна. Раз или два, когда дорога уходила за гребень холма, ей казалось, что она его потеряла. Но поднявшись на перевал, она вновь видела впереди себя рубиновые лампочки.

Местность была пустынная, и ей приходилось соблюдать осторожность. Безлунная ночь, осложнявшая езду, одновременно и помогала Акико. Котэну было трудно разглядеть, что происходит сзади.

Примерно через тридцать минут езды машина Котэна резко сбавила ход, свернула на грязную утоптанную лужайку и тут же исчезла в кустарнике.

Акико поспешно съехала на обочину, оставила машину и пошла пешком. Ехать в автомобиле дальше было нельзя — шум двигателя мог насторожить преследуемого.

Так как дорожка была неширокая, Акико было нетрудно держать Котэна в поле зрения. На небольшой поляне, окруженной зарослями шепчущегося на ветру бамбука, он остановился. Мужчины были уже здесь, и она подобралась поближе, чтобы подслушать их разговор, из которого ей стало ясно, что Николас сбежал.

Но что с Сато? Она пробыла в ротэнбуро слишком мало времени и успела узнать только то, что мужчина — по всей вероятности, один из предпринимателей — погиб в результате загадочного взрыва автомашины.

Кто был этот мужчина, она не знала. Подъехал Котэн и отвлек ее. Но если бы даже и не это, она все равно не могла задавать никаких вопросов, не возбуждая подозрений. Японское общество отличается исключительной клановостью, в нем силен дух общины. Акико была здесь чужая. Если незнакомый человек, вроде нее, начнет вдруг расспрашивать о деле, связанном с убийством или хотя бы с необычной смертью, на него сразу обратят внимание и дадут знать в полицию. Акико это было ни к чему.

Она слушала и не понимала: они говорили исключительно о Николасе, о том, что Котэн возвращался в ротэнбуро за дай-катана, принадлежавшем Линнеру. И ни слова о Сато, его имя вообще не упоминалось в разговоре.

Это привело Акико к неизбежному заключению: Сато нет в живых. Похоже, именно он погиб при взрыве автомашины, а может, его прикончили в этом глухом лесном углу. Какая разница? Кто-то взял на себя труд отомстить вместо нее. Это ее не особенно обрадовало: она предпочитала бы отомстить сама. Но факт оставался фактом.

Ее следующей мишенью был Николас. Она начала осматривать окружающую территорию. Здание в центре поляны очень напоминало сарай, хотя сарая здесь не могло быть.

Она прошла дальше на юго-запад и обнаружила обломки “хитоваси”. Присев на корточки, она потрогала их пальцем, любуясь редким мастерством. Она даже засмеялась от удовольствия.

Потом она продолжила свои поиски.

Аликс, разумеется, пыталась его удержать. Она кричала на него, называла безумцем, она даже плакала, умоляя его не уходить.

Видя это, Кроукер мог сделать вывод, что она искренне за него боится. И тем не менее он сомневался. Ведь Аликс — профессиональная актриса, на своей работе она ежедневно занимается любовью перед камерой. Она может изображать любое чувство с такой легкостью, с какой каждое утро подводит глаза.

Но потом он подумал: а зачем ей, собственно, притворяться? Что она выиграла бы, удержав его от поездки в Вашингтон? Разве что уверенность, что он цел и невредим. Она отлично знала, кто пытался его убить, во всяком случае, кто приказал это сделать. Это был тот самый человек, который, в нарушение своей клятвы, нанял теперь убийцу, чтобы прикончить их обоих.

Это был К. Гордон Минк, перед которым Кроукер стоял в эту минуту.

— Что это здесь за чертовщина? — спросил Кроукер, окидывая взглядом зеленый внутренний дворик. — Какого дьявола вам понадобилось устраивать здесь этот африканский натюрморт?