Второе дыхание - Жозе Джованни

– События развиваются, – объяснил комиссар. – Скоро мы узнаем что и как делать. Дело будете вести вы и еще несколько сотрудников. Все, как обычно: никому ни слова, даже префекту полиции. Героев-любовников просьба не увлекаться красотками, – добавил комиссар, глядя на Пупона.

– Я за ним присмотрю, – пообещал Годфруа.

У него был серьезный вид и заурядная внешность, по которой трудно определить возраст. Лет тридцать пять, может больше, может меньше. Это было первым крупным расследованием, к которому патрон подключил его после инцидента в Ницце. Пытаясь задержать Пьера Лутреля, он же Пьеро Чокнутый номер один,[7] Годфруа получил пулю в легкое и две в живот. Выздоровев, он мог бы перейти на более легкую работу, но эта профессия была у него в крови.

– Вот два адреса и фотографии, – сказал патрон. – Это бар, парадный и черный входы. Квартира. (Риччи жил недалеко от бара, сквер Соединенных Штатов.) Даю вам карт-бланш. Парень беспокоится. Будет много передвигаться, возможно, ему нанесут визит.

– Какого рода? – уточнил Годфруа.

– Такого, после которого заказывают венки и мраморную табличку. Если сможете, сделайте что-нибудь, но только наверняка и после… Впрочем, «до» вы все равно не успеете.

– Понятно, – сказал Пупон. – Глава первая: Джо валится, нашпигованный свинцом. Глава вторая: если ничего нельзя сделать, ждем третьей главы. А кто, по-вашему, придет?

– Альбан и Старый Гю, – ответил Бло.

Годфруа тихо присвистнул.

– Дело в шляпе, – сказал Пупон.

– Послушай, малыш, – предупредил Бло, – Альбан – телохранитель Цыганки, той огненно-рыжей красавицы, что произвела на тебя такое впечатление. Этот тип перешибал ручку метлы из пистолета уж не помню с какого расстояния. Кроме того, ты видел Цыганку: она цветет. О Старике Гю ничего говорить не буду. Все сказано на летучке. Если они придут, Джо Риччи точно не придется попробовать рождественскую индейку. Только эти двое и могут его убить. Молодежь из нового поколения слишком ослеплена его именем. А таких, как те двое из Вокрессона, Гю настреляет целую кучу. Насчет Гю и Альбана приказываю: если не сможете стрелять наверняка, не рыпайтесь. – Он посмотрел на Годфруа. – У тебя уже был похожий случай в Ницце, а Альбан стреляет лучше Лутреля.

– Сделаем все, как вы сказали, – пообещал Годфруа.

Бло снял трубку телефона и попросил соединить его с баром Цыганки на авеню Монтень.

– Позовите Альбана, пожалуйста, – попросил он женщину, которая подняла трубку, вероятно, кассиршу. – Это его друг. Спасибо…

Пауза.

– Это ты, Альбан? Бло говорит. Можешь прямо сейчас заскочить ко мне на секунду?… Да, именно. Ты сделаешь мне огромное одолжение. Надо заполнить бумаги. До скорого.

Он положил трубку.

– Я подержу его минут пять-десять, а вы посмотрите в глазок, – объяснил он инспекторам. – Потом будете работать непосредственно с Риччи. Звоните каждый час. Я буду здесь, потому что могут поступить данные из службы прослушивания. Работы на несколько дней. Сейчас или никогда. Меня удивит, если Джо останется в городе. Всего хорошего, господа, – закончил комиссар.

Годфруа и Пупон вышли в приемную, где за пишущей машинкой сидела Мирей. Позади нее была дверца, ведущая в маленький чуланчик, откуда через потайные отверстия просматривался кабинет патрона.

– Можно? – попросил Пупон. – Большой босс принимает у себя красотку и хочет, чтобы его верные помощники это видели.

– Вы только на это и годитесь, – ответила Мирей.

– Отдайте мне ваше сердечко, и вот что я с ним сделаю, – улыбнулся Пупон, взял со стола лист бумаги, скатал его в комок и бросил через плечо.

Он и Годфруа вошли в чуланчик и закрыли дверь. Шарик из листа упал на стол Мирей. Она написала несколько слов на бумажной ленте, обмотала ею шарик и сунула во внутренний карман пальто Пупона.

В полдень народу на Елисейских Полях стало больше, и Пупон не знал, к какой девушке подойти, столько их было. Одна уже его вежливо отшила. Годфруа засел в баре почти напротив заведения Джо. Пупон прохаживался по улице Вашингтон. Навстречу ему шла молодая женщина с миндалевидными глазами. Ее сумочка была размером почти с шляпную коробку.

– Позвольте мне помочь вам ее донести, – предложил Пупон, улыбаясь.

– До сих пор я обходилась сама, – сухо ответила она. Она шла быстро.

– Честно говоря, помощь – это только предлог, – продолжал Пупон, пристраиваясь рядом. – Я не нашел иного повода, чтобы завязать с вами разговор.

– Говорите, сколько хотите, я вам больше не отвечу.

– Послушайте, мадемуазель, я обратился к вам, будто в воду бросился. Все из-за ваших глаз. Должен существовать закон, запрещающий иметь такие глаза. (Она кусала губы, чтобы не улыбнуться.) Встреча с вами разбила мое сердце. Почему я не пошел другой дорогой?

– Если вы уже жалеете, значит, дело не так серьезно, – бросила девушка.

Ей было весело, и парень понравился.

– Облегчите мои страдания, – стонал он. – Давайте выпьем вместе аперитив и расстанемся навсегда…

– Полагаю, вы говорите это всем девушкам?

Это был традиционный ответ. Пупон парировал его столь же традиционным приемом. Он быстро схватил девушку за руку и торопливо сказал:

– Умоляю вас, идите, как ни в чем не бывало. Видите пару, направляющуюся к нам? Это друзья моей семьи. Спасите меня, улыбнитесь! Пусть думают, что мы знакомы. (Она улыбнулась.) Вы божественны, – шепнул Пупон.

Он взял девушку под руку и широко улыбнулся паре, о которой говорил. Мужчина удивленно уставился на него.

– Похоже, они вас не узнали, – заметила девушка.

– Он очень рассеян, – объяснил Пупон, – а вы такая красивая.

Он молол все, что приходило в голову. Слова не имели значения.

– Вы чудовищный нахал, – жеманно произнесла девушка.

– Меня зовут Бертран, – сказал он. – Бертран Дюгесклен.[8] А вас?

– Сюзанн. А вас правда так зовут?

– Представьте себе, Сюзанн, в мире нет ничего правдивее ваших глаз и смеха. Давайте зайдем сюда.

И он посторонился, пропуская ее в бар Джо. Они сели за маленький столик.

– Я не могу задерживаться, – предупредила Сюзанн.

– Только пообещайте мне новую встречу здесь же и в это же время, – вздохнул Пупон.

– Обычно я прохожу мимо.

Она стала рассказывать ему тысячу мелочей о себе, которые он рассеянно слушал, не сводя глаз с коренастого рябого брюнета. Пупон поднял стакан.

– Я пью за вашу любовь и мое отчаяние.

– О, ваше отчаяние!

– Можно вас? – позвал он, подняв руку.

Подошел гарсон:

– Что желает месье?

– Беру вас в свидетели, – заявил Пупон. – Сейчас двенадцать двадцать пять. Если завтра мадемуазель не придет сюда в это время, я покончу с собой на этом месте.

– Мадемуазель обязательно придет, – невозмутимо ответил гарсон и незаметно отошел, оставив этого чудака дурачиться дальше.

– Господи, – вздохнула Сюзанн, – я проявила слабость, когда согласилась пойти с вами. Ну, мне пора.

Она встала, но Пупон взял ее за руку.

– Так вы придете?

– Может быть.

– Значит, придете.

– Если вы так уверены, то не приду.

– Вы сведете меня с ума, – сказал он, закрыв глаза рукой.

Девушка засмеялась чистым смехом и вышла из бара. Пупон снова позвал гарсона. Тот подошел.

– Месье?

– Как мужчина мужчине, – обратился к нему Пупон, понизив голос, – какое впечатление она на вас произвела?

– Трудно сказать, – ответил гарсон.

– Ну, у вас же есть некоторый опыт.

– Я их много вижу, – согласился гарсон, – но в наше время по внешнему виду не понять.

– Красивая девчонка, а? – восторженно сказал Пупон.

– Это так, – согласился гарсон. – Вы ничем не рискуете, если придете.

– Я приду даже на час раньше, чтобы не разминуться с ней, – пообещал Пупон.

Гарсона позвали, он извинился и отошел. Пупон снял пальто, но прежде чем повесить его на спинку стула, извлек бумажный шарик, заклеенный лентой, на которой было написано рукой Мирей: «Ты ничего из себя не представляешь, но я тебя все-таки люблю». Джо Риччи разговаривал, стоя посреди окружившей его группы людей. Пупон подумал, что лицо у Риччи длинное, как день без женщины. Он взглянул на дверь и вспомнил про Гю и Альбана. Немного помечтав под смягчившимся взглядом гарсона, он расплатился и вышел.

Годфруа позвонил патрону. Ничего нового. Они встретились немного в стороне, чтобы обменяться мыслями. Годфруа видел, как Пупон закадрил девушку. Приятная манера работать. Больше ничего не случилось.

На следующий день Пупон уже сидел в баре и ждал вчерашнюю девушку, когда Годфруа заметил Альбана, небрежно идущего по улице. Когда тот прошел мимо бара Джо Риччи, инспектор бросился к телефону.

– Мальчишка в баре, а по улице фланирует Альбан, – бросил он в трубку.

– У меня есть новости, – сказал Бло. – Джо улетает на Корсику четырнадцатичасовым рейсом. Если он заскочит в бар, то ненадолго. Уведи оттуда Пупона, я выезжаю.