Робин Гуд - Александр Дюма

«Какой вопрос?» — прошептал шериф.

«Вы спросили у меня мое имя».

«Увы!» — простонал хозяин постоялого двора.

«Меня зовут Робин Гуд, сударь».

«Я сам это вижу», — сказал шериф, обводя глазами отряд лесных братьев.

«Что же до оплаты, то мы имеем в виду нот что: бедных мы кормим бесплатно, но тех, у кого кошелек туго набит, мы заставляем возместить наши расходы».

«И каковы же ваши условия?» — жалобным голосом спросил шериф.

«У нас нет условий, и цен мы не назначаем, а просто забираем у нашего гостя все деньги, которые находим при нем. Так, например, в вашем кармане сейчас триста золотых».

«О Боже! Боже!» — простонал шериф.

«Значит, ваши расходы и составят триста золотых».

«Триста золотых!?»

«Да, и я предлагаю вам съесть сколько сможете, и выпить сколько выдержите, чтобы отдать эти деньги не даром».

Прямо на траве был накрыт прекрасный ужин. Шериф не был голоден и ел мало, но зато выпил много. Мы решили, что эта неумеренная жажда вызвана отчаянием.

Он нам отдал триста золотых и, как только последняя монета исчезла в моем кошельке, заторопился покинуть нас. Робин приказал привести его лошадь, помог ему сесть в седло, пожелал доброго пути и настойчиво просил передать привет его очаровательной супруге.

Шериф ничего не ответил на эти любезные слова; он так спешил выбраться из лесу, что пустил лошадь галопом и исчез, не сказав ни единого слова.

Так и кончилось приключение Робин Гуда с ноттингемскими мясниками.

— Хотел бы я, — сказал Красный Уилл, — хоть раз попробовать кем-нибудь переодеться. А вы пробовали, Маленький Джон?

— Да, по приказу Робина.

— Ну, и как вы с этим справились? — спросил Уилл.

— В том случае, о котором идет речь, довольно хорошо, — ответил Джон.

— А о каком случае вы говорите? — спросил Мач.

— Вот о каком. Однажды утром Робин Гуд собрался навестить Хэлберта Линдсея и его прелестную женушку, но тут я ему напомнил, что для него опасно открыто появляться в городе. После той истории с мнимой продажей скота шерифу мы опасались мести с его стороны. Робин Гуд только посмеялся над моими опасениями и ответил, что для большей безопасности он переоденется норманном. С этой целью он надел великолепное рыцарское платье, зашел к Хэлберту, а от него отправился на постоялый двор шерифа. Там он потратил кучу денег, сделал множество комплиментов жене хозяина по поводу ее изящества и красоты, побеседовал с шерифом, который был к нему в высшей степени предупредителен, а за несколько минут до ухода отвел его в сторону и сказал, смеясь:

«Тысячу раз благодарю вас, любезный хозяин, за радушный прием, который вы оказали Робин Гуду».

И не успел шериф очнуться от оцепенения, в которое его повергли слова Робина, как тот уже исчез.

— Прекрасно! — воскликнул Уильям. — Но это доказывает еще раз ловкость Робина, и совершенно ничего не говорит о том, кем переоделись вы, Маленький Джон.

— Я переоделся нищим.

— Но при каких обстоятельствах?

— Я же вам сказал, что я выполнял приказ Робина. Он хотел проверить мою ловкость, узнать, смогу ли я в этом хоть как-то сравниться с ним. Право выбора оставалось за мной, и, поскольку я узнал о смерти одного богатого норманна, чьи владения были расположены по соседству с Ноттингемом, я решил смешаться с толпой нищих, сопровождавших похоронную процессию. На голову я надел старую шляпу, обшитую ракушками, взял в руки большую палку, оделся как пилигрим и прихватил с собой мешок для съестного и маленький кошелек, предназначенный для денежного подаяния. Одежда моя имела такой жалкий вид и я так походил на нищего, что даже наши веселые братья чуть не подали мне милостыню.

Приблизительно в миле от нашего убежища я встретил несколько нищих: они, как и я, направлялись к замку покойного. Один из этих проходимцев казался слепым, другой ужасно хромал, а еще двое были просто одеты в страшные лохмотья.

«Вот молодцы, — сказал я себе, поглядывая на них краешком глаза, — с которых я должен брать пример; сейчас я присоединюсь к мим и попробую у них кое-чему поучиться».

«Здравствуйте, братья мои, — любезно произнес я, — счастлив, что случай свел нас. По какой дороге вы идете?

«По большой», — сухо ответил парень, к которому я обратился.

Остальные смерили меня взглядом с головы до ног, и на лицах их появилось выражение боязливого удивления.

«Этого парня можно принять за одну из башен Линтонского аббатства», — сказал, попятившись, один из них.

«Ну, во всяком случае, меня безошибочно можно принять за человека, который ничего не боится», — с угрозой ответил я.

«Ну-ну, мир!» — проворчал один нищий.

«Согласен, мир, — ответил я, — но что такого привлекательного ждет нас в конце дороги, раз туда отовсюду стекается святая братия оборванцев? Почему так скорбно звонят колокола Линтонского аббатства?»

«Потому что умер один норманн».

«Так вы идете на его похороны?»

«Мы хотим получить свою долю милостыни, которую раздают на похоронах таким бедолагам, как мы. Вы вольны идти с нами».

«Я это прекрасно знаю и не собираюсь благодарить вас за разрешение», — насмешливо ответил я.

«Слушай ты, длинная ручка от грязной метлы! — закричал самый крепкий из этих парней. — Раз дело обстоит так, мы не хотим больше терпеть в своем обществе такого дурака. На вид ты настоящий негодяй, и твое присутствие нам противно. Убирайся, а на прощание я тебя поглажу по голове».

И с этими словами нищий изо всех сил ударил меня по макушке.

Такое неожиданное нападение привело меня в ярость, — продолжал Маленький Джон. — Я прыгнул на негодяя и осыпал его ударами.

Этот жалкий трус защищаться не мог и запросил пощады.

«Ну, теперь ваша очередь, грязные собаки!» — закричал я, потрясая палкой перед носом остальных. Как бы вы смеялись, если бы увидели, что слепой внезапно прозрел и с ужасом следил за моими действиями, а хромой со всех ног кинулся бежать к лесу! Я приказал этим крикунам замолчать, потому что они совсем оглушили меня своими воплями, и хорошенько прогулялся палкой по их широким плечам. У одного из них от моих ударов лопнул мешок, и из него выпали несколько золотых; их владелец тут же рухнул на колени, стараясь телом прикрыть от меня свое сокровище.

«О-о! Это меняет дело, — воскликнул я, — вы оказывается, не жалкие нищие, а просто-напросто воры! Сейчас же отдайте мне все деньги, что у вас есть, до последнего гроша, иначе я вас в крошево превращу!»

Эти трусы снова запросили пощады, и, поскольку у меня руки устали их бить, я проявил великодушие.

Когда я расстался с этими нищими, набив карманы тем, что удалось у них отобрать, бедолаги едва могли держаться на ногах.