Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэт Павел Васильев близко дружил с поэтом Ярославом Смеляковым, и похоже, их взгляды относительно врагов Советской власти тоже были общими. Дважды репрессированный Смеляков, правда, не в 1923-м, а в оттепельном 1963 году написал своё программное стихотворение «Жидовка»:
Прокламация и забастовка,
Пересылки огромной страны.
В девятнадцатом стала жидовка
Комиссаркой гражданской войны.
Ни стирать, ни рожать не умела,
Никакая не мать, не жена —
Лишь одной революции дело
Понимала и знала она.
Брызжет кляксы чекистская ручка,
Светит месяц в морозном окне,
И молчит огнестрельная штучка
На оттянутом сбоку ремне.
Неопрятна, как истинный гений,
И бледна, как пророк взаперти, —
Никому никаких снисхождений
Никогда у неё не найти…
Несмотря на принципиальную позицию высшего партийного руководства, изжить бытовой антисемитизм не удалось, более того, нетерпимое отношение к евреям становится обыденным явлением в рабочей среде. По мнению исследователей проблемы, основной причиной тому стало наличие большого количества сезонных рабочих, которые приезжали из глубинки на заработки в промышленные центры и по-прежнему традиционно ненавидели еврейское население за смертельные муки Спасителя.
В сводке МГПС № 33 за февраль 1929 года отмечалось: «Антисемитские настроения среди рабочих распространяются главным образом среди отсталой части рабочего класса, связанной с крестьянством, среди женщин. Отмечается значительное развитие антисемитских настроений среди сезонных рабочих. Разжигание антисемитизма проводится на молитвенных собраниях, в печатных и подпольных изданиях религиозников. Кулацкие слои также являются застрельщиками. Наиболее злостные случаи травли евреев на предприятиях являются делом небольших кучек. Среди отсталых, особенно сезонников, выходки антисемитов иногда находят сочувствие и не встречают отпора. Часто рабочие, замеченные в антисемитских выражениях, недостаточно уясняют себе его контрреволюционное значение».
В некоторых национальных республиках ситуация с притеснением евреев становилась просто угрожающей. Старший инструктор НК РКП Дагестана тов. Галилов докладывал в центральный аппарат о следующем:
— в центре горско-еврейской оседлости, в Дербентском округу, где по самому городу эта народность составляет около 27 % населения, упорно продолжается прежняя практика притеснения горско-еврейской массы, чинимая советскими органами, и отсутствие возможности применить к советскому строительству активность трудящихся;
— репрессии (арест и судебное дело, окончившееся оправданием) в отношении уполномоченного восьми горско-еврейских аулов крестьянина Атнилова, который своими разоблачениями неприятен властям Дагестана и т. д.
Руководящий обследованием НК РКИ в Дагестане в мае 1928 года член президиума ЦКК тов. Караваев сообщал о том, что изгнанные из родных аулов евреи заняли район Магал, где вырыли землянки, в которых вместе с детьми живут несколько лет. Отдельные из них организовали партизанские отряды и с оружием в руках пытались бороться с несправедливостью.
Несмотря на то что в соответствии со статистическими отчётами в органах юстиции и милиции работает достаточно большое количество евреев:
партийные органы отмечали повсеместную лояльность низовых судов к подобным преступлениям.
В 1929 году «Комсомольская правда» в одном из своих номеров писала по поводу приговора народного суда 14-го участка Краснопресненского района г. Москвы, постановленного в отношении граждан Красиных — отца и сына, совершивших антисемитский погром в квартире семьи Фридман, за который погромщикам было назначено наказание в виде принудительных работ сроком на 6 месяцев. Апелляционная инстанция приговор отменила и направила дело на новое рассмотрение в ином составе суда. Однако народный суд 12-го участка посчитал назначенное ранее наказание справедливым и оставил предыдущее решение без изменений.
Для последовательного интернационалиста Владимира Маяковского любые попытки выпячивания национального абсолютно неприемлемы, для него это и есть контрреволюционные проявления:
… Чёрт вас возьми,
вас,
тех,
кто, видя
безобразие
обоими глазами,
пишет
о прелестях
лирических утех.
Если стих
не поспевает
за былью плестись —
сырыми
фразами
бей, публицист!
Сегодня
шкафом
на сердце лежит
тяжёлое слово —
«жид».
Это слово
над сёлами
вороном машет.
По трактирам
забилось
водке в графин.
Это слово —
пароль
для попов,
для монашек
из недодавленных графинь.
Это слово
шипело
над вузовцем Райхелем,
царских
дней
подымая пыльцу,
когда
«христиане»-вузовцы
ахали
грязной галошей
«жида»
по лицу.
Это слово
слесарню
набило до ве́рха
в день,
когда деловито и чинно
чуть не на́смерть
«жидёнка» Бейраха
загоняла
пьяная мастеровщина.
Поэт
в пивной
кого-то «жидом»
честит
под бутылочный звон
за то, что
ругала
бездарный том
фамилия
с окончанием
«зон».
Это слово
слюнявит
коммунист недочищенный
губами,
будто скользкие
миски,
разгоняя
тучи
начальственной
тощищи
последним
еврейским
анекдотом подхалимским.
И начнёт
громить
христианская паства,
только
лозунг
подходящий выставь:
жидов победнее,
да каждого очкастого,
а потом
подряд
всех «сицилистов».
Шепоток в очередях:
«топчись и жди,
расстрелян
русский витязь-то…
везде…
жиды…
одни жиды…
спекулянты,
советчики,
правительство».
Выдернем
за шиворот —
одного,
паршивого.
Рапортуй
громогласно,
где он,
«валютчик»?!
Как бы ни были
они
ловки́ —
за плотную
ограду
штыков колючих,
без различия
наций
посланы в Соловки…
(Маяковский В. В. Жид)
Максим Горький публикует в «Правде» программную статью «Пролетарский гуманизм» с на редкость актуальными высказываниями, в которых есть всё как мы любим: и фашисты, и гомосексуалисты: «Не десятки, а сотни фактов говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма на молодёжь Европы. Перечислять факты — противно, да и память отказывается загружаться грязью, которую всё более усердно и обильно фабрикует буржуазия. Укажу, однако, что в стране, где мужественно и
