Степфордские жены - Айра Левин

Джоанна некоторое время смотрела вслед удаляющейся машине, а затем снова занялась своей камерой. Склонившись над видоискателем, она выровняла камеру так, чтобы все здание Ассоциации мужчин уместилось в кадре, после чего зафиксировала камеру на штативе. Навела резкость, добившись предельно четкого изображения в видоискателе этого высокого здания, над крышей которого телевизионная антенна возвышалась, подобно зонтику. В двух верхних окнах света уже не было; третье окно было завешено, и свет из него был едва заметен в ночной темноте, и тут то же самое произошло с последним из ранее освещенных окон.

Выпрямившись, Джоанна окинула здание внимательным взглядом, а затем повернулась и посмотрела на задние огни скрывающегося вдали полицейского автомобиля.

Полицейский передал сообщение о ней, а затем пристал к ней с расспросами, в то время как предпринимались необходимые действия, одним из которых было то, чтобы опустить жалюзи.

Давай, давай, девочка, ты на пороге чего-то очень важного! Она снова посмотрела на здание Ассоциации. У них нет никакой необходимости в радиосвязи. И почему они так испугались человека с фотоаппаратом? Может, там происходит оргия? С девочками по вызову из города? (Или, что еще лучше, с местными степфордскими девочками.) УВЕЛИЧЕННЫЕ ФОТОГРАФИИ РАСКРОЮТ ПОТРЯСАЮЩИЕ СЕКРЕТЫ. Ну подождите, усердные и добропорядочные домохозяйки, благодаря долгой выдержке мы располагаем вещественными доказательствами того, какого рода развлечения имеют место в воскресные ночи в здании Ассоциации мужчин; и эти неопровержимые факты получены фотографом Ненси Дрю Эберхарт с Фэйрвью-роуд…

Улыбаясь, Джоанна склонилась над видоискателем, чтобы более тщательно навести резкость, выставить фокус, и сделала три снимка здания с затемненными окнами — с выдержками в десять, двенадцать и четырнадцать секунд.

Она сфотографировала здание почтамта с голым флагштоком, одиноко торчащим над крышей на фоне освещенных луной облаков.

Джоанна несла сложенный штатив в машину, когда подъехала та же самая полицейская машина и на медленном ходу двинулась рядом с ней.

— Надеюсь, вы удачно поработали, — обратился к ней тот же молодой полисмен.

— Да, спасибо, — приветливо ответила она. — Приятно было поговорить с вами!

Последнюю фразу она сказала ему в благодарность за подозрения, которые он возбудил в ней; подозрения, возникающие у тех, кто воспитывался в больших городах.

— Доброй ночи! — пожелал полисмен.

Хозяин фирмы, где работал Уолтер, скончался от почечной недостаточности, а финансовая отчетность, которую он вел, оказалась в ужасающе запущенном состоянии.

Уолтер должен был провести две ночи и весь уикенд в городе, а в последующие дни он редко приезжал домой раньше одиннадцати часов. Пит вывалился из школьного автобуса и выбил два передних зуба. Родители Джоанны заглянули к дочери на три дня перед поездкой на Карибы. (Они пришли в неподдельный восторг от дома, в котором проживало семейство дочери, и от самого Степфорда, а мама Джоанны была буквально очарована Кэрол Ван Сент. «Такая спокойная и уверенная в себе. Вот с кого тебе надо брать пример, Джоанна».)

Посудомоечная машина сломалась, насос тоже. Настал день рождения Пита — ему исполнилось восемь лет, — надо было позаботиться о подарке, о том, как организовать праздник, о том, как выглядеть на этом празднике, и, конечно же, об именинном пироге. У Ким разболелось горло, и три дня ее пришлось держать дома. В довершение ко всему у Джоанны случилась задержка, но, благодаря Господу и пилюлям, месячные в конце концов начались.

Несмотря на все случившееся, Джоанна все ж таки умудрилась выкроить время и несколько раз сыграть в теннис; ее игра стала лучше, но не настолько, чтобы она могла на равных сразиться с Чармиан. Она почти на три четверти закончила оборудование своей фотолаборатории и отпечатала три увеличенных снимка чернокожего парня, мимо которого проносится свободное такси, а также проявила и напечатала снимки, которые сделала в центре города; два из них получились очень хорошими. Она сфотографировала Пита, Ким и Скотта Чамалиана на шведской стенке.

С Бобби они виделись почти каждый день, вместе ходили по магазинам. А иногда Бобби, забрав из школы двух младших сыновей, Адама и Кенни, приезжала вместе с ними. Однажды Джоанна, Бобби и Чармиан разоделись и отправились во французский ресторан в Истбридж, чтобы поужинать и выпить по два коктейля.

К концу октября, когда все махинации покойного главы фирмы были полностью выявлены, а ущерб от них возмещен, Уолтер снова стал приезжать домой к ужину. Вся техника в доме работала, все были здоровы. 31 октября, в канун Дня всех святых, они вырезали из громадной тыквы страшилу, и Пит с ее помощью изображал беззубого Бэтмена, а Ким нарядилась Хекель или Джекель[17] (по ее утверждениям, она изображала обеих). Джоанна раздала ряженым пятьдесят мешочков со сладостями и только потом вспомнила, что не положила в них фрукты и печенье; в следующем году она непременно учтет это.

В первое воскресенье ноября они пригласили на обед Бобби с Дэйвом и Чармиан с супругом Эдом, своих городских друзей Шепа и Сильвию Тасковеров, а также Дона Ферро, одного из сослуживцев Уолтера, с супругой, которую звали Люси. Женщина из местных, которую Джоанна пригласила помочь в подготовке званого обеда, была чрезвычайно довольна возможностью поработать в Степфорде, чтобы сменить обстановку.

— Как часто здесь раньше устраивали разные приемы и вечеринки, — сказала она. — Мне даже и не перечесть, сколько женщин ссорились из-за того, чтобы пригласить меня помочь! А теперь я должна отправляться в Норвуд или Истбридж, или в Нью-Шарон! А я ненавижу ездить по ночам! — Она была пухлой, быстрой в движениях седовласой женщиной по имени Мэри Миглиарди. — И все это из-за Ассоциации мужчин, — продолжала она брюзжать, вонзая деревянные зубочистки в креветки, разложенные на блюде. — Вечеринки и веселые встречи как будто в окна упорхнули, как только мужчины взяли моду исчезать из дома! Мужчины уходят, а женщины сидят как на привязи! Да будь мой старик жив, ему сначала пришлось бы драться со мной — добровольно я ему и шагу бы не позволила сделать из дому!

— Но ведь эта организация появилась очень давно, верно? — спросила Джоанна, заправляя салат и держа соусник в вытянутой руке, чтобы не запачкать рукав платья.

— Да вы, милочка, никак разыгрываете меня? — изумилась Мэри. — Она появилась совсем недавно! Всего-то шесть или семь лет назад. До этого существовала Ассоциация граждан, Общество любителей охоты на лосей и Легион. — Рассказывая, она быстро, как отлаженная машина, втыкала зубочистки в креветки. — Но все они в конце концов слились, и получилось то, что есть сейчас. Кроме Легиона: он все еще существует сам по себе. Всего-то шесть или семь лет. И это все, что у вас приготовлено на закуску?

— Есть еще сырные крокеты, они в холодильнике, — сказала Джоанна.

Вошел Уолтер с ведерком для ледяных кубиков. В своем новом клетчатом пиджаке он выглядел на редкость импозантным.

— Нам повезло, — сказал он, направляясь к холодильнику. — По телевизору показывают хороший фильм для детей; Пит даже отказался спуститься вниз. Я перенес телевизор к нему в комнату. — Он распахнул морозильный шкаф и вынул из него пластиковый мешок с ледяными кубиками.

— Мэри рассказала мне, что Ассоциация мужчин образовалась совсем недавно, — обратилась к мужу Джоанна.

— Да нет, не недавно, — ответил Уолтер, разрывая мешок. К его подбородку был приклеен кусочек пластыря, на белой поверхности которого проступала точечка засохшей крови.

— Шесть или семь лет назад, — пояснила Мэри.

— Там, откуда мы приехали, это считается долгим периодом.

— Я думаю, Ассоциация вернулась к пуританскому мировоззрению, — сказала Джоанна.

— С чего ты так решила? — спросил Уолтер, пересыпая кубики из мешка в ведерко.

— Не знаю, — ответила она, перемешивая салат. — То, как она создавалась, и этот старый дом…

— Это бывший дом Терхана, — сказала Мэри, накрывая пленкой блюдо с креветками. — Они купили его почти задаром. Налоговое ведомство выставило его на аукцион, и кроме них на торгах не оказалось ни одного желающего приобрести.

Званый обед обернулся бедствием. У Люси Ферро была аллергия на что-то, и она непрерывно чихала; Сильвия, поглощенная собственными мыслями, была на редкость замкнута; у Бобби, которую Джоанна считала инициатором всех бесед и застольных разговоров, был ларингит. Чармиан, решившая, по всей видимости, придать себе облик женщины-вамп, выглядела вызывающе соблазнительно в платье из белого шелка, подол которого тащился по полу, а разрез на груди доходил почти до пупка; Дэйв и Шеп немедленно поймались на эту удочку и не могли смотреть ни на что, кроме как на разрез платья Чармиан. Уолтер (черт бы его подрал!) уединился в уголке с Доном Ферро и обсуждал с ним какие-то проблемы законодательства. Эд Уимперис — огромный, полный, хорошо одетый и слегка подвыпивший — рассуждал о будущем телевидения. Сжав руку Джоанны, он, медленно и тщательно выговаривая слова, объяснял ей, почему кассеты скоро изменят саму суть телевидения. За обеденным столом Сильвия, все еще пребывающая в себе, вдруг сорвалась и ни с того ни с сего принялась яростно костить чиновников пригородных муниципалитетов, ставя им в вину заботу лишь о собственных карманах, которые те наполняют за счет того, что душат налогами легкую промышленность, а на эти деньги регулярно прикупают себе участки земли в два, а то и в четыре акра. Эд Уимперис опрокинул на себя бокал с вином. Джоанна все время пыталась завести общую беседу на какую-либо отвлеченную и в то же время приятную для всех тему. Бобби, видя усилия подруги, изо всех сил старалась поддержать ее, объясняя своим хриплым голосом, как ее угораздило подцепить ларингит. Оказалось, что она делала запись для одного из приятелей Дэйва, который «считает себя (вы можете себе представить!) чуть ли не Генри Хиггинсом».[18] Однако Чармиан, которая была знакома с этим человеком и также записывалась для него, резко оборвала Бобби словами: «Никогда не смейтесь над тем, что делают Козероги; они творят». После чего начала анализировать всех сидящих за столом по их знакам зодиака, и все стали внимательно слушать. Жаркое пережарилось, и Уолтеру пришлось изрядно потрудиться, разрезая его. Суфле поднялось, но не настолько, насколько должно было бы, — так объявила Мэри, подавая его на стол. Люси Ферро чихала не переставая.