Поэтический мир прерафаэлитов - Альфред Теннисон

ДАНТЕ ГАБРИЭЛЬ РОССЕТТИ

DANTE GABRIEL ROSSETTI

Данте Габриэль Россетти АВТОПОРТРЕТ 1847 Национальная портретная галерея, Лондон

ДАНТЕ ГАБРИЭЛЬ РОССЕТТИ (12 МАЯ 1828–9 АПРЕЛЯ 1882)

Английский поэт, иллюстратор, художник и переводчик. Родился в Лондоне, в семье итальянского эмигранта, ученого Габриэле Паскуале Джузеппе Россетти и его жены Фрэнсис Полидори. Брат поэтессы Кристины Россетти, критика Уильяма Майкла Россетти, писательницы Марии Франчески Россетти. В семье его называли Габриэлем; в публикациях он неизменно ставил первым имя Данте, в честь Данте Алигьери. Вместе с У. Х. Хантом и Дж. Э. Миллесом в 1848 году основал Братство прерафаэлитов, позже явился вдохновителем для второго поколения художников и писателей, находящегося под влиянием прерафаэлитизма, в частности, для У. Морриса и Э. Бёрн-Джонса.

Д. Г. Россетти учился в Художественной школе Генри Сасса (1841–1845) и в Королевской Академии (1845–1848); после — у Форда Мэдокса Брауна, с которым сохранял дружеские отношения на протяжении всей жизни. Личная жизнь Россетти была тесно связана с его творчеством — возлюбленными и музами художника становились его натурщицы Элизабет Сиддал, Фанни Корнфорт и Джейн Моррис.

На протяжении многих лет работал над переводами на английский язык итальянской поэзии, включая «Новую жизнь» Данте Алигьери. Благодаря Данте в творчество Россетти вошел образ Беатриче (на его полотнах обретший черты Э. Сиддал). Из английских поэтов Россетти восхищался Дж. Китсом. Благодаря обнаруженному им «манускрипту Россетти» — подборки рисунков и стихотворений У. Блейка — читающая публика заново открыла для себя этого поэта.

Поэзия и визуальный образ в произведениях Россетти тесно переплетаются: он часто писал сонеты в дополнение к собственным картинам, а также охотно иллюстрировал чужие произведения, например, поэму «Рынок гоблинов» своей сестры К. Россетти. В 1861 г. стал партнером-учредителем фирмы по производству предметов декоративно-прикладного искусства «Моррис, Маршалл, Фолкнер и Кº». Большинство стихотворений Россетти вошли в сборник «Баллады и сонеты» (Ballads and Sonnets, 1881). В нем собран полный цикл сонетов под названием «Дом Жизни» (The House of Life). Сонеты, раскрывая отношение автора к отдельным моментам бытия, все вместе образуют как бы «дом», в котором протекает жизнь самого поэта.

THE BLESSED DAMOZEL

(A FRAGMENT)

The blessed damozel leaned out     From the gold bar of Heaven;Her eyes were deeper than the depth     Of waters stilled at even;She had three lilies in her hand,     And the stars in her hair were seven.

Her robe, ungirt from clasp to hem,     No wrought flowers did adorn,But a white rose of Mary’s gift,     For service meetly worn;Her hair that lay along her back     Was yellow like ripe corn.

Herseemed she scarce had been a day     One of God’s choristers;The wonder was not yet quite gone     From that still look of hers;Albeit, to them she left, her day     Had counted as ten years.

(To one, it is ten years of years.     …Yet now, and in this place,Surely she leaned o’er me — her hair     Fell all about my face. …Nothing: the autumn-fall of leaves.     The whole year sets apace.)

Dante Gabriel Rossetti THE BLESSED DAMOZEL Oil on canvas. 1875–1878 Fogg Museum of Art, Harvard University Данте Габриэль Россетти БЛАЖЕННАЯ ДЕВА Холст, масло. 1875–1878 Художественный музей Фогга при Гарвардском университете

БЛАЖЕННАЯ ДЕВА

(ОТРЫВОК)

Глядит из рая дева вниз,     Блаженна в Небесах,Не сыщешь в море глубины,     Что у нее в глазах;В руке три лилии; семь звезд —     Как гребень, в волосах.

Без блесток риза, без шитья —     Лишь розою красна:За чистоту Марией в дар     Та роза ей дана;И по плечам скользит волос     Ячменная волна.

Ей кажется, она едва     Влилась в небесный хор:Еще в глазах ее сквозит     Сомненье и укор;Для нас, скорбящих, словно год     Прошел уже с тех пор.

(А для меня — как будто век.     …И вдруг щеки моейКоснулась прядь ее волос,     Дыхания нежней…Но это просто листопад     Шуршит среди ветвей.)

Перевод В. Окуня

FROM ‘THE HOUSE OF LIFE’

INTRODUCTORY SONNET

A Sonnet is a moment’s monument, —     Memorial from the Soul’s eternity     To one dead deathless hour. Look that it be,Whether for lustral rite or dire portent,Of its own arduous fulness reverent:     Carve it in ivory or in ebony,     As Day or Night may rule; and let Time seeIts flowering crest impearled and orient.

A Sonnet is a coin: its face reveals     The soul, — its converse, to what Power ’tis due: —Whether for tribute to the august appeals     Of Life, or dower in Love’s high retinue,It serve; or, ’mid the dark wharf’s cavernous breath,in Charon’s palm it pay the toll to Death.

Из книги «Дом жизни»

ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ СОНЕТ

Сонет — бессмертью посвященный миг,     Алтарь неведомого ритуала     Души, что в бренном мире воссоздалаОсколок Вечности; ночной ли бликВ нем отражен иль солнца жгучий лик,     Свет мрамора иль черный блеск сандала, —     От шпиля гордого до пьедесталаОн должен быть слепительно велик.

Сонет — монета, у него две грани,     На лицевой свой профиль начекань,     Поэт; но посвяти другую граньЛюбви и Жизни, требующим дани;     Иль на холодной пристани речной     Харону заплати оброк ночной.

Перевод Г. Кружкова

X

THE PORTRAIT

O Lord of all compassionate control,     O Love! let this my lady’s picture glow     Under my hand to praise her name, and showEven of her inner self the perfect whole:That he who seeks her beauty’s furthest goal,     Beyond the light that the sweet glances throw     And refluent wave of the sweet smile, may knowThe very sky and sea-line of her soul.

Lo! it is done. Above the long lithe throat     The mouth’s mould testifies of voice and kiss,         The shadowed eyes remember and foresee.Her face is made her shrine. Let all men note     That in all years (O Love, thy gift is this!)         They that would look on her must come to me.

Dante Gabriel Rossetti JANE MORRIS (THE BLUE SILK DRESS) Oil on canvas. 1868 The Society of Antiquaries, Kelmscott Manor Collection, London Данте Габриэль Россетти ДЖЕЙН МОРРИС (СИНЕЕ ШЕЛКОВОЕ ПЛАТЬЕ) Холст, масло. 1868 Общество любителей старины, Собрание Келмскотт-Мэнор, Лондон

X

ПОРТРЕТ

Любовь благая, кладезь доброты!     Молю: пусть образ госпожи моей     В сиянье кисть оденет, пусть сильнейПроступит сущность на холсте, а тыОткрой адепту высшей красоты     Помимо взгляда, полного огней,     И той улыбки, что волны резвей,Ее души небесные черты.

Свершилось! Бледный лоб и нежный рот,     Таящий поцелуев обещанье,            Глаза, что вглубь провидят и вовне…Ее лицо есть храм, и кто придет     К нему (твое, Любовь, благодеянье!)            Чтоб любоваться ей, придет ко мне.

Перевод В. Окуня

XXII

HEART’S HAVEN

Sometimes she is a child within my arms,    Cowering beneath dark wings that love must chase, —    With still tears showering and averted face,Inexplicably filled with faint alarms:And oft from mine own spirit’s hurtling harms    I crave the refuge of her deep embrace, —    Against all ills the fortified strong placeAnd sweet reserve of sovereign counter-charms.

And Love, our light at night and shade at noon,    Lulls us to rest with songs, and turns away    All shafts of shelterless tumultuous day.Like the moon’s growth, his face gleams through his tune;And as soft waters warble to the moon,    Our answering spirits chime one roundelay.

XXII

ГАВАНЬ СЕРДЦА

Порой она ко мне ребенком льнет,    Вдруг оробев пред тенью темных крыл,    И плачет горько, если устрашилМираж неясных бедствий и невзгод.Порой ее объятья — мне оплот:    Незыблемый заслон от черных сил;    Меня хранит, смиряя буйный пыл,Всех чар превыше — сладкий приворот.

Любовь — наш свет в ночи и полог в зной,    Баюкает нас песней, стрелы дня    Отводит прочь, от бурь мирских храня;Как лунный лик, мерцает в час ночной,И как звенят фонтаны под луной,    Звучит наш гимн, нам души единя.

Перевод С. Лихачевой

XL

SEVERED SELVES

Two separate divided silences,    Which, brought together, would find loving voice;    Two glances which together would rejoiceIn love, now lost like stars beyond dark trees;Two hands apart whose touch alone gives ease;    Two bosoms which, heart-shrined with mutual flame,    Would, meeting in one clasp, be made the same;Two souls, the shores wave-mocked of sundering seas: —

Such are we now. Ah! may our hope forecast    Indeed one hour again, when on this stream    Of darkened love once more the light shall gleam? —An hour how slow to come, how quickly past, —Which blooms and fades, and only leaves at last,    Faint as shed flowers, the attenuated dream.

Dante Gabriel Rossetti HOW THEY MET THEMSELVES Watercolour. Circa 1860–1864 Fitzwilliam Museum, Cambridge Данте Габриэль Россетти КАК ОНИ ПОВСТРЕЧАЛИ САМИХ СЕБЯ Акварель. Ок. 1860–1864 Музей Фицуильяма, Кембридж

XL