Звезды смотрят вниз - Арчибальд Кронин

— Мы работаем круглые сутки, в две смены. Я полагал, что тебе будет интересно узнать это, папа. В шахте снова работа идёт полным ходом.

Молчание, полное недоверия. Баррас вглядывается в Артура с кушетки у камина, на ней он проводит время в своей комнате, куда его загнала холодная погода. В комнате нестерпимо жарко, двери и окна при содействии тёти Кэрри наглухо закрыты, чтобы помешать проникнуть сюда «электричеству». Из-под пледа выглядывает наполовину спрятанная пачка исписанных каракулями бумаг, а рядом — палка, с помощью которой Баррас уже может ковылять по комнате, волоча правую ногу.

— Ну и что же? — пробормотал он наконец. — Разве это не… разве так не должно быть всегда?

Артур слегка покраснел.

— Да, конечно, папа. Но в наши дни это не так-то легко!

— В наши дни! — Брови, теперь седые, язвительно задёргались. — Наши дни — ха-ха! Что ты понимаешь! Я потратил годы, многие годы… но я выжидаю, о да, выжидаю…

Артур с нерешительной улыбкой глядел на распростёртую фигуру:

— Я просто думал, что, может быть, тебе интересно это знать, отец.

— Ты глуп. Я знаю, знаю всё, что бы ты ни сказал. Да, да, смейся… смейся как дурак. Но запомни мои слова… на руднике не будет порядка, пока я не вернусь туда.

— Да, папа, — сказал Артур, желая его успокоить. — Ты должен поскорее поправиться и вернуться на рудник.

Он ещё мгновение побыл в комнате, затем, извинившись, весело пошёл в столовую пить чай.

Несколько дней он был очень весел. С удовольствием ел, с удовольствием работал, с удовольствием отдыхал. Он вдруг в каком-то удивлении вспомнил, что за последнее время у него было очень мало досуга: в течение долгих месяцев он душой и телом ушёл в работу на «Нептуне». Теперь же можно было вечером и отдохнуть, и почитать, вместо того чтобы сидеть, согнувшись, в кресле и усиленно размышлять, где бы достать заказы. Он написал Хильде и Грэйс. Он почувствовал себя возрождённым, полным новых сил.

Всё шло гладко до утра 16 февраля, когда он сошёл вниз к завтраку с ощущением покоя и благополучия и раскрыл газету. Как когда-то его отец, он по утрам завтракал один, и с аппетитом принялся за виноград, когда вдруг внимание его привлёк заголовок в отделе сообщений на средней странице. Как парализованный ужасом, он не отводил глаз от этого заголовка. Отложил ложку и прочёл весь столбец. Он забыл о завтраке, бросил салфетку, отодвинул стул и кинулся в переднюю к телефону. Схватив трубку, вызвал Проберта из Объединённых угольных копей, который был также и видным членом правления Северного общества горнопромышленников.

— Мистер Проберт… — начал он, заикаясь. — Вы читали сегодня «Таймс»? Правительство собирается снять нас с учёта. Это говорил король в своей речи… 31 марта! Они хотят немедленно ввести новый закон.

Донёсся голос Проберта:

— Да, я читал, Артур. Да, да, знаю… это будет гораздо скорее, чем…

— 31 марта! — с отчаянием перебил Артур. — Через месяц! Это что-то невероятное! Ведь нас заверили, что контроль до августа не будет снят!

Голос Проберта отвечал спокойно и плавно:

— Я не менее вас поражён, Артур. Да, попали мы в беду. Это — как гром в ясном небе.

— Мне необходимо вас повидать, — закричал Артур. — Я должен сейчас же с вами переговорить, мистер Проберт. Еду прямо к вам.

Не дожидаясь возможного отрицательного ответа, Артур повесил трубку. Накинув пальто, он побежал к гаражу и выехал в двухместном легковом автомобиле, заменившем большой «Салон». Как бешеный мчался он к Проберту в Хедлингтон, проехал четыре мили вверх по набережной и через семь минут был на месте. Его сразу же провели в комнату для утреннего отдыха, где в глубоком кожаном кресле у пылающего камина праздно сидел с газетой на коленях Проберт, куря после завтрака сигару. То была очаровательная картина: тёплая, устланная толстыми коврами комната, осанистый старик, хорошо упитанный, благоухающий крепкими ароматами кофе и гаванской сигары, урывающий минутку для отдыха перед дневными трудами.

— Мистер Проберт, — выпалил Артур сразу, — не могут они этого сделать!

Эдгар Проберт встал и с учтивой серьёзностью взял Артура за руку.

— Меня это точно так же волнует, как и вас, дорогой мой мальчик, — сказал он, все не выпуская руки гостя. — Клянусь душой, я очень озабочен!

Проберт был высокий, величавый старик лет шестидесяти пяти, с гривой совершенно белых волос, очень чёрными бровями и великолепной осанкой, которую он в качестве члена Северного общества горнопромышленников умел использовать самым выгодным образом. Он был колоссально богат, окружён всеобщим уважением и щедро жертвовал на местные благотворительные учреждения, которые печатали в газетах списки жертвователей. Каждую зиму его портрет, благородная львиная голова, появлялся на плакатах, приглашающих жертвовать на тайнкаслскую больницу «Общества чудаков», а под ним крупными буквами: «Мистер Эдгар Проберт, столь щедро поддерживающий наше дело, снова просит вас последовать его примеру». В течение тридцати лет он не переставал выжимать все соки из своих рабочих. Это был совершенно очаровательный старый негодяй.

— Присядьте, Артур, мой дружок, — сказал он, слегка помахивая сигарой.

Но Артур был слишком взволнован, чтобы сидеть.

— Что это все означает, хотел бы я знать? — воскликнул он. — Я совершенно потерял голову.

— Боюсь, что это означает неприятности, — отвечал Проберт, вытянув ноги на ковёр и рассеянно глядя в потолок.

— Но почему это делается?

— Видите ли, Артур, — пробормотал Проберт, — правительство берет большую долю наших прибылей, но не желает делить с нами убытков. Попросту говоря, они хотят от нас отмежеваться, пока положение не ухудшилось. Но, если пошло на откровенность, я об этом нисколько не жалею. Скажу вам, строго между нами: я имею частные сведения из Вестминстера. Пора нам навести у себя порядок! С самого начала войны между нами и рабочими назревала буря. Мы должны окопаться, держаться все как один и начать борьбу.

— Борьбу?

Проберт утвердительно закивал головой сквозь ароматные волны табачного дыма. У него был такой благородный вид: он походил на Серебряного Короля и вместе на доктора Бернардо, но был симпатичнее их обоих.

Он мягко пояснил:

— Я предложу вам снизить заработную плату на сорок процентов.

— Сорок процентов! — ахнул Артур. — Да ведь это ниже довоенных ставок. Рабочие ни за что не согласятся. Ни за что на свете! Они будут бастовать.

— А мы не дадим им возможности бастовать.

В словах Проберта никакой враждебности, всё то же кроткое равнодушие.

— Если они сразу не образумятся, мы устроим локаут.

— Локаут! — повторил, как эхо, Артур. — Но это — разорение.

Проберт, спокойно улыбаясь, отвёл глаза от потолка и несколько покровительственно посмотрел на Артура.

— Я полагаю, что у большинства из нас отложен кое-какой запасец на чёрный день. Вот мы и продержимся, пока рабочие не одумаются. Да, да, придётся поклевать свой запасец.

— «Запасец»!

Артур подумал о капитале, затраченном на оборудование и улучшения в «Нептуне», о договоре, который требовал круглосуточной работы. И вдруг почувствовал прилив бурного гнева.

— Я не рассчитаю своих рабочих, — сказал он. — Нет, этого я не сделаю! Мы работаем на «Нептуне» в две смены круглые сутки. Снижать плату на сорок процентов — это безумие. Я в состоянии оплачивать труд прилично. Я не собираюсь останавливать работу в шахте. Я не стану ради кого-то там перерезать себе глотку.

Проберт ещё покровительственнее похлопал Артура по спине. Он помнил его скандальное поведение во время войны, презирал его как неуравновешенного и трусливого молокососа, но скрывал все это под миной пастырского благоволения.

— Ну, ну, мой друг, — сказал он успокоительно. — Не раздувайте событий! Я знаю, что вы от природы немного горячи. Но вы возьмёте себя в руки. Через неделю состоится собрание всего нашего Объединения. К тому времени вы станете благоразумнее и примкнёте к остальным. Другого выхода у вас нет.

Артур уставился на Проберта напряжённым взглядом. На щеке у него дёргался мускул. Другого выхода у него нет! Это верно, совершенно верно! Сотни различных уз связывают его с этим Объединением, связывают по рукам и по ногам.

Он застонал.

— Это для меня тяжёлое испытание.

Проберт ещё нежнее погладил его по плечу.

— Рабочим надо указать их место, Артур, — сказал он. — Вы завтракали? Не позвонить ли, чтобы вам принесли кофе?

— Нет, благодарю, — пробормотал Артур, поникнув головой. — Мне надо ехать домой.

— Как здоровье вашего дорогого отца? — ласково осведомился Проберт. — Вам должно быть очень трудно управляться без него на руднике. Ну, ещё бы! Но, говорят, он поправляется с удивительной быстротой? Он мой самый старый товарищ в Объединении. Надеюсь, мы скоро увидим его там. Передайте ему от меня горячий привет!