Мирные действия - Лоис Буджолд

Дядя Фортиц попрощался с ней и с Никки, оставшись со своим августейшим господином еще на несколько слов до отъезда, как тот и пожелал. Майлз вышел вместе с ними в коридор и сказал поджидающему там мужчине в ливрее: – Я сам провожу их до выхода, Жерар. Пожалуйста, вызовите машину для госпожи Форсуассон.

Они двинулись в долгий окольный путь по дворцу. Катерина оглянулась через плечо на личный кабинет Императора.

– Это было… было больше, чем я ожидала. – Она перевела взгляд на шагавшего между ними Никки. На его лице была написана решимость, а не уныние. – Сильнее. – Суровее.

– Да, – сказал Майлз. – «Будь осторожнее в своих желаниях…» У меня есть особые причины доверять в этом вопросе суждению Грегора больше, чем чьему-либо. Но… думаю, я, наверное, не единственная рыба, которая не помнит про воду. Грегор привык выносить ежедневное давление, которое меня бы, к примеру, довело до пьянства, безумия или совершенно смертоубийственной раздражительности. В свою очередь, он переоценивает наши возможности, а мы… стараемся его не разочаровать.

– Он сказал мне правду, – произнес Никки. Еще мгновение они шли в тишине. – Я доволен.

Катерина промолчала, удовлетворенная.

Граф Форкосиган сидел на одном из диванов рядом с камином, просматривая данные портативного считывателя. На нем был полуофициальный костюм – темно-зеленый китель и брюки, напоминание о мундире, который он носил большую часть своей жизни. Отсюда Майлз заключил, что отец скоро собирается уходить – несомненно, отправляется на какой-то официальный банкет, поглощать пищу на котором, видимо, входит в обязанности вице-короля с вице-королевой в предсвадебные дни. Майлз вспомнил о том, что скоро придет и его черед согласно пугающему списку приглашений, врученному ему леди Элис. Но посмеет ли он смягчить светскую и кулинарную суровость этих приемов, пригласив Катерину составить ему компанию? Это сейчас весьма сомнительно.

Майлз шлепнулся на диван напротив отца; граф поднял взгляд и с с осторожным интересом на него посмотрел.

– Здравствуй. Ты смотришься слегка выжатым.

– Да. Я только что вернулся с одной из самых трудных бесед за всю мою аудиторскую карьеру. – Майлз потер загривок, все еще до боли сведенный. Граф приподнял брови в вежливом вопросе. Майлз продолжал, – Я попросил Грегора помочь Никки Форсуассону разобраться в этой мешанине клеветы – в тех границах, какие он сочтет разумным. Но он провел эти границы несколько дальше, чем сделали бы я или Катерина.

Граф откинулся на спинку дивана, отложив считыватель. – Полагаешь, он нарушил секретность?

– Как ни странно, нет, – признал Майлз. – Любой враг, реши он похитить Никки для допроса, уже знал бы больше, чем мальчик. За десять минут под фастпенталом он рассказал бы все, что знал, и ему не причинили бы вреда. Может быть, его бы даже вернули. Или нет… Он представляет не больше опасности в плане разглашения секретности, чем раньше. И сам он рискует не большим – и не меньшим – если рассматривать его как рычаг давления на Катерину. – Или на меня. – Даже сами заговорщики тщательно блюли конспирацию. Не в том проблема.

– А в чем?

Упершись локтями в колени, Майлз уставился на собственное искаженное отражение в носках начищенных полуботинок. – Думаю, из-за кронпринца Зерга Грегор знает, каково – и надо ли – рассказывать человеку, что его отец преступник. Если так можно называть принца Зерга за его тайные пороки.

– Можно, это я тебе говорю, – вздохнул граф. – Преступник, и на полпути к буйному помешательству – вот кем он был к моменту смерти. – Майлз вспомнил, что адмирал Форкосиган был очевидцем провала эскобарского вторжения, и на самом высшем уровне. Он сел ровнее; отец взглянул ему прямо в лицо и мрачно улыбнулся. – Случайный выстрел с эскобарского корабля был самой большой благосклонностью фортуны, какая когда-нибудь выпадала Барраяру. Хотя теперь, задним умом, я сожалею, что мы так нехорошо обошлись с Грегором. Я так полагаю, он справился лучше?

– Думаю, он обошелся с Никки… хорошо. Во всяком случае, Никки больше не испытает ощущения потрясения всего своего мира. Конечно, в сравнении с Зергом Тьен всего-навсего дурак и взяточник. Но смотреть на это было тяжело. Нельзя заставлять девятилетку сталкиваться с чем-то столь мерзким и так близко его затрагивающим. Каким он после этого станет?

– Наверное… десятилетним, – сказал граф. – Ты делаешь то, что должен. Взрослеешь – или ломаешься. Ты должен верить, что он повзрослеет.

Майлз побарабанил пальцами по обтянутому тканью подлокотнику. – До меня только сейчас дошла хитрость Грегора. Признавшись, что Тьен был растратчиком, он перетянул Никки на нашу сторону. Никки теперь сам заинтересован в поддержании официальной легенды, ради защиты репутации своего покойного отца. Странно. Кстати, именно в связи с репутацией я к тебе и пришел. Грегор попросил – нет, пожелал и потребовал, не менее того! – чтобы ты прочитал мне ту же лекцию, что и ему: честь против репутации. Наверное, она была незабываемой.

Граф наморщил брови. – Лекция? Ах, да. – Он коротко улыбнулся. – Итак, это засело у него в голове, хорошо. С молодежью порой спрашиваешь себя – поняли они хоть что-нибудь из сказанного тобой или ты просто бросаешь слова на ветер?

Майлз неловко поерзал; интересно, не относилось ли последнее замечание и к нему самому? Ну, какая именно часть этого замечания. – М-м? – подал он реплику.

– Я бы не назвал это лекцией. Просто одно полезное различие, вносящее ясность в мысли. – Он протянул руку, словно взвешивая что-то на ладони. – Репутация – это то, что знают о тебе другие. А честь состоит в том, что ты знаешь о себе сам.

– Хм.

– Противоречия склонны появляться тогда, когда это не одно и то же. Что касается смерти Форсуассона – что ты сам про себя думаешь?

И как он умеет вот так нанести удар в самую сердцевину раны? – Я не уверен. Нечистые мысли в счет?

– Нет, – сказал граф твердо. – Только сознательные действия.

– А что насчет действий безрассудных?

– Это переходная область, и не рассказывай мне, будто ты не жил в таких сумерках прежде.

– Большую часть жизни, сэр. Время от времени поднимаясь к мерцающему свету знания. Но на такой высоте мне не выжить.

Приподняв брови и улыбнувшись одним уголком рта, граф все же милосердно воздержался от того, чтобы соглашаться с этим утверждением. – Так. Тогда мне кажется, что твои нынешние проблемы лежат больше в области репутации.

Майлз вздохнул. – У меня такое ощущение, будто меня всего изгрызли крысы. Агрессивные мелкие твари, отскакивающие прочь так быстро, что я не успеваю развернуться и дать им по голове.