Невинные - Джеймс Роллинс

— Осмелимся ли мы на подобное? — спросил Джордан. — Я думал, в Кумах мы решили, что жизнь Томми важнее даже спасения мира.

Эрин хотелось согласиться. Мальчик не сделал ничего дурного. Он лишь хотел помочь невинному голубю, а в награду лишился близких и перенес бессчетные истязания. Справедливо ли, что он тоже должен здесь умереть?

Она не сможет послать этого ребенка на смерть.

Но притом это одна жизнь против жизней праведных и неправедных по всей планете…

Джордан воззрился на нее.

Эрин понимала, что если ему велеть, он это выполнит, пусть и неохотно, но выполнит. Он солдат, он понимает, что такое жертва во имя высшего блага. Нужды многих перевешивают нужду одного.

Она спрятала лицо в ладонях.

Ей больше не по силам смотреть, как проливается кровь невинных. Она видела, как ее сестрой пожертвовали ради ложных верований. Она причинила смерть Эмми собственным неведением об опасности, которой ее подвергает. Она не отнимет очередную невинную жизнь, сколько бы рассудок ни твердил ей, что она обязана так поступить.

— Нет, — выдохнула она, придя к решению. — Мы не можем убить мальчика, чтобы спасти мир.

Бернард внезапно бросился к Джордану, чтобы выхватить меч. Но Стоун, теперь не менее проворный, поднял клинок к груди кардинала, нацелив острие в его безмолвное сердце.

— Это прикончит вас так же верно, как любого стригоя, — предупредил Джордан.

Бернард оглянулся на Руна за поддержкой, ожидая, что тот выступит с ним против Джордана. Кардиналу очень хотелось заполучить этот меч.

Рун скрестил руки на груди.

— Я верю в мудрость Женщины Знания.

— Отрок должен умереть, — упирался Бернард. — Или мир умрет вместе с ним. В ужасах, превосходящих любое бренное воображение. Какое значение имеет против этого единственный отрок?

— Всё, — отрезала Эрин. — Убийство мальчика — злодеяние. Каждое злодеяние имеет значение. Каждое. Мы должны противостоять каждому без исключения или кто мы такие?

— А что, если это не добро или зло, а лишь необходимость? — вздохнул Бернард.

Эрин сжала кулаки.

Она не допустит убийства Томми.

— Эрин, — встревоженный взгляд синих глаз Джордана был устремлен на нее. Он кивнул в сторону колодца.

Томми простер ладони к Элисабете, жестом умоляя ее остаться там. После чего приблизился к ним и оглядел всех по очереди.

— Я знаю, — проговорил он с усталым видом. — Когда я коснулся меча и решил достать его из колодца… я знал.

Эрин вспомнила пламя в его глазах, когда он держал меч.

— Дело в выборе, — промолвил он. — Я должен сам выбрать это, лишь тогда все будет поправлено.

Услышав это сейчас, Эрин поняла, насколько близки они были от гибели. Если бы она отдала приказ Джордану или Бернард отобрал бы клинок, если кто-либо из них вонзил меч в мальчика без его согласия, все было бы погублено.

Это мысль принесла ей малую толику утешения, но лишь самую малую.

Сказанное Томми означает, что исход будет тем же.

Мертвый мальчик на песке.

— Но Искариот не соглашался, чтобы его ранили, — предостерег Рун.

Эрин оцепенела, осознав, что Рун прав.

Неужели мы уже проиграли?

Сглотнув, Джордан опустил меч, понимая, что Бернард больше не попытается употребить силу.

— По-моему, Иуда согласился, — сказал он. — Во время схватки он ни в чем мне не уступал, отвечая ударом на удар. А потом внезапно прекратил сопротивление. Тогда я этого не сообразил, просто отреагировал, сделав выпад.

— Подозреваю, он всегда искал смерти, — проронил Рун.

— Так что же нам тогда делать? — спросил Джордан. — В смысле, дальше?

Эрин видела, что он даже не осмеливается встретиться взглядом с мальчиком.

Томми сдвинулся — очевидно, чтобы оказаться спиной к Элисабете, искоса оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что она не видит. И заметил, что Эрин обратила внимание.

— Она попытается этому помешать.

Взявшись за кончик меча Джордана, Томми упер его острием себе в грудь. Поднял глаза на Джордана, пытаясь улыбнуться, хотя нижняя губа у него задрожала от страха, стараясь выглядеть отважным и уверенным перед лицом неведомого.

Джордан наконец-то тоже взглянул мальчику в лицо. Эрин еще ни разу не видела такого страдания и горя, отпечатавшихся на суровых чертах его лица.

— Не могу, — простонал он.

— Знаю и это, — тихонько произнес Томми дрожащим голосом. Обратил взор на запад, к солнцу, последнему свету, который ему доведется увидеть.

— Не-е-е-ет!.. — донесся мученический вопль со стороны колодца.

Элисабета ринулась к ним, внезапно ощутив, что вот-вот произойдет.

Томми вздохнул и бросился на меч, — умирая и унося с собой последний проблеск дня.

Глава 53

20 декабря, 16 часов 49 минут

по центральноевропейскому времени

Сива, Египет

Рун перехватил бежавшую к ним Элисабету за талию.

Томми рухнул на землю, соскользнув с клинка, проливая алую кровь на темный песок. И вместе с ней — яркое золотое сияние. Через кратер виднелось подобное сияние с другой стороны — более темное золото, обрамлявшее силуэты Иуды и Ареллы.

— Зачем? — всхлипнула Элисабета, цепляясь за него.

Рун подвел ее к отроку.

Меч пронзил его сердце прямо насквозь. Теперь Рун услышал его последний замирающий трепет — и оно остановилось.

Напротив него Джордан рухнул на колени, выронив меч и стискивая ладонями левый бок.

— Что стряслось?.. — склонилась к нему Эрин.

Ощутив это за миг до случившегося — когда безмерно могучая сила забила ключом, — Рун заслонил глаза локтем, прикрыв Элисабету собой.

А затем грянул ослепительный взрыв.

Блистание опалило взор.

Кровь в жилах вскипела.

Элисабета в его руках закричала, и остальные вторили ей хором боли и страха.

Рун, поверженный сиянием на колени, превозмогая боль, молил о прощении. Каждый его грех выступал порчей на фоне этого святого пламени, укрыться от которого не могло ничто. Его величайший грех расползся чернотой без границ, способной пожрать его без остатка. Даже сей свет не в силах полностью возобладать над этой тьмой.

Молю, хватит…

Наконец, спустя, казалось, целую вечность, свет уступил место милосердному мраку. Рун открыл глаза. Безжизненные тела стригоев и анафемских зверей были раскиданы по всему кратеру; от взрыва пали мертвыми даже бежавшие далеко за его пределы. Рун пошевелился, чувствуя, как боль продолжает неистовствовать в его теле.