Ломая рассвет - Стефани Майер

И вот я услышала подтверждение своих страхов. Все это было не нужно, я уже и так знала.

— Волтури, — со стоном произнесла Элис.

— Все они, — одновременно с ней выдохнул Эдвард.

— Зачем… — прошептала Элис явно обращаясь к себе. — Как?

— Когда? — прошептал Эдвард.

— Зачем? — Эсме отозвалась эхом.

— Когда? — повторил Джаспер. Его голос был словно скован льдом.

Глаза Элис не моргали, будто какая-то пелена покрыла их; они словно бы затуманились. Рот Элис раскрылся в ужасе.

— Недолго, — сказали они одновременно.

Затем заговорила только Элис.

— Там снег в лесу. Ждать меньше месяца.

— Зачем? — спросил Карлайл.

Эсме ответила:

— У них должна быть причина. Может они хотят увидеть…

— Нет, Белла не есть причина, — ответила Элис ничего не выражающим голосом. — Идут все они — Аро, Кайус, Маркус, каждый член охраны, даже жены.

— Жены никогда не покидают крепости, — возразил ей Джаспер. — Ни во время южного противостояния, ни во время Римского вторжения в Вольтерру. Даже тогда, когда Волутри охотились за бессмертными детьми, жены не выходили из крепости. Никогда.

— Они уже в пути, — прошептал Эдвард.

— Но почему? — опять спросл Карлайл. — Мы не сделали ровным счетом ничего! А даже если сделали, что же могло заставить спуститься и их тоже?!

— Нас слишком много, — произнес Эдвард. — Они хотят убедиться, что…

Он не закончил предложения.

— Это не дает ответа на главный вопрос. Почему?

Я почувствовала, что знаю ответ на его вопрос. Ренесми была причиной этого, я была уверена. Я знала с самого начала, что они придут за ней. Мое подсознание предупреждало меня об этом еще до того, как я забеременела. Будто всегда знала, что Волтури придут и отнимут у меня самое дорогое.

Но это не отвечало на вопрос.

— Вернись туда, Элис. — попросил Джаспер. — Попытайся найти причину. То, что послужило началу.

— Это началось из ничего, Джас. Я не следила за ними, или за кем-то из нас. Я следила только за Ириной. Она не была там, где я ожидала ее увидеть…

Элис замолчала, ее глаза опять смотрели в пустоту.

Вдруг она резко подняла голову. Эдвард задержал дыхание.

— Она решила пойти к ним, — сказала Элис. — Ирина решила пойти к Волтури. И они решили… Будто они уже приняли решение и только ждут ее…

Наступила гробовая тишина. Что же такое сказала им Ирина, что стало причиной такому видению Элис?

— Мы можем ее остановить? — спросил Джаспер.

— Никаких шансов. Она почти на месте.

— Что она делает? — спросил Карлайл, но я уже не обращала внимания на их дискуссию. Все мое внимание сосредоточилось на картинке, сложившейся в моей голове.

Я видела Ирину, стоявшую на скале и наблюдавшую за нами. Что же видела она? Вампира и оборотня, которые были лучшими друзьями. Я сфокусировалась на этом, чтобы понять ее реакцию. Это было не все, что она видела.

Она видела ребенка. Изумительно красивого ребенка, на фоне белого снега. Явно больше, чем просто человеческого ребенка.

Ирина… осиротевшие сестры… Карлайл рассказывал, что потеря их матери, путем суда Волтури заставил их стать борцами за справедливость.

Только полминуты назад Джаспер произнес: «Даже тогда, когда Волутри охотились за бессмертными детьми…» Бессмертные дети — главное нарушение, и главное табу в этом мире.

С учетом прошлого Ирины, как могла она подумать что-то другое о том, что увидела в тот день на маленьком лугу?

Ведь она не была настолько близка, чтобы услышать биение сердца Ренесми, чтобы почувствовать тепло, исходящее от ее тела. А розовые щечки Ренесми, из-за всего, что она знала, она могла счесть всего лишь уловкой с нашей стороны.

Кроме того, Каллены объединились с оборотнями. Возможно, с точки зрения Ирины, это выглядело так, будто мы перешли все границы…

Ирина, сжимала руки на снежном просторе не от грусти по Лорану после всего, а от понимания, что она обязана сообщить о Калленах, и понимания, что с ними произойдет, если она сделает это. Очевидно, что ее совесть встала выше столетий дружбы.

И ответ Волтури на подобное нарушение был автоматическим, все уже было решено.

Я развернулась и накрыла собой спящее тело Ренесми, закрывая ее своими волосами, пряча свое лицо в ее кудряшках.

— Подумайте о том, что она увидела тем днем, — перебив Эмметта, тихо произнесла я, не обращая внимания на то, что он хотел сказать, — для того, кто потерял свою мать из-за бессмертного ребенка, кем будет выглядеть Ренесми?

Вокруг была абсолютная тишина, пока остальные вникали в то, что я уже поняла.

— Бессмертным ребенком, — прошептал Карлайл.

Я почувствовала, что Эдвард встал на колени около меня и обнял нас обеих.

— Но она ошибается, — продолжила я, — Ренесми не такая, как те, другие дети. Их развитие остановилось, а она так быстро растет каждый день. Их невозможно контролировать, а она никогда не причинила вреда Чарли или Сью, она даже не показывала им то, что могло бы их расстроить. Она может себя контролировать. Она уже умнее многих взрослых. Нет никакой причины…

Я продолжала бормотать, ожидая, что-то кто вздохнет с облегчением, ожидая, что спадет ледяная напряженность в комнате, как только они поймут, что я права. Но казалось, что в комнате стало еще холоднее. Постепенно мой тихий голос утонул в тишине.

Долгое время все молчали.

Потом Эдвард прошептал мне на ухо.

— Это не то преступление, по которому они проводили бы разбирательство, милая, — сказал он тихо, — Аро увидел доказательство в мыслях Ирины. Они придут уничтожать, не вникая в причины.

— Но они ошибаются, — упорствовала я.

— Они не станут ждать, пока мы докажем им.

Его голос все еще был тихим, нежным, бархатным… но в нем сквозили боль и безысходное отчаяние.

Его голос был таким, как взгляд Элис — словно из могилы.

— Что же нам делать? — спросила я.

Мирно спящая в моих руках Ренесми была такая теплая и идеальная. Я так беспокоилась о быстром взрослении Ренесми, беспокоилась, что у нее чуть более десятилетие жизни…Этот ужас сейчас казался смешным.

Чуть больше месяца…

Неужели это было пределом? Я была счастлива так, как не был способен не один человек. Неужели был какой-то мировой закон, распределяющий равные доли счастья и несчастья на свете? Неужели моя радость нарушила этот баланс? Неужели четыре месяца — это все, что я могла иметь?

Эмметт ответил на мой риторический вопрос.

— Мы будем биться, — спокойно сказал он.

— Мы не одолеем их, — прорычал Джаспер.