Торговец отражений - Мария Валерьева

любой момент могли купить. Цену миссис Уайтхед выставила приемлемую, даже низкую для дома, придомовый участок которого составлял любой понравившийся хозяину кусок леса. Казалось, она до сих пор не пришла в себя после новости об объявившемся имуществе погибшего мужа. Много лет миссис Уайтхед сдавала дом арендодателям, но наконец-то решила переехать и проститься с воспоминаниями о Ластвилле. Это была бы отличная сделка, но Осборн колебался. Он не мог представить, что за эгоистичная внутренняя сила тянула к дому кошмаров, но для Грейс дом был последним напоминанием о дне, когда все еще было хорошо. Осборн, повиновавшись, согласился.

Он рассказывал Грейс о встрече с миссис Уайтхед много раз, но Грейс будто бы не могла запомнить его слов и переспрашивала. Однажды Грейс встречалась с ней, разговаривала о муже, когда тот еще был жив. Грейс и представить не могла, что когда-то сможет снова посмотреть миссис Уайтхед в глаза. Особенно после того, как застрелила ее мужа. Осборн об этом, впрочем, так и не узнал.

Вымытый и обезличенный дом без мебели Осборну так понравился, что документы на покупку он решил собрать сам. В красках рассказывал Грейс о планах на подвал, о том, как снесет часть стены на кухне и построит там углубление для гостевого бара, а она только слушала. Вид дома Грейс не волновал, его судьба тоже. Всего лишь хотелось снова вернуться туда и оказаться дома. Ей казалось, что с покупкой соберется какая-то часть души, словно излечат ее потерянные воспоминания о том дне, единственном дне, когда все были вместе, а мир их еще не разрушился. Словно Ластвилль заполнял дыры внутри, словно он мог дать то, о чем Грейс мечтала. Она не противилась.

Дорога через лес построена не для них, а для лагеря. Лес прочистили, проверили и построили в живописном месте детский лагерь, некоторые богатые люди купили несколько участков и построили дома. Землю Ластвилля отдавали с радостью, лишь бы кто-то ее обрабатывал. Так появилась мастерская мебели в десяти минутах ходьбы от дома, соседи-керамисты и другие признаки цивилизации. Но дом Осборна и Грейс оставался в отдалении, к ним нужно сворачивать, а к остальным — ехать прямо.

Амира въехала на асфальтированную дорогу в лес, выключила фары и музыку. Деревья, грозные, косматые и мрачные, смотрели на Грейс свысока, и она вжалась в сиденье. Хотелось спрятаться и открыть глаза только у дома. Лес прочесали за десять лет несколько раз, нашли восемь человеческих останков, но на территории озер — только одного погибшего. Никто так и не смог узнать, что это за человек. Может, один из призраков, преследовавших теперь Грейс. Их было так много, что лиц не разобрать.

Дорогу к особняку рубили наискосок, чтобы путь не был долгим. Издалека Грейс увидела забор и будку охранника. Въезд находился еще до воды, за раздвижными воротами в свете солнца искрился пруд. Машина остановилась, Амира высунула голову из окна и крикнула охраннику Тео, что вернулись трое. Тео открыл автоматические ворота. Амира открыла окна полностью, отстегнулась и медленно поехала мимо будки так, чтобы Тео не пришлось кричать снова. Он уже стоял на порожках: в протертых джинсах, кожанке и длинной толстовке. Ему от силы двадцать пять, он играл в игры в свободное время, не думал о будущем и лучшим выходным считал выходной с пинтой пива. Но Грейс всегда удивлялась, как на его мускулы можно найти одежду.

— Осборна еще нет. Он обещал приехать через полчаса, — сообщил Тео, когда подошел к машине. Грейс опустила стекло. — Грейс, здравствуй. Ты сегодня рано.

— Освободилась пораньше. — Грейс улыбнулась. — Ты можешь сказать Зоуи, чтобы приготовила ужин поплотнее? Может, к нам приедут мои друзья.

— Конечно. Осборн, как мне кажется, уже и так сказал это утром, но я позвоню и уточню, так ли это.

— Если сказал, то не тревожь Зоуи. Ей не надо повторять дважды.

Тео улыбнулся, и его загорелое во время отдыха в Марокко юное лицо показалось Грейс совсем мальчишечьим.

— Хорошего тебе дня, Тео. Если что, приходи завтра. Джим любит играть в игры на приставке.

В доме, когда-то пустом, заиграла жизнь. Осборн наполнил его красками, запахами, звуками. В гостиной играла музыка из их старого винилового проигрывателя, с кухни пахло запеченными овощами. Зоуи вышла из кухни и улыбнулась Грейс.

— Привет. Убери пока, пожалуйста, а то затвердеют. — Улыбнулась Грейс и передала Зоуи пакеты с выпечкой. — Что у нас на ужин? Ничего не нужно? А то я попрошу, Фред может съездить.

— Да что ты, не надо. — Зоуи пожала округлыми плечиками и наклонила голову вбок. Лицо ее в свете желтоватых ламп мягкого света было очень красивым. — Осборн накупил столько, что еще неделю есть можно. А он все-таки ест много.

— Это точно, — Грейс усмехнулась. — Если что-то нужно, ты все равно скажи. Спасибо тебе.

— Да ладно тебе, я даже ничего не еще приготовила.

— Все равно. Спасибо, — сказала Грейс и пошла на второй этаж.

Ступеньки под ногами не скрипели, с потолка не свисала паутина, а засохшее растение убрали в первый же день после покупки. Двери заменили, переклеили обои, уложили новые полы. Дом выглядел как новый, но ощущался старым. Этим он Грейс и нравился.

Их спальня была огромной, занимала весь второй этаж, но Осборн смог сделать ее уютной. Разноцветные наброшенные друг на друга ковры, картины, мягкие кресла, большой светлый камин и множество ярких красок на полу, стенах и даже потолке. Грейс ничего не планировала, не прикасалась к ремонту, даже не ездила в дом до того, как Осборн не доделал все, что хотел. Дом поначалу показался ей странным. Грейс чувствовала, будто на место преступления накинули плед и подумали, что этого достаточно. С особенным страхом девушка поднималась на второй этаж. Когда открывала новую еще пахшую лаком дверь, рука Грейс дрожала. И, как оказалось, — зря. В Грейс спальню влюбилась с первого взгляда. Она совсем не похожа на то, что было тут до них. Комната дышала, казалось, даже пахло цветами. Здесь появилась жизнь.

Грейс переоделась, села в кресло у библиотечного уголка, который Осборн отгородил так, чтобы Грейс могла видеть всю комнату, но сама могла бы спрятаться. В окружении книг, разноцветных обложек на фоне шкафа из светло-коричневого дерева, Грейс чувствовала себя в безопасности.