Мир Полудня (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие

Все удивленно засмеялись.

– Разрешите предложение,  –  тихо сказал Рыбкин. Все посмотрели на него.  –  Можно сейчас же отправиться на отметку 211 и снять кроки Старой Базы.

– И то правильно,  –  сказал Лямин.  –  У кого есть время  –  поезжайте. Старшим назначается товарищ Ливанов. Совещание возобновим в одиннадцать часов.

От Теплого Сырта до Старой Базы по прямой было около шести километров. Отправились туда на двух песчаных танках. Желающих оказалось много  –  больше, чем участников совещания,  –  и Наташа решила ехать на своем краулере. Танки с ревом и скрежетом покатились к окраине Сырта. Чтобы не попасть в пыль, Наташа пустила краулер в обход. Поравнявшись с Центральной метеобашней, она вдруг увидела Рыбкина. Маленький Следопыт шел привычным быстрым шагом, положив руки на свой длинный карабин, висевший на шее. Наташа затормозила.

– Феликс!  –  крикнула она.  –  Куда вы?

Он остановился и подошел к краулеру.

– Я решил идти пешком,  –  сказал он, спокойно глядя на нее снизу вверх.  –  Мне не хватило места.

– Садитесь,  –  сказала Наташа. Она неожиданно почувствовала себя с Феликсом свободно, совсем не так, как по вечерам в обсерватории.

Феликс легко поднялся на сиденье рядом с нею, снял с шеи карабин и поставил между колен. Краулер тронулся.

– Я очень испугалась вчера вечером, когда вы ушли один,  –  призналась Наташа.  –  Сергей вас быстро догнал?

– Сергей?  –  Он посмотрел на нее.  –  Да… довольно быстро. Это была удачная мысль.

Они помолчали. В полукилометре слева шли танки, оставляя за собой над пустыней плотную неподвижную стену пыли.

– Интересное было совещание, правда?  –  сказала Наташа.

– Очень интересное,  –  сказал Рыбкин.  –  И что-то странное получается со Старой Базой.

– Я там бывала с ребятами,  –  сказала Наташа.  –  Еще когда строили нашу обсерваторию. Ничего особенного. Цементные плиты, все растрескалось, проросло саксаулом. Вы тоже думаете, что пиявки вылезают оттуда?

– Уверен,  –  сказал Рыбкин.  –  Там огромное гнездо пиявок, Наташа. Там под холмом огромная каверна. И она, наверное, имеет сообщение с другими пустотами под почвой. Хотя я этих ходов не нашел.

Наташа с ужасом на него посмотрела. Краулер вильнул. Справа из-за барханов открылась обсерватория. На наблюдательной площадке стоял длинный, как жердь, Матти и махал рукой. Феликс вежливо помахал в ответ. Купола и здания Теплого Сырта скрылись за близким горизонтом.

– Неужели вы их не боитесь?  –  спросила Наташа.

– Боюсь,  –  сказал Феликс.  –  Иногда, Наташа, просто до тошноты страшно бывает. Вы бы посмотрели, какие у них пасти. Только они еще более трусливы.

– Знаете что, Феликс,  –  сказала Наташа, глядя прямо перед собой,  –  Матти говорит, что вы странный человек. Я тоже думаю, что вы очень странный человек.

Феликс засмеялся.

– Вы мне льстите,  –  сказал он.  –  Вам, конечно, кажется странным, что я всегда прихожу к вам на обсерваторию поздним вечером только для того, чтобы выпить кофе. Но я не могу приходить днем. Днем я занят. Да и вечером я почти всегда занят. А когда у меня бывает свободное время, я прихожу к вам.

Наташа почувствовала, что начинает краснеть. Но краулер был уже у подножия плоского холма, того самого, который изображался на ареографических картах искривленным овалом с отметкой 211. На вершине холма среди неровных серых глыб уже копошились люди.

Наташа поставила краулер подальше от песчаных танков и выключила двигатель. Феликс стоял внизу, серьезно глядя на нее и протянув руку.

– Не надо, спасибо,  –  пробормотала Наташа, но на руку все-таки оперлась.

Они пошли среди развалин Старой Базы. Странные это были развалины: по ним никак нельзя было понять, каков первоначальный вид или хотя бы план сооружения. Проломленные купола на шестигранных основаниях, обвалившиеся галереи, штабеля растрескавшихся цементных блоков. Все это густо поросло марсианской колючкой и потонуло в пыли и песке. Кое-где под серыми сводами зияли темные провалы. Некоторые из них вели куда-то в глубокий, непроглядный мрак.

Над развалинами стоял гомон голосов.

– Еще одна каверна! Тут никакого цемента не хватит!

– Что за идиотская планировка!

– А что вы хотите от Старой Базы?

– Колючек-то, колючек! Как на солончаке…

– Вилли, не лезьте туда!

– Там пусто, никого нет…

– Товарищи, начинайте же съемку в конце концов.

– Доброе утро, Володя! Давно уже начали…

– Смотрите, а здесь следы ботинок!

– Да, кто-то здесь бывает… Вон еще…

– Следопыты, наверное…

Наташа посмотрела на Феликса. Феликс кивнул.

– Это я,  –  сказал он.

Он вдруг остановился, присел на корточки и стал что-то разглядывать.

– Вот,  –  сказал он.  –  Посмотрите, Наташа.

Наташа наклонилась. Из трещины в цементе свисал толстый стебель колючки с крошечным цветком на конце.

– Какая прелесть!  –  сказала она.  –  А я и не знала, что колючка цветет. Красиво как  –  красное с синим…

– Колючка дает цветок очень редко,  –  медленно сказал Феликс.  –  Известно, что она цветет раз в пять марсианских лет.

– Нам повезло,  –  сказала Наташа.

– Каждый раз, когда цветок осыпается, на его месте выступает новый побег, а там, где был цветок, остается блестящее колечко. Такое вот, видите?

– Интересно,  –  сказала Наташа.  –  Значит, можно подсчитать, сколько колючке лет… Раз… Два… Три… Четыре…

Она остановилась и посмотрела на Феликса.

– Тут восемь ободков,  –  сказала она неуверенно.

– Да,  –  сказал Феликс.  –  Восемь. Цветок  –  девятый. Этой трещине в цементе восемьдесят земных лет.

– Не понимаю,  –  сказала Наташа и вдруг поняла.  –  Значит, это не наша база?  –  сказала она шепотом.

– Не наша,  –  сказал Феликс и выпрямился.

– Вы об этом знали!  –  сказала Наташа.

– Да, мы об этом знаем,  –  сказал Феликс.  –  Это здание строили не люди. Это не цемент. Это не просто холм. И пиявки не зря нападают на двуногих прямостоящих.

Наташа несколько секунд глядела на него, а затем повернулась и закричала во весь голос:

– Товарищи! Сюда! Скорее! Все сюда! Смотрите! Смотрите, что здесь есть! Сюда!

Кабинет директора системы Теплый Сырт был набит до отказа. Директор вытирал лысину платком и ошалело мотал головой. Ареолог Ливанов, утратив сдержанность и корректность, орал, надсаживаясь, стараясь перекрыть шум:

– Это просто уму непостижимо! Теплый Сырт существует шесть лет. За шесть лет не разобрались, что здесь наше и что не наше. Никому и в голову не пришло поинтересоваться Старой Базой!..

– А что там интересоваться!  –  кричал Азизбеков.  –  Я двадцать раз проезжал мимо. Развалины как развалины. Разве мало развалин оставили после себя первопоселенцы?