Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Он силился освободиться, выплыть из этой тошнотворной, сводящей с ума трясины ненависти, неистовства и ярости, но не мог. Это была его тюрьма, его проклятие и хуже того — то, чего он по собственным ощущениям заслуживал.

Вокруг смыкалась тьма. Она стала практически абсолютной, когда перед Сор Талгроном появилось золотое сияние. Он поднял взгляд на лицо парящего перед ним полубога и почувствовал, как душащие его щупальца слабеют.

Сын мой.

Видение простерло к нему кисть, из каждой поры изливался свет. Он потянулся вверх и принял золотую руку могучего создания. Пальцы полубога сомкнулись на его собственных, и золотистый свет заполонил все.

— Вот и все, — произнес голос. — Кончено. Его больше нет.

Окровавленное, лишенное конечностей тело на столе, когда-то являвшееся Сор Талгроном, было мертво. На самом деле, он умирал на столе уже в восьмой раз, но сейчас они не смогли вернуть его к жизни.

Апотекарий Урлан отступил в сторону, отключая машины, которые силились поддерживать жизнь в капитане. Их писк и стрекотание превратились в общий непрерывный визг. Апотекарий был покрыт кровью. Она стекала с его рук и груди густыми ручейками.

— С самого начала было маловероятно, что он выживет, — произнес Урлан. Он бросил взгляд в сторону, где лежал без сознания другой легионер, плоть которого была проткнута десятками кабелей и трубок. — Впрочем, у этого дела лучше. У того, кто его принес. Кто это?

— Сержант-катафрактий Кол Бадар, — пустым голосом сказал Дал Ак.

Он неотрывно смотрел безжизненным взглядом на останки тела, которое когда-то было Сор Талгроном.

— Я думал, что спас его.

Магистр связи развернулся и пошел прочь, опустив голову.

Один за другим легионеры медленно уходили, пока Ярулек не остался в одиночестве. Темный Апостол подошел ближе, глядя на расплавленное лицо Сор Талгрона. Он увидел, как что-то дернулось.

Он моргнул, решив, что ему померещилось, но затем увидел это вновь. На правой половине лица Сор Талгрона подрагивала обнажившаяся жилка. Когда он взглянул с близкого расстояния, ему показалось, что он заметил, как внутри истерзанной плоти капитана что-то шевельнулось, всего лишь на долю секунды…

А затем он ощутил прикосновение варпа. Тот сочился от трупа Сор Талгрона, словно аромат, и глаза Апостола изумленно расширились. Сор Талгрон повернулся на столе, и его челюсти разошлись, беззвучно двигаясь. Лишенный губ рот рассекла божественная улыбка.

— Апотекарий! — закричал Ярулек. — Он жив!

Сор Талгрон повернул изуродованное лицо к Ярулеку. Пустые окровавленные глазницы остановились точно на нем.

— Уризен, — прохрипел Сор Талгрон.

Ярулек упал на колени.

— Лоргар Аврелиан? Что с ним, брат?

— Он… Он поднял меня из тьмы.

— Апотекарий! — снова крикнул Ярулек через плечо.

— Ярулек, я их видел, — прошептал Сор Талгрон.

— Кого видели, мой повелитель?

— Богов… — выдохнул он.

Эпилог

Угловатый нос корабля рассекал живую антиматерию преисподней, видимой за порталом оккулуса. Существа, состоящие из грубых эмоций и воплощенные в обличьях из кошмаров и порожденных ужасом психозов смертных, скреблись по полю Геллера корабля, силясь пробить его.

Сор Талгрон стоял на мостике своего громадного флагмана, пристально глядя в вихрящееся безумие варпа.

После ужасных ранений, полученных им на Перцептоне Примус, его не погребли в саркофаге дредноута. Нет, вместо этого ему создали новое тело — состоящее из бионики, поршней, шестерней и синтетических органов. От него прежнего практически ничего не осталось.

Его лицо представляло собой кошмарную картину растерзанной, изувеченной плоти и уродливой рубцовой ткани. Ему хотели дать новое. Выращенная в баках синтетическая плоть, культивированная мышечная ткань и донорские живые кости. Предложение вызвало у него смех.

Впрочем, глаза ему заменили, и он всматривался в эмпиреи парой черных сфер — глаз, изготовленных адептами Механикума и улучшенных им самим посредством молитв, увещаний и темных благословений. Настроенные на варп и его вариации, они давали ему уникальную картину, которую он находил приятной.

Он стал выше, чем был в первом своем жизненном воплощении — том пустом существовании, которое вел до прихода к вере. Было невозможно разделить броню и плоть, ставшие единым целым.

К его нагруднику была прикреплена «Книга Лоргара», раскрытая, чтобы демонстрировать литании и катехизисы осквернения. На бедре висел шлем, недавно созданный в подражание зловеще ухмыляющемуся черепу.

На палубе апотекариона «Инфидус Диаболус» он родился заново. Им двигала новая цель, новая убежденность. Перед ним открылась новая дорога. Новый путь.

У него за спиной висел символ его новообретенной власти. Помимо символа власти это в равной мере было могучее оружие: гигантский крозиус, закаленный в крови мучеников.

Он потерял две трети 34-й роты на Перцептоне Примус, когда Ультрадесантники зачистили планету. Это был ошеломляющий финальный поступок побежденного врага. Перцептон Примус стал навеки заражен, однако это, как полагал Сор Талгрон, было небольшой платой за те потери, которые нанес Ультрадесант.

Он многого лишился на Перцептоне Примус. Однако многое также и приобрел.

Ясность. Цель. Убеждения. Веру.

На его бедре пульсировала варп-склянка. Внутри билось сердце — сердце Волхара Рефа.

— Уже скоро, мой старый друг, — произнес он.

Ник Кайм

Врата Терры

— Знаешь, а мы не часто сходились во мнении, — заговорил первый. У него был приятный, поставленный голос, немного старческий, но исполненный внутренней силы. Он подошёл бы государственному деятелю или политическому посреднику, а в былые времена Древней Терры в романейской империи такой человек возглавлял бы разведку. — Но теперь, когда мы сражаемся на два фронта, у нас наконец-то появилась общая цель.

— Она всегда была общей, — ответил второй. Его голос был глубже и, как и всегда, напомнил первому гулкое эхо в каменных сводах. Он был таким же жёстким и непреклонным, как и сам второй, в нём не было места компромиссу. Но всё же сейчас он просил именно об этом. О компромиссе. — Различны лишь наши методы.

В этом голосе тоже была мощь, но воинская, а не тайная. В этом втором чувствовалась сила — сила и угроза.

— Должны ли исключать друг друга немедленный и конечный результат? Победу на войне приносят не только болтеры и клинки, — Этот первый был обычным человеком, существом ничтожным по сравнению с нависшим над ним титаном, но его харизма была сравнима с физической мощью второго. — Но ведь мы друг друга понимаем? — спросил он, чтобы удостовериться, что воин точно уяснил суть. В противном случае под угрозой оказалось бы всё, чего они хотели добиться, нарушая закон своего Отца. — Со времён Никеи многое изменилось.

Молчание воина выдало, что его явно тревожит план, но затем он медленно кивнул.

— Мы поступаем так ради нового Империума. Цель оправдывает средства. Речь идёт о выживании.

Вновь воцарилась тишина, а затем морщины избороздили угловатое лицо хмурого воина. Он хотел покинуть это место и вернуться на стены, где его уникальным талантам нашли бы лучшее применение. Преторианец не привык красться в тенях и говорить шёпотом.

— Наша первая задача — не дать флоту войти в атмосферу. Если мы остановим их там, то сможем победить, и возможно Хорус Луперкаль не дойдёт до этих стен, — первый прищурился. Они оба знали, что это вряд ли произойдёт.

— Мой брат, — при этих словах воин скривился. Невыразимые зверства, ужасающее братоубийство уничтожили уважение и разорвали все узы братства между ними. Преторианцу было тяжело признаваться в этом даже себе, но он хотел, чтобы Хорус прорвал кордон, чтобы предатели пали у врат. Закованные в перчатки руки сжались в кулаки, и слова вырвались через частокол сжатых зубов. — Он дойдёт до стен.

— Тогда мы должны использовать все доступные средства, иначе человечество погибнет.

Воин глубоко и тяжело вздохнул, словно надеясь, что с воздухом его покинут и все тревоги и сомнения.

— Меня это тревожит.

— Разумеется, и поэтому мне нужно твоё доверие. Поэтому об этом должны знать только мы. Обычно мы повинуемся эдиктам нашего Отца.

— Он не твой отец.

— Разве он не отец всех нас, лорд-преторианец?

Воин встретился взглядом с правителем и прошептал — тихо, еле слышно.

— Он не должен узнать.

***

Из уха сочилась какая-то жидкость. Она стекала с мочки по щеке и капала на жёсткий пол. Обрывками полузабытого сна в разуме кружило смутное эхо вторжения, оно петляло и извивалось словно змея, оставляя за собой остывающий след. Жидкость пахла железом и поначалу была тёплой.