Ближе к истине - Виктор Ротов

Он пишет об Этой, где состоит на учете.

В результате «глубокого научного» осмысления литературной жизни на Кубани автор пришел к выводу, что беда наших писателей в том, что они бедны. Не в смысле материально (очевидно, это бесспорно и каждому понятно), а… Как бы вам это сказать? В общем, об этом ниже.

Статья встревожила некоторых. Хотя я ничего такого там не нахожу. Если не считать, конечно, публичной истерики Ка — кина по поводу исхода писателей в другой печатный орган. Поскольку в оный журнал с прихватизированными «страницами редактора» вход писателям перекрыт жирно — полосатым шлагбаумом.

В остальном, если опять же не принимать во внимание намек автора, что он, как и А. С. Пушкин, «не остерегается превращений и, по мере надобности», может являть собой «то пророка, то — древо яда»; в остальном он озабочен бедностью их творческих возможностей, тревожится о судьбах русского народа… Правда, задевает кое — кого персонально, у кого уже все «титлы», и они не знают, какой бы себе еще пришлепнуть. Ну и, как всегда, он демонстрирует неординарное свое «научное глубокомыслие», наподобие, — что есть ублюдок, поданное в густом стилистическом тумане, схожем с тем, каким любят себя окутывать эстрадные звезды на сцене. Но если снять этот эстрадно — стилистический туман, соскрести «научный» налет и переждать действие уколов, от которых у некоторых писателей поднялось артериальное давление, то никакой там «вины» и может даже «беды», в интерпретации автора, и нет. Просто журнальному батюшке не понравилось, что его писательская «паства», плюнув на него, отозвалась на приглашение издания «Краснодарских известий». Тут уместно будет заметить; Виталий Алексеевич, кто же, как не вы, обезжурналили наших писателей? И тем вынудили их на этот шаг?

Итак.

Собрались, как пишет автор, в кабинете у Вячеслава См — хи. Под эгидой, разумеется, мэра города Валерия Александровича Самойленко. Так, мол, и так, поскольку писатель не может не писать даже при шоковой терапии, а издатель не может издавать, поскольку находится в шоке, то есть предложение — пару раз в месяц делать литературную страничку при «Краснодарских известиях». Ни Бог весть какой дорогой подарок, но все‑таки. У писателей появится возможность выходить к читателю.

Возражений не последовало. Если не считать реплики Ивана Ва — вы, который не может без шутки или шпильки: «Значит, вы нас как бы приватизируете…»

Колючую иронию поэта постарались смягчить Сергей Х — лов и Анатолий Зн — кий. (Использую аббревиатуру Ка — кина). Их поддержал вездесущий развязно остроумный Игорь Ж. — П., почему‑то попавший в «самые видные и выдающиеся писатели Кубани». Он напомнил, что «Демократия — это женщина. (Правда, он не уточнил, какого поведения). А носки ног — даже самой преданной из них — смотрят в разные стороны». На этом, если верить

Ка — кину, пикировка выдохлась. Тем более, что на угловом столике стояли «извлеченные из холодильника бутылки с шампанским, коньяком и пепси — колой. И поступило предложение выпить «по пять капель».

Оно, может, и обошлось бы после пятикаплевого омовения идеи, но 19 августа в «день ельцинско — боннэровских Торжеств, — как пишет Ка — кин, — «Краснодарские известия» действительно выпустили в свет первую подборку «Кубани литературной», где «центральное место (и здесь!) занял Анатолий Зн — кий». Который «прочувствованно сопоставил собственную повесть «Без покаяния» с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича». А второй выпуск «оказался связан со статьей Виктора Лихва «Рыба гниет с головы». Тут Ка — кин не забыл вытащить на свет божий газетную перепалку между Лих — вым и Рудольфом Кушнаревым, который любит считать денежку в чужом кармане.

В общем, после двух выпусков «Кубани литературной» «Виктор Лих — ов, придя в Дом, который по инерции еще зовут творческим, заметил с грустью: текущие дни страшны не тем, что гнетут безысходностью, а тем, что принудили жить со вкусом неправды во рту».

Но и это еще не беда. Пришло время готовить третий выпуск «Кубани литературной». На этот раз собрались в кабинете ответственного секретаря писательской организации с участием, конечно, Ка — кина.

«Внимал словам новомученика и я, — пишет он об этом событии, — в глубине души ощущая себя в этом кругу еще жизнедействующих поэтов и прозаиков не столько писателем, сколько редактором едва теплящегося издания, не столько критиком, сколько рецензентом, не столько литератором, сколько грешным читателем». И вот тут и осенила «грешного читателя» главная великодушно — крамольная мысль: «Вы не виновны, — а бедны». И далее идет «научно» — туманное изложение «бедности», в коей и заключена, по замыслу автора, «беда» тех, кто должен быть «не общественным фаворитом, а бомбой и динамитом».

Добрался‑таки некогда серенький, затертый портфелями мэтров кандидатишко наук и до тех, кто его выпестовал и возвел на вершины творческого Олимпа. А что? Пора и отблагодарить. А чтоб не показалась кому‑нибудь эта его благодарность черной неблагодарностью, он ссылается на самого Пушкина: «Пушкин, кстати, никогда не остерегался превращений и, по мере надобности, являл собой то пророка, то древо яда».

Интересный, не отличающийся особой скромностью отсыл, посредством которого автор пытается оправдать свою двойственность. Информация к размышлению. Но не станем углубляться в размышления, поскольку в части пророчества автор не тянет на Пушкина. Даже на Винтовкина. А в части яда — он Ка — кин. И этим все сказано. Возьмем то, что лежит на поверхности — превращение.

Этим отсылом — оправданием автор фактически признал свое новое амплуа — перевертыша. И не в порядке декларации, а практически. Но…

Разгоним эстрадно — стилистический туман и попытаемся все же добраться хотя бы до контуров означенной бедности «целителей духа», научно зашифрованной автором. Оказывается, зря они (писатели. — В. Р.) стремятся помочь людям жить»… (Идея мощная по своей отвратительности, но беда в том, что автор слямзил ее у «великого» реформатора нашего времени Егора Гайдара). Далее. Они «мученически корректируют заявленные ранее идеи — характеры эрзац — людей», они «усматривают угрозу своему дальнейшему цеховому существованию и в комфортных приемных новых повелителей дискомфортно бьются за выборочное переиздание своих наиболее «прозорливых» сочинений», они, «уверовав в «титл» «инженера человеческих душ», в недавнем прошлом исповедывая равенство и братство, духовность и нравственность… незадачливо ретушируют ужасающую картину корпоративно — демократического свинства и разложения», (!) «пожимая те же руки, которые затягивают на народной шее русофобскую удавку и приводя т в исполнение смертный приговор, вынесенный русскому народу закордонным демкагалом». (!!!)

Страшное обвинение! После которого нет — нет и глянешь на свою руку с гадливостью и невольно начинаешь перебирать в уме, кому ответил на рукопожатие из этих, «которые затягивают на народной шее русофобскую удавку». И думается, как же теперь быть? Кому‑то подавать руку, кому‑то не подавать? А что вы делаете в этом случае, Виталий Алексеевич?..

И, наконец, бедность заключается в том, «что с возрастанием общественного протеста отчаянно порываются протестовать и сами». А надо просто «отказаться от выполнения каких‑либо ролей. Почувствовать себя обыкновенным русским человеком, а затем и стать им — вот ваша

величайшая миссия. Как, впрочем, и каждого из нас в горемычном Отечестве нашем».

Такая вот «беда»! В такие вот обобщения переросло обыкновенное недовольство приемом писателей в кабинете редактора «Краснодарских известий».

Эта статья Ка — кина и некоторое оживление вокруг нее с легким опенком беспокойства с Этой стороны и явным злорадством с Той ставит перед общественностью законный вопрос: в чем дело? Чего хотели устроители встречи в кабинете См — хи? Лишний раз столкнуть лбами писателей? Да нет, вроде. Хотя именно это и произошло. Скорее всего, руководствуясь благими намерениями, они хотели просто поддержать немного писателей в трудное время. И слава Богу! Ну а то что возникла перепалка — ничего страшного: творческий народ — эмоциональный народ. И потом, нынче ни одно доброе дело… И так далее.

Общественность может также спросить: так чего же надо этим писателям? Да ничего особенного. Им действительно хочется иметь печатную площадь для выхода на читателя. И то, что «Краснодарские известия», то бишь, Самойленко, пошли навстречу, — это лучше, чем ничего. Как говорится, и на том спасибо.

Тут, правда, невольно приходит в голову вторая часть реплики неугасимого нашего юмориста Ивана Ва — вы: «…и призываете к служению под новыми знаменами».

На что Анатолий Зн — кий отреагировал такими словами: «Иван, тебе предлагают альтернативу выхода из творческого тупика, хотят, чтобы ты хоть где‑нибудь печатался…»