Флорентийка и султан - Жаннетта Беньи

Госпожа Жигмонд тут же начала кивать.

– Конечно, конечно, сейчас Фьора приготовит что-нибудь на скорую руку.

Хорват улыбнулся.

– Фьора... Какое странное имя. Кресченция добродушно махнула рукой.

– То ли греческое, то ли турецкое, не знаю. Мы ведь с ней толком и поговорить не можем. Она только сейчас стала немного понимать по-венгерски. А раньше и вовсе ни бельмеса не смыслила.

Пока Фьора возилась с посудой, Хорват неотрывно следил за ней взглядом.

– У нее красивое платье,– сказал он.– Я раньше этого не замечал.

Фьора поняла, что речь идет о ней, и прикусила губу. Это было у нее в крови – когда ее разглядывал какой-нибудь мужчина, она испытывала неловкость.

На кухне стояла полная тишина, нарушаемая лишь звоном посуды. Хорват молчал и без тени смущения разглядывал Фьору с ног до головы. Заметив на себе слегка удивленный взгляд Кресченции, Ференц неожиданно поднялся из-за стола.

– Пожалуй, я пойду. Зайду на днях, когда вернется Мария. Храни господь ваш дом.

Когда он откланялся и вышел за порог, Кресченция мечтательно сказала:

– Какой жених для моей дочери. По нему ведь все молодые девушки в нашем городе сохнут. Такой молодой, а уже помощник воеводы. Потом, глядишь, и в Буду переберется. Для Марии это не мужчина, а просто находка. Надо будет на следующей неделе пригласить в гости его и Тамаша. Это два самых лучших жениха в Сегеде. Мария ведь до сих пор не знает, кого из них выбрать. Вот пусть они себя и покажут.

Кресченция сдержала обещание и пригласила Ференца Хорвата и Тамаша Запольяи к себе в гости.

Фьора приготовила для гостей несколько блюд, но в обеденном зале не появлялась. Этот вечер принадлежал Марии. Так, по крайней мере, задумала ее мать, Кресченция.

Мария, правда, была хороша. Она шутила, смеялась, рассказывала какие-то глупости, но Кресченция, которая сидела рядом с ней, с тревогой отмечала, что и Ференц, и Тамаш выглядят излишне серьезными.

Наконец, Запольяи спросил:

– А где это Фьора? Почему ее не видно? Мария тут же засмеялась и махнула рукой.

– Ох, эта Фьора, она такая забавная. Знаете, она уже вполне прилично понимает наш язык. Правда, разговаривает с большим трудом. А иногда она меня так смешит, так смешит.

Тамаш пожал плечами.

– Что же в ней смешного?

– Ну, например, она очень любит украшать мое платье вышивкой. У вас еще будет возможность увидеть это. Не знаю, где она выросла, но у нас такое не принято.

Тамаш пожал плечами.

– Разве над этим можно смеяться?

– Но ведь она ничего не смыслит ни в прическах, ни в моде. Где она могла этому научиться? В своей грязной Турции?

Кресченция тут же добавила:

– Может, это и хорошо, что ничего не смыслит. К чему это нищей турчанке?

Тамаш удивленно посмотрел на старуху.

– Почему нищей? Ведь я собственными руками передавал в руки господина Жигмонда деньги Фьоры?

Кресченция махнула рукой.

– Ах, Тамаш...– она внезапно запнулась.– Простите, господин Левитинца, я совсем забыла, что вы недавно получили титул. Деньги, которые были у этой бедной турчанки, мой Иштван отдал под хорошие проценты одному богатому магнату. Вроде бы ничего не предвещало беды. И здоров был тот магнат, и двор имел хороший, да вот незадача – начали на него жаловаться крестьяне из окрестных деревень. Говорили, будто снюхался он с нечистой силой. Поначалу волком выл, в лес голышом бегал, а вы знаете, что в таких случаях принято делать. В общем, плакали эти денежки. Ни одного дуката, наверное, вернуть не удастся. Ох, надо же быть такому несчастью. И вот теперь у нашей бедной турчанки ничего нет. Ровным счетом ничего. Видно, так и будет до конца жизни прислугой в нашем доме. В общем, она девушка неплохая, только уж больно молчаливая. Слова из нее не вытянешь. Понимать вроде понимает, а говорить – не говорит. Вот как бывает, господин Тамаш.

В этот момент дверь в комнату, где проходил вечер, открылась, и вошла Фьора. На ней было одето вышитое венецианскими узорами платье, в руках она держала серебряный поднос с четырьмя кубками для гостей.

– А вот и Фьора,– обрадованно затараторила Кресченция.– Как ты вовремя, дорогуша. Нам уже давно было пора сменить приборы. Только будь осторожна, ничего не урони. Это дурная примета.

Увидев обращенные на себя внимательные взгляды Тамаша Запольяи и Ференца Хорвада Фьора смутилась и, не успев сделать одного шага, уронила бокал, который со звоном покатился по полу.

– Какая ты неловкая! – раздраженно воскликнула Мария.– Прислуга должна вести себя так, чтобы на нее вообще не обращали внимания.

Кресченция всплеснула руками.

– Это я виновата. Сказала под руку. Ай-яй-яй, какая неприятность, ну да ладно.

Густо покраснев, Фьора нагнулась за упавшим кубком. Но Тамаш тут же вскочил из-за стола и помог ей поднять прибор.

– Благодарю вас,– еле слышно произнесла она.

Тамаш улыбнулся.

– Не стоит благодарности. Мне приятно помочь вам.

По недовольно скривившемуся лицу Марии нетрудно было понять, что она чувствует себя уязвленной из-за того внимания, которое Тамаш оказал Фьоре. Она успела заметить и сочувственный взгляд Ференца Хорвата. Женщина, которая чувствует себя обиженной, но которой не хватает великодушия по отношению к своей сопернице – а Фьору она считала именно соперницей, несмотря на то, что та была ее прислугой – в первую очередь стремится отомстить.

Именно так и поступила Мария. Наклонившись к Ференцу, она прошептала:

– Окажите удовольствие бедняжке, поухаживайте за ней. Пусть служанке тоже будет приятно.

Ференц пожал плечами.

– А почему вы избрали для этого именно меня? Мария обольстительно улыбнулась.

– Но ведь вам это ничего не стоит, правда? Вы такой красивый, знатный господин. Ей, бедняжке, наверное, и в голову не приходит, что кто-то может обратить на нее внимание. Согласны?

Хорват ничего не ответил, потому что в этот момент Фьора стала убирать его прибор. Когда она сменила посуду и собиралась выйти из комнаты, Мария сказала:

– Фьора, сядь рядом с господином Хорватом.

– Я? – растерянно переспросила она.

– Да, да, именно ты. Господин Хорват попросил мен» об одолжении. Он хочет, чтобы ты тоже посидела за нашим столом. Тебе ведь не трудно, правда? Только поставь себе прибор.

Фьора была не в силах отказать хозяйке. Когда она уселась рядом с Ференцом, тот сразу же налил ей кубок вина.

– Прошу, выпейте со мной.

Фьора подняла кубок и чуть пригубила вино. Рука ее при этом так дрожала, что она едва не уронила бокал. Мария тут же язвительно заметила:

– Господин Хорват, кажется, ваше присутствие заставляет нашу бедняжку Фьору волноваться.