Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она, кстати, была расстроена больше меня. Вчера. После сеанса своей любимой черной магии. Когда ничего не изменилось. Пришлось даже попробовать её утешить. Сказать, что в сказках чудеса и то требуют на себя времени. Сказать, что если продолжать верить, твердо-твердо, все непременно получится. Мамбо после этих слов почему-то пристально посмотрела на меня. Не странно или загадочно, как она умеет. Совсем по-другому. Светло. Прозрачно. Ничего не стала вещать или прорицать, всего лишь посмотрела.
Знает ли она то, что известно мне? Если была дружна с Лурдес, то должна. Обязана. Весь вопрос, как воспринимает свои знания. Переводит природу любых событий в плоскость колдовства и духов? Похоже. Это её стиль существования, иначе не умеет. А на самом-то деле нет никаких лоа. Не было. Многократное наслоение и взаимопроникновение биомагнитных матриц, только и всего.
Только?
Ха!
Тот доктор был гением. Неоцененным, как теперь ясно. Умер, не дожив до воплощения своей теории. Но верил в неё. До последнего вздоха.
Так что же мешает верить мне, когда я точно знаю, что все им задуманное – удалось?
* * *
Запас бумаги, выданной для описи мусорных развалов, подошел к концу ещё в начале третьего квартала. Или, вернее, на третьей дюжине домиков, лепившихся друг к другу: улочками узкие извилистые и изломанные проходы можно было назвать лишь условно.
Строго говоря, они тоже подходили под название «мусор». Сами дома. Листы жести, скрепленные друг с другом где болтами, а где – ржавой проволокой, тарные доски, камни. Только натуральные материалы, что называется. Когда-то, в самом начале, здесь присутствовал и пластик: об этом свидетельствовали огромные прорехи, живописно разбросанные по стенам и потолкам. Потом, конечно, сняли все, что можно было продать, а главное, все, что имело цену.
А вот вещи почти не тронули. Личные. Предметы обихода. Можно было подумать, что съезжали отсюда в спешке, легко и просто расставаясь с тем, что нельзя было унести в руках. С другой стороны, большая половина хлама, громоздившегося в каждой клетушке, и впрямь не была нужна на новом месте. Посуда, шаткие стулья, шкафы, сколоченные из чего придется – все подобное выдавалось бесплатно, по первому же требованию. Казенное, шаблонное, не имеющее отношения к хорошему вкусу и дизайну, зато крепкое. Способное прослужить долго, но все-таки не дольше пары десятков лет.
Хм. То, что попадалось мне на глаза в доме папаши Фелипе, было куда старше. И вряд ли привезено с собой: кто бы, к примеру, потащил на себе громадный сундук? Значит, стояло там всегда. Всю свою жизнь. Всю жизнь семьи, сейчас сузившейся до одного-единственного…
Нет. Теперь уже нет. Пусть это обман, подлог, афера, если не сказать грубее, но имя Ллузи получило шанс добраться из настоящего в будущее. С моей помощью.
Занятно. Если задуматься, можно прийти к выводу…
Тьфу ты! Нельзя тут задумываться, иначе навернешься на очередной куче мусора. Как бы её обойти? Где-то должен быть проулок, так утверждает карта. Похоже, нужно свернуть направо, вдоль рваной жестяной стены, потом ещё раз направо, протиснуться между слоями бывшей садовой решетки и, наконец, выйти на свободное пространство.
Хотя, не такое уж и свободное.
«Мул», припаркованный у домика, выглядящего крепче и внушительнее остальных, не бросился бы в глаза никому из случайных прохожих. Ни здесь, ни даже на улицах Вилла Лимбо. Приземистый, многократно перекрашенный и всякий раз чуточку разными цветами, запыленный, он походил на хамелеона своим умением сливаться с местностью. А вот повыше, на склонах Сьерра Винго, эта машинка бросалась в глаза, как пятно крови на белом полотне. И намертво врезалась в память.
Маленькое достояние семьи личной служанки Элены-Луизы. Сама Консуэла за руль, конечно же, не садилась: однажды и навсегда доверила технику любимому сыну, а значит, именно он сейчас, здесь…
Вышел из косого дверного проема. Подпер створку, чтобы не мешала. Открыл дверцу машины, нырнул по пояс в салон, снова выпрямился, таща за собой одеяло. Свернутое. Вот только не тяжеловато ли оно для пары слоев ткани и хлопковой прослойки?
Пристроил ношу на плечо. Повернулся, осматриваясь. Складки чуть разошлись, и то, что находилось внутри свертка, показалось наружу. Частично.
Кисть руки.
Маленькая.
Детская, что ли?
Часть 3.20
Появление Карлито само по себе не сулило ничего хорошего или плохого, просто было странным. Чертовски. Он редко отлучался за пределы сенаторского поместья. Практически никогда, за исключением общих поездок на церковные и городские мероприятия. А чтобы вдруг взял и забрался в такую глушь, да ещё и не один…
Там я уже побывал сегодня. В том домике и в окрестных. Знал, как обойти вокруг, попасть к заднему ходу, где жестяные листы веером расходились в стороны, и просочиться внутрь. Не совсем глубоко, конечно. Только чтобы видеть, как Карлито вертит в руках телефон, набирая номер, а потом ждет ответа.
Долго, кстати, ждет. Больше двух минут. За это время можно одуреть от гудков, поэтому, когда кто-то на том конце все-таки берет трубку, голос моего бывшего слуги должен, по логике, прозвучать рассерженно, но я слышу восторженный хрип:
– Учитель! Как хорошо, что вы ответили!
Пауза. Коротенькая. Такая, чтобы хватило на вопрос типа: «Зачем звонишь?».
– Я сделал это, учитель. Я решился.
Снова пауза. Не длиннее предыдущей.
– Вы не помните наш последний разговор? Тогда, перед службой?
На сей раз собеседник Карлито, похоже, дольше молчит, чем отвечает.
– Я запомнил каждое слово. И повторял их снова и снова, пока… Вы не могли сказать все прямо, конечно не могли. Но я понял. И исполнил все в точности!
Энергичный, вдохновленный, распираемый гордостью. Работа точно не вызывала у моего старого знакомца подобных чувств. Значит, тут речь идет о занятиях в свободное время. Для души, так сказать.
– Это самое мало, что я могу сделать для вас, учитель. И если сочтете возможным… Подарок ждет вас. И я тоже жду.
В его голосе звучит то, чего мне лично раньше не доводилось слышать ни мгновения. Преданность. Собачье заискивание.
– Я в старом лагере. Да, тут совершенно безопасно, вы же знаете. Ни одного человека на мили вокруг. Западный сектор, пятая линия. Да, машина стоит прямо у дома, увидите сразу.
Намечается тайная встреча? Кто бы ни собирался прийти сюда, похоже, это сигнал, что всем посторонним лучше убираться подальше.
– Я буду ждать, сколько
