Как отучить ребенка врать - Елена Любимова

Естественно, мы рискуем воспитать таким путем не только лгуна, но и «соловья-разбойника» в придачу… Тем не менее этого легко избежать, если мы, при всех наущениях «не тянуть» с началом драки, научим ребенка также нескольким шагам, дающим противнику время «хорошо подумать», стоит ли ему продолжать дразнить нашего юного «берсерка». Применяя эти меры перед каждой дракой, малыш получит возможность избежать части поединков, кажущихся неизбежными. Помимо прочего, это позволит ему четко очертить для всех своих оппонентов позицию «я этого не хочу, но если хотите вы, я всегда готов доставить вам сомнительное удовольствие ответить за свои слова». Таким путем он сам создаст возможность для последующего конструктивного диалога – покажет, что он готов к нему, но не готов терпеть издевательства и даст соразмерный ответ на каждую такую попытку.

Итак, для того чтобы у нашего чада появилась возможность избавиться от нужды врать и наладить нормальные взаимоотношения с коллективом, нам нужно научить его защищать свои права, но защищать их правильно. Понимание, когда ему будет пора перейти от рукоприкладства к словесному диалогу, ему должны дать мы – он сам едва ли различит эту грань. Поэтому мы должны:

1) научить ребенка хотя бы нескольким эффективным приемам нападения и защиты. Сделать это нужно независимо от пола нашего чада, так как среди девочек «кулачные бои» распространены ничуть не меньше, чем среди мальчиков. Будет лучше, если мальчишку обучит отец, а девочку – мать (разумеется, если она владеет некоторыми «секретами обольщения» грабителей в темном углу). Кстати, если у ребенка есть старший брат, его помощь может оказаться даже полезнее родительской, так как его объяснения наверняка будут интуитивно понятнее нашему малышу – просто в силу более близкого возраста. Плюс по этой же причине старший брат лучше понимает его проблемы и сможет объяснить все необходимое нагляднее отца. Роль старшего наставника наверняка придется ему по вкусу – он охотно согласится помочь, даже если ранее демонстративно отказывался «возиться с проблемами» младшего брата/сестры. Но естественно, что уроки «боевых искусств» у старших младшие дети должны брать только под присмотром родителей. Это необходимо для того, чтобы старшие, пользуясь уникальным шансом, не превращали своих, так сказать, подопечных в боксерскую грушу, причем под «легальным» предлогом обучения борьбе. И тогда наше присутствие будет напоминать им о возможности в случае чего лишиться роли «наставника» сразу же после ее «примерки».

2) улучшение навыков борьбы в преддверии самой борьбы придает ребенку уверенности на всех этапах общения – в том числе такого, которое обычно предшествует драке. Это означает, что дети, уверенные в исходе поединка, реже остальных допускают ошибки, которые им заканчиваются. Иными словами, они реже провоцируют конфликт сами, так как их спокойствие в ситуации, когда противник уже «предвкушает» и заметно нервничает, сильно снижает желание с ними связываться. Это спокойствие невербально дает противнику понять, что исход боя едва ли будет в его пользу. И именно в этом нехитром ходе состоит феномен профессионала – закономерность, при которой опытные бойцы попадают в новые переделки все реже по мере совершенствования мастерства. Так что, если никто из родителей не способен помочь ребенку преодолеть свой страх перед дракой и поражением в ней, будет разумно прибегнуть к помощи стороннего специалиста – отдать чадо в секцию рукопашного боя или борьбы. Спокойствие и уверенность, которых мы добиваемся, проявятся в его поведении уже спустя пару недель от начала занятий, хотя до реального овладения боевыми приемами ему будет еще достаточно далеко;

3) помимо улучшения навыка улаживать кулачные «споры», нам необходимо научить наше чадо вести споры и вербальные. Для начала объясним ему прямым текстом, что игнорировать нападки разумно лишь до определенного момента – пока противник не войдет в раж. Если «отстань!» в исполнении нашего чада его явно подзадоривает, хотя бы однажды следом за этим «отстань» нужно будет применить более «весомые» аргументы. Однако перед эти можно попробовать урезонить его – сказать, что, если он не прекратит, ему не поздоровится. При этом необходимо предупредить ребенка, что первая такая угроза в его исполнении (как в исполнении любого изгоя) будет воспринята коллективом не всерьез – с ехидным смехом. Нужно разъяснить, также, то, что понятно нам, взрослым, но, скорее всего, неведомо нашему чаду – а именно что этот смех вызван лишь уверенностью, что наш юный воин опять «блефует». То есть что он не решится напасть первым и, всего лишь, в очередной раз говорит неправду. Таким образом, едва за предупреждением последует обещанная атака, в следующий раз, он может быть уверен, никто смеяться не станет. И его слова: «Ты сейчас получишь очень больно!» – будут восприняты уже как нельзя более серьезно. Если мы «разжуем» ребенку все эти причины и следствия достаточно подробно, он будет делать то, чему его раньше не учили и что даже порицали, намного увереннее. Ведь теперь он будет видеть конечной целью напугать противника, а не получить от него столь же болезненной сдачи и вновь, условно говоря, забиться в знакомый угол… Другими словами, с нашей помощью он увидит конечную цель – ту, которую он сам едва ли смог бы предположить;

4) нужно также объяснить малышу, что первым для него допустимо лезть в драку лишь пару раз. А далее в поединках вообще отпадет необходимость, так как его перестанут дразнить и начнут бояться настолько сильно, чтобы он уже мог подходить к любому из своих врагов и начинать разговор, не опасаясь вновь натолкнуться на грубый ответ. То есть, мы должны подчеркнуть, что вести мирный диалог в случаях, когда он возможен, гораздо выгоднее, чем проводить каждый день в боях, как на войне. Самой главной в этой части обучения должна быть мысль, что человека, способного первым предложить мир после порядочной «свалки», уважают больше, чем способного только драться. Ребенка нужно предупредить предельно откровенно, как и прежде, что, если по окончании, так сказать, войны он не попытается сделать шаг к миру, все вскоре вернется на круги своя. То есть кто-то из его врагов в свою очередь подберет прием, эффективный против него, часть его бывших врагов объединится в более крепкую и сплоченную команду, чем прежняя, которая рассыпалась от неожиданности атаки… На сей раз ими будет двигать куда более мощный стимул – страх быть опять побитыми поодиночке. Так что обратный процесс будет, несомненно, более быстрым, чем он ожидает. А для него все это будет означать, что после череды побед он начнет проигрывать и вскоре снова окажется на месте «груши для битья». Напомним нашему чаду, что агрессивных, необщительных детей никто не любит вдвойне (за одно плюс второе). И что, стало быть, от него отвернутся даже те, кто ранее хоть иногда пытался его защитить. Например, воспитатели, немногие из друзей и, наконец, мы сами – его родители. Только не нужно угрожать, перегибая палку – мы по-прежнему должны просто беседовать с ребенком на равных. То есть объяснять, что будет дальше, так же беспристрастно, как объясняли все предыдущее, позволившее ему решить главную проблему;

5) наконец, мы увидим сами: если в результате всех принятых нами совместно мер у малыша начнет получаться (ему удастся расстаться с ролью изгоя), он надежно усвоит разницу между эффективностью фантазий и конкретных действий. Она будет весьма наглядной – месяцы безостановочного вранья с нулевым результатом против недель, потраченных на его достижение с помощью четко продуманного плана действий.

7. Возможно, наш ребенок преувеличивает количество даримых подарков или имеющихся дома благ потому, что мы и в самом деле экономим семейный бюджет именно за счет его нужд. Причем, если это так, мы наверняка делаем это слишком часто, слишком подчеркнуто и при этом искренне уверены в правильности своего подхода. Мы рассуждаем, что дети всегда хотят новые игрушки, в том числе высокотехнологичные, хрупкие и дорогостоящие, наподобие портативной техники (плееры, флеш-карты, планшеты, смартфоны, игровые приставки и др.). При этом само собой разумеется, что им чуть ли не ежемесячно нужно полностью обновлять гардероб, так как дети растут быстро и еще быстрее приводят одежду в негодность в процессе подвижных игр… Но сколько чаду ни купи обновок (в прямом и переносном смысле), его аппетит от этого все равно не уменьшится. Детям все надоедает быстро, оттого любимых игрушек у них за целое детство «набирается» одна, от силы две, хотя общее их количество может достигать полусотни и больше. Так что мы закономерно полагаем удовлетворение очередной детской прихоти бесполезной тратой средств и времени.

В общем мы правы – некоторые такие подарки не «живут» в детских ручках более суток, поскольку малыши сразу стремятся «посмотреть, что там внутри» и, разумеется, ломают их. При этом вопросы стоимости каждой сломанной игрушки или прибора их совершенно не волнуют – ведь они очень смутно представляют себе, откуда у родителей вообще берутся деньги… Именно понимание, что ребенок не огорчится очередной потере (все равно приобретения и утраты такого рода являются для него игрой), приводит нас к мысли, что эти покупки не обязательны. А наличие других постоянных, больших и не подлежащих отмене статей расходов (например, на полноценное или даже специальное питание, одежду и др.) продолжает нашу логику до экономии на необязательных частях его жизни.