Сахар на обветренных губах - Тата Кит

— Ещё рано. Поспи. Воскресенье, всё-таки, — обронил Костя тихо. Поставил графин и огляделся в поиске трусов. Нашёл их у постели и надел, щёлкнув резинкой.

Чтобы не краснеть, глядя на то, какой он красивый, я плюхнулась обратно на подушки, перекатилась на бок и свернулась калачиком, довольно улыбаясь.

Прошло всего две ночи, как мы открылись друг другу в интимном плане, а Костя уже вполне спокойно может ходить передо мной с голым задом. Я же только ко вчерашнему вечеру осмелилась хоть ненадолго заглянуть ему в глаза.

Господи, как всё это неловко! Но до чего же приятно…

Костя снова залез ко мне под одеяло и притянул в объятия. Уткнулся носом в макушку и, глубоко вдохнув, кажется, начал засыпать. И я вместе с ним. Но, едва провалившись в сон, резко открыла и села в постели, вспомнив, о том, какие планы у меня на была на воскресенье.

— Ты куда? — Костя сел вместе со мной и наблюдал за тем, как я пыталась прикрыться ладонями, убегая в ванную комнату.

— У меня на сегодня запланировано дело, — бросила я через плечо. Собрала волосы в пучок на макушке, завернулась в полотенце, которое взяла с полки и наспех почистила зубы, и умылась.

— Какое дело? — поинтересовался Костя. Похоже, он тоже больше спать не собирается.

— Хочу поговорить с мамой насчёт Кати. И желательно с утра, пока она ещё трезвая.

Я достала из шкафа бельё, джинсы, топ и толстовку. Снова убежала в ванную, где переоделась. Когда вышла, увидела, что Костя тоже уже одет.

— А ты… чего?

— Отвезу тебя, да съезжу к малому. Посмотрю, не спалил ли он мне квартиру.

— Думаешь, он может?

— Ну, насчёт, спалить я, может, погорячился, но заблевать точно мог, если продолжил бухать.

Костя подвёз меня к дому, в котором прошла худшая часть моей жизни.

— Подняться с тобой? — предложил он, скептически разглядывая старый пошарпанный бетонный дом.

— Зачем?

— Мало ли…

— Я справлюсь. Если что, позвоню тебе.

— Ну, смотри, — было видно, что Костя не хотел меня отпускать и оставлять одну. Наверное, немалыми внутренними усилиями он убедил себя, что некоторые конфликты должна решать я сама.

— Ну, ладно. Я пойду, — я взялась за ручку двери, чтобы решительно выйти из машины.

— А что-то типа поцелуйчика на прощание будет? — протянул Костя словно между делом.

Хохотнув, я подалась к нему и с удовольствием поцеловала первая. На несколько секунд растеклась сладким сиропом, но снова взяла себя в руки, когда отстранилась.

— Звони и пиши, если что, — строго припечатал Костя. — На рожон не лезь.

— Я знаю, — чмокнув его по-быстрому в губы, я вышла из машины и пошла к подъезду, дверь в который мне открыла одна из соседок, узнавшая меня.

Запах кошачьей мочи и чьего-то завтрака заполнил нос, пока я поднималась на знакомый мне этаж. Окурки, жестяные банки, пенистые плевки на ступеньках… Всё такое знакомое и уже почти забытое мной.

Так как ключей у меня не было, я позвонила в дверь. Тут же включила запись видео на телефоне и скрестила руки на груди так, чтобы камера смотрела передо мной, а мама не поняла, что я её снимаю.

В квартире послышались шаги. Уже по их характеру можно было понять, что мама с самого утра не в духе.

Дверь открылась и мама, подперев плечом откос и скрестив руки на груди, окинула меня оценивающим взглядом.

— Чё пришла? — бросила она раздраженно-устало.

— Хочу поговорить с тобой насчёт Кати. Она спит?

Я заглянула за мамино плечо и увидела, как Катя аккуратно выглянула из своей комнаты и обрадовалась, увидев меня.

— Привет! — пискнула она робко.

— Рот закрыла и в комнате спряталась, чтобы я тебя не видела! — рявкнула на неё мама тут же, из-за чего Катя сразу исчезла за дверью.

Я перевела озлобленный взгляд на мать. Очень сложно не переходить черту и не злиться, когда очень хочется взять это существо в сальном халате за волосы и сбросить с лестницы.

— И долго ты так над ней издеваться будешь?

— А ты пришла поучить меня, как детей воспитывать? — хмыкнула мама. Чем больше слов вылетало из её частично беззубого рта, тем сильнее меня окутывало запахом перегара и сигарет. — Своих сначала роди, а потом я посмотрю, как ты запоёшь.

— Ты не выпускаешь её из комнаты неделю. Плохо кормишь и даже не разговариваешь с ней…

— Ну, посади теперь меня! — выплюнула мама с усмешкой. — Ты же умеешь. Ты же у нас специалист, — закончила она едко.

— Я хочу, чтобы отдала Катю мне. Пусть поживёт у меня, пока ты не придёшь в себя.

— А больше ты ничего не хочешь?

— Ты издеваешься над своей дочерью, — цедила я, уже теряя самообладание.

— Хочу и с окна её сброшу. Это моя дочь, ясно тебе? А ты вали, откуда пришла, — она потянулась к ручке, чтобы закрыть дверь, но вклинилась плечом, не давая ей это сделать.

— Я не уйду, пока мы не поговорим. Отпусти Катю пожить у меня. По-хорошему, мам. Я не хочу этот вопрос решать через суд.

— А я смотрю, тебе понравилось, — ехидно оскалилась мама. — Уже придумала, за что меня-то судить будешь?

— А ты хочешь сказать, что не за что? — я вошла в квартиру, потеснив мать. — Ты с детства над ней издеваешься. Пинаешь, бьёшь, толкаешь… Ты хоть раз с ней нормально говорила? Как мама с дочерью? Ты её, вообще, любишь? Она нужна тебе настолько, чтобы ты до последнего стала отстаивать свои права на неё в суде? Ты реально хочешь, чтобы я начала процесс лишения тебя родительских прав?

— Как вы меня заебали! — процедила мама сквозь стиснутые зубы. Её лицо серое лицо исказилось неподдельной яростью. Она подняла руки к лицу и сжала в кулаки сухие пальцы с грязными ногтями. — Всю жизнь вы мне испортили. Сначала одной что-то надо, жопу подтирай, корми. Потом вторая такая же, но ещё и тупая… — она резко пошла к Катиной комнате, открыла дверь. Катя резко встала с кровати и вжалась в угол за ней увидев, с какой яростью на неё наступает мать. Сестрёнка начала рефлекторно щуриться, втягивать голову в плечи и пытаться прикрыться руками. Но матери было плевать на её страх. Она, как какую-то вещь, взяла Катю за волосы и с силой швырнула в центр комнаты. — Забирай! — крикнула мама, брызжа слюной. — Забирай эту тварь! — Катя, больно ударившаяся коленками об пол, попыталась встать, но мама пнула её в спину и снова вцепилась в волосы. — Эта тупая даже стоять нормально не может! — она швырнула в