Передача лампы - Бхагван Раджниш

Если бы у меня спросили совета, я бы сказал Ричарду Вильгельму: «Учи язык у специалистов в области лингвистики. А пока ты учишь язык, также учись медитировать у кого-нибудь из даосских мастеров, потому что „И-Цзин“ — даосская книга, поэтому, прежде чем ты будешь в состоянии ее переводить, ты должен быть в состоянии ее понять; это не просто дословный перевод, это должен быть перевод из глубокого понимания.

И это будет способствовать не только появлению „И-Цзин“ на западных языках, но и появлению в тебе нового человека».

То же самое происходило с другими людьми. Причина всегда в расщеплении.

Что касается Ницше, он не медитирующий, но у него была способность к полетам в неизвестное. Иногда окно открывалось, и он видел. Но окно было не в его власти, а зависимо от обстоятельств. Если обстоятельства были правильные и подходящие, если у него все было хорошо, он чувствовал радость, умиротворение, то окно открывалось, и он мог выйти за пределы обычного человеческого ума. И он мог описать это.

Если бы он также был и медитирующим, окно не было бы случайным; открыть или закрыть его было бы в его власти.

А он становится зависимым, и это тоже создает глубокое беспокойство в его существе — потому что обычно двадцать четыре часа в сутки он живет, как и все остальные, а потом вдруг однажды вечером, когда он смотрит на закат, окно открывается, и он видит то, что очевидно, что не требует никаких доказательств. Это более реально, чем ваша реальность, настолько авторитетно реально, что вы не можете даже сомневаться. Но это длится какие-то секунды, а потом уходит, и он снова возвращается на землю.

Затруднения этого человека можно понять.

Всевозможные сомнения, всевозможные вопросы — то ли он спал, то ли это была галлюцинация, иллюзия — и интеллект в замешательстве. Но снова открывается окно, и картина та же. Вы не можете видеть одну и ту же галлюцинацию снова и снова, и вы не можете постоянно видеть тот же сон — вы абсолютно пробуждены.

Это породило такую муку в его существе — что именно реально? Обычная реальность, которую он видит двадцать четыре часа в сутки, или реальность, которая время от времени открывает свою дверь?

То же было и в случае с Нижинским. Наверное, он был самым великим танцором за всю историю человечества. Но странно, что такой человек, как Нижинский, просто погибал в великих муках. Не такой должна быть награда за гениальность. Проблема была в том, что иногда во время танца он настолько сливался с танцем, что были не танцор и танец, но только танец. В эти моменты происходило нечто почти сверхъестественное.

Он совершал настолько длинные, настолько высокие прыжки — которые невозможны, физически невозможны — он сам не мог совершить такой высокий или такой длинный прыжок в другое время. Он не мог в это поверить, что, когда исчезал танцор, каким-то образом сила притяжения теряла над ним контроль. И он прыгал так высоко, что никто не мог поверить, что такое возможно. Но еще более сверхъестественным было его снижение; на все падающее сила притяжения действует с огромной силой.

Не так давно Анандо рассказывал мне, что, когда астероиды падают на землю, они попадают в поле земного притяжения, простирающееся вокруг на две сотни миль. Они начинают падать с огромной скоростью — пятьдесят тысяч миль в час, поэтому сила трения сжигает их. Но изредка, если это очень большой астероид — мили длиной, он может сгореть не полностью, он может долететь до земли. Иногда он убивал много людей. Это очень необычный вид камня, потому что он прошел через необычный опыт; пятьдесят тысяч миль в час, и жар, и сила трения придали ему новое качество.

В Каабе, священном месте мусульман, есть астероид, который долетел до земли, и они поклонялись ему только потому, что другого такого камня нет, он спустился с небес. И, безусловно, он спустился с неба.

Когда Нижинский возвращался, у всех в зрительном зале замирало дыхание. С такой высоты — это казалось настолько опасным: если сила притяжения сработает должным образом, у него будут многочисленные переломы. Но он опускался как лист, плавно нисходя к земле, — неспешно. Это движение вниз было настолько замедленным, что даже физики не могли найти этому объяснения. Прыжок был необъяснимым, но снижение было еще более сверхъестественным. Он и сам понятия не имел.

Он сказал только одно: «Всякий раз, когда я пытаюсь, это не происходит. Я бы хотел, чтобы это случалось каждый раз, когда я на сцене, но всякий раз, когда я сознательно, намеренно пытаюсь, это не происходит. Это случается только тогда, когда я не пытаюсь, когда я даже не думаю об этом, когда меня фактически там нет. Это случается в мое отсутствие, когда есть только танец и танцор полностью слился с танцем. Я не могу это никак объяснить, потому что меня там нет».

Он тоже плохо кончил. Он сошел с ума — потому что такое никогда не случалось ни с одним другим человеком. Он старался изо всех сил, но это не происходило, а потом, когда он не думал об этом, это случалось, и никто не мог это объяснить. Он и сам не имел ни малейшего представления, как это случалось. Это свело его с ума. Год он провел в сумасшедшем доме и умер в ужасных страданиях.

Тот же человек на Востоке стал бы Гаутамой Буддой — потому что он нашел разгадку, но Нижинский не смог распознать ее. А на Западе не было ни одного мастера, который объяснил бы ему, что происходит.

Ведь это целое учение Востока: если вы забываете свое эго, если вы забываете себя, если вы просто никто, начинают случаться чудеса. Это закон природы. В нем нет ничего такого, что могло бы вывести из душевного равновесия. В тот момент, когда вы отсутствуете, вы в такой тишине, в таком покое, в такой легкости, что нет абсолютно никаких тревог.

На Востоке познали определенную силу, противоположную гравитации. Они называют это левитацией. Контроль гравитации ослабевает; это случалось с людьми, которые медитировали: вдруг они начинали парить. Если бы такое случилось на Западе, человека, безусловно, сочли бы сумасшедшим. Он не смог бы никому объяснить, что происходит, потому что никто не поверил бы, все бы подумали, что он не в своем уме. Как вы можете парить, сидя в позе лотоса? И человек сказал бы: «Что я могу поделать? Когда я открыл глаза, я обнаружил, что моя голова касается потолка».

Эго очень тяжелое. Оно как якорь, который держит вас под контролем гравитации.

В медитации, даже если ваша медитация не очень глубокая, вы можете обнаружить: пока вы сидите с закрытыми глазами, вы чувствуете, что поднимаетесь. Вы открываете глаза: вы сидите на своем месте. Что же происходит? В тот момент, когда вы закрываете глаза, вы настроены, и возникает чувство, что вы поднимаетесь. Но, открывая глаза, вы обнаруживаете, что сидите так же, как сидели до этого. Ваше тело все еще на земле, но ваша душа, ваше сознание начинают выходить за пределы тела. Это начало. Придет день, когда медитация будет такой глубокой, что за взмывающим сознанием последует и ваше тело.

Тело немного отстает, во всем.

Человек научился стоять за один миллион лет. Между обезьянами и человеком, который учится просто стоять на двух ногах, пропасть в один миллион лет.

Тело учится очень медленно, очень осторожно, но оно учится.

Если бы Нижинский был на Востоке, он бы не сошел с ума, его бы объявили просветленным. Его танец был его медитацией.

Как медитацией Джалаладдина Руми было вращение, и он стал самым любимым суфийским мастером. Никакого другого суфия не называли мевлана. Мевлана значит «мой возлюбленный мастер». Только Джалаладдин Руми стал известен как Мевлана Джалаладдин Руми. Люди так любили этого человека, потому что он дал такой простой метод, что тысячи людей за эти двенадцать веков после его смерти стали просветленными, просто вращаясь.

Очень печально, что Нижинский попал в сумасшедший дом — потому что он не мог понять, что происходит, никто не мог объяснить, что происходит. Это слишком сильно растревожило его.

А все было очень просто, я говорю вам об этом каждый день: ваше усилие — преграда. Если вы действительно хотите пойти глубоко в медитацию, сделайте это без усилий — это звучит безумно, как же сделать это без усилий? — потому что это тоже будет усилие. Просто отбросьте эти слова, потому что они придают всему неправильный оттенок. Лучше сказать: «Будь в отпускании, совсем расслабленным». Сядьте в тишине, наблюдая за тем, что происходит внутри вас, с закрытыми глазами, просто наблюдая — и придет момент, когда есть только наблюдатель и нечего наблюдать. И впервые вы окажетесь на пороге сверхъестественного.

Каждый из этих троих людей мог бы достичь состояния удивительного благословения.

Происходило что-то, что было невероятно ценным, но Запад давил на них: «Ты сумасшедший, у тебя расщепление личности», — все эти осуждающие слова: «Ты шизофреник…»