История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Егорович Забелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот вопрос с великою скромностью просвечивал и в вопросах Семена Лукьяновича.
О Никоновском проклятии Стрешнева и на соборе Вселенских патриархов было утверждено, что оно было наложено неправильно, понапрасну.
Впоследствии, еще до собора, Никон простил Семена Лукьяновича, разрешил от клятвы и грамоту к нему прощальную прислал. Говорили, что за это Никон взял с Семена Лукьяновича сто рублей; но патриарх объяснял, что простил его потому, что Стрешнев добил ему челом и обещался Воскресенскому (Новый Иерусалим) монастырю работать, и деньги прислал вкладом в монастырь после прощения спустя года с полтора.
По всему видимо, что Семен Лукьянович был большой знаток церковной книжности и очень любил о ней беседовать, так что даже и на охоте он находил время рассуждать со знающими людьми о различных вопросах этой книжности. Об одном случае в этом роде (1643 г.) рассказывает некий Иван Бегичев, получавший от него вначале премногую милость и благоприятство незлобивое, а потом оказывавшего ему гнев и негодование и бесстыдное поношение пред людьми, называя его отступником Веры Христианской. Оправдывая себя, Бегичев писал следующее:
«Обличаешь ты меня, что в некий день слышал ты от меня таковые богохульные глоголы, будто я возмог тако сказать, что Божие на землю схождение и воплощение не было, а что и было, то все действо ангельское… Одно вспоминаю, когда с тобою я шествовал из вотчины твоей, зовомой Черная Грязь (вероятно теперешнее Царицыно), на лов звериный, тогда ты изволил беседовать со мною на пути и сказывал мне от Бытейских книг второго Исхода, что егда восхоте Бог дати закон Моисею, и тогда сниде сам Бог на гору и беседова со пророком лицом к лицу; показа ему Бог задняя своя. И тогда я дерзнул прекословием пресечь глаголы твои и сказал тебе: “Коя нужда Богу беседовати к людям и явитися Самому, кроме плотского смотрения. Возможно бо есть и ангела послати да тоже сотворити по воле Его…” Разве за это одно, что я дерзнул молвить тебе встречно, ты поднялся на меня гневом своим и клеветою… “И слепым мощно есть разумети, яко не только задняя или передняя при Бозе глаголати и мнети, но и единые части не мощно есть не только телесным оком зрети, но и разумным ни мало уразумети… А ты дерзаеши тако реши, яко Моисей задняя Божия видел…” “Я человек простой, и учился буквам единым, дабы мог прочесть и написать что-либо ради своей надобности и чтобы можно было душу мою грешную спасти, а дальнего ничего не разумею и с мудрыми философами и рачителями истины, которые искусны и благоразсудны в Божественных писаниях, никогда не беседовал… И не дивно, что возможно мне и погрешить, ради моего скудоумия и небрежения, но дивно то, что ты с клеветою поносишь меня не только о сказанном мною, но прилагаешь еще больше и свои умышления, а сам и в малой части не искусен в Божественных писаниях, как и советники твои, Никифор Воейков с товарищи. Сами они с выеденое яйцо не знают, а вкупе с тобою роптать на меня не стыдятся. И все вы, кроме баснословные повести, глаголемые еже о Бове королевиче, о которой думается вами душеполезной быти, что изложено есть для младенец, иже о Куре и о Лисице и о прочих иных таковых же баснословных повестей и смехотворных писаний (все вы) Божественных и Богословных догмат никаких не читали”».
Вместе с сим Бегичев доказывал, что нельзя основываться только на букве Писания, что следует сокровенное в Писании рассуждать не по букве, но по смыслу или по духу, ибо «дух живит разумение, а буква писмени умерщвляет, отчего и в ереси впадают, как и ныне многие пострадали от такового недоумения, так и ты, милостивый государь Семен Лукьянович, не притыкайся о сем едином, яже видех писано, что глагола Бог с Моисеем лицом к лицу, и не стой на одной ноге да не явишься постромен и всюду зыблем, но приступи и на вторую (ногу) и пойди далее…»[106]
Эти рассуждения дают нам образчик тех мудрований, ходивших в тогдашнем обществе, которые прямо приводили к расколу верований, то есть к раздроблению общественного умствования на многие нелепые толки, согласия, упования, как обозначал себя каждый кружок такого суемудрия.
Семен Лукьянович немного не дожил до окончательной развязки Никонова дела. 12 декабря 1666 года Никон по соборному определению был низложен с патриаршества, а Семен Лукьянович скончался еще 3 июля во вторник, во втором часу дня, то есть по нашему счету в шестом часу утра.
В этот день в первом часу, то есть в пятом утра, царь Алексей Мих. выехал в луга под селом Коломенским на свою любимую утеху, на соколиную охоту, и вскоре узнал о кончине своего дяди и любимого боярина. Вместо того, чтобы кушать в селе Коломенском, он к обеду вернулся по этому случаю в Москву и распорядился о похоронах Семена Лук. Погребенье совершилось по тогдашнему обычаю в тот же день, в 13 часу дня, то есть в исходе пятого часа, – тогда дневных часов било 16. Похоронили боярина с большим почетом в Чудовом монастыре, но в каком месте, теперь уже неизвестно. На погребении были митрополиты: Новгородский, Казанский, Ростовский, Крутицкий, Газский (Паисий), Сербский, Амосийский. Поминки происходили в монастырской трапезе, где государь жаловал всем владыкам и меньшему духовенству раздавал поминовенные деньги[107].
Семен Лукьянович был женат на княжне Марье Алексеевне Лыковой. Этот брак состоялся еще в то время, когда он был стольником, в 1637 г. мая 21, и, несомненно, по сватовству самого государя. Перед свадьбою, по дворцовому обычаю для ближних людей государя, и жених, и отец невесты являлись к государю звать его, жених к себе на свадьбу, а будущий тесть на свадьбу к своей дочери. Так с этим зовом 15 мая 1637 г. представились государю и Семен Лукьянович и стольник же князь Алексей Федорович Лыков. Обоим им за этот зов государь пожаловал по кубку серебряному, в 2 фунта веса с лишком каждый; по портищу золотного атласа – Стрешневу лазоревого цвета, Лыкову черленого (красного) и по сороку соболей. На другой день свадьбы новобрачный неотменно приезжал к государю челом ударить, и государь снова жаловал ему благословение образом и обычные дары. 22 мая Семен Лук. получил в благословение образ Благовещение Пр. Богородицы и дары: кубок серебряный весом в 3 ф.; атлас по серебряной земле золото, портище атласу обычного, портище
