Юрий Никулин - Иева Пожарская

Как и первый восторг, первое разочарование Юра тоже испытал именно в цирке, за кулисами, когда вдруг увидел там клоуна. Поскольку Владимир Андреевич писал для цирка, он по-свойски зашел однажды с сыном в закулисный буфет, чтобы купить лимонад. Там за маленьким столиком сидел клоун, в рыжем парике, с большим красным носом. Он сидел и пил чай с баранками. Юра никогда раньше не видел так близко живого клоуна и ждал, что вот-вот произойдет что-то очень смешное. Может быть, он подбросит баранку и поймает ее ртом или сделает еще что-нибудь в этом роде. А клоун просто пил чай. Юра подошел к нему поближе, чтобы не прозевать, если что-нибудь все-таки произойдет, и засмеялся. «Чего смеешься? Иди, иди отсюда», — строго сказал ему клоун. Юра расстроился: «Папа, он меня прогнал!» Отец ответил: «И правильно сделал. Он же устал, ему надо поесть. Он сейчас не клоун, не артист». Юра был страшно разочарован — в свои пять лет он был уверен, что клоун всегда веселится и веселит других. Потом, уже проработав много лет в цирке, Никулин знал, насколько не до шуток может быть клоуну. Но ему было понятно и возбуждение детей, которые, подходя к нему за кулисами, заранее начинали смеяться. В такие моменты Никулин всегда вспоминал то свое детское разочарование и, невзирая на усталость, обязательно отпускал какую-нибудь шутку: пусть уж дети думают, что клоун всегда смешной…

5

Почему-то Масленица в 1920-е годы не преследовалась советской властью. Другое дело — Рождество и Пасха. «Пасха — день драки и обжорства!», «Как говорил нам вождь Ильич — не ешьте пасху и кулич!» — такие агитки были тогда в ходу. В школе, куда Юра чуть позже пошел учиться, на Рождество вывешивали плакат:

«Не руби леса без толку.Будет день угрюм и сер.Если ты пошел на елку,Значит, ты не пионер».

У себя дома Никулины не ставили елки, и поэтому Юра ходил на елку к соседям. Там было очень весело, но всегда после праздника он боялся, что об этом узнают посторонние и у его родителей будут неприятности.

6

Позднее эту тетрадку Юра взял с собой в армию. Там дал однажды приятелю полистать, а того ранили, увезли в госпиталь, в госпитале он дал тетрадку еще кому-то посмотреть… В общем, к Никулину вернулось всего несколько листочков.

7

Юрий Владимирович знал еще и огромное количество частушек, сотни, если не тысячи, и пел их с удовольствием: «Мы с милашкой записались в радиолюбители. Через год у нас родились громкоговорители». Вспоминают об одном случае после представления на гастролях цирка в Запорожье в середине 1960-х годов. «Дядя Юра, — попросил кто-то из артистов (в цирке не принято обращение по имени-отчеству), — спойте частушки». Юрий Владимирович взял гитару и после вступительного аккорда спросил: «Все совершеннолетние?» — «Все, все», — послышалось с разных сторон. «Можно?» — «Можно, дядя Юра». И началась бесконечная вязь куплетов, не без крепких словечек в некоторых из них. Никулин пел и пел, не переставая, частушка следовала за частушкой в течение ча-са-полутора! На следующий день после представления в цирке прошел такой же импровизированный концерт, а еще через день — снова. И ни одна частушка за эти три дня у Никулина не повторилась.

8

Очевидно, по сюжету повести П. Бляхина «Красные дьяволята», герой которой, один из юных борцов за советскую власть, был китайцем. Когда позже по повести сняли фильм «Неуловимые мстители», героя превратили в цыгана — отношения нашей страны с Китаем в то время были далеко не лучшими.

9

Например, разговор в камере: «Ты за что сидишь?» — «За лень. Вечером травили анекдоты с друзьями. Поздно закончили. Я решил: не хочется из дома выходить, лень, завтра с утра пойду донесу. А они сразу пошли». Записано же было так: «Вечером — лень — а они сразу пошли». Или анекдот начала коллективизации: «На партийное руководство напали вши, и врачи никак не могли их вывести. Что делать? Карл Радек на заседании ЦК предложил коллективизировать вшей: тогда половина вымрет, а остальные разбегутся». В тетрадке этот анекдот выглядел так: «Вши — вымерли — разбежались».

10

О том, каким страстным болельщиком оставался всю жизнь Юрий Никулин, красноречиво говорят случаи из его уже взрослой, послевоенной жизни. Когда он стал знаменитым артистом и его начали узнавать в толпе болельщиков на стадионе, Никулин практически перестал ходить на «живой» футбол, но всегда смотрел игры чемпионата по телевидению. Если какой-либо матч «Динамо» транслировали в то время, когда он работал на манеже, то в перерывах между репризами он не отходил от телевизора. Отыграв свой номер, он за кулисами тут же спрашивал счет и продолжал смотреть матч. «Юра, Юра, нам пора выходить на манеж, ты опоздаешь!» — кричал ему Шуйдин. «Опоздаешь» — это было самое страшное для Юрия Владимировича, он всегда старался быть точным человеком, пунктуальным, с детства терпеть не мог опаздывать. Но тут он только в самую последнюю секунду отрывался от телевизора и уже не шел на манеж, а бежал туда со всех ног. И еще: обычно по репризам Никулина и Шуйдина можно было проверять часы. Дневное или вечернее представление, лучше или хуже реагирует зал, в будни или в воскресные дни — одна и та же реприза всегда длилась у них одно и то же время. Но если шел футбол… Тогда реприза оказывалась короче на несколько секунд — от 10 до 30…

11

Юрий Никулин действительно всю жизнь обожал Чаплина. Будучи уже известным артистом цирка и кино, находясь на гастролях за границей, он купил штук двадцать дисков с записями короткометражных лент с участием Чарли Чаплина. Но сел смотреть — и на третьей или четвертой короткометражке перестал смеяться… Одни и те же трюки, одни и те же повороты, одно и то же… Никулин долго обдумывал увиденное и пришел к выводу, что Чаплин хорош в больших картинах, а в короткометражках, если смотреть их одну за другой, он становится предсказуемым. Предсказуемость — вот то, чего клоун Никулин всегда старался не допускать в своей работе.

12

Того, что позднее назвали «дедовщиной», в довоенной Красной армии не было и в помине. Но шутки старослужащие отпускали весьма своеобразные: «Никулин, тебя искал Паршин». — «Какой Паршин?» — «У которого хрен в аршин!» И все: «Га-га-га!» Или: «Никулин, странно, что ты к нам попал. Тебя должны были во флот». — «Почему?» — «А потому, что дерьмо не тонет». И все хохочут опять.