Амнезия. Дневник потерявшего память - Натали Сомерс

В конце одного из таких рядов кое-что произошло. Натан споткнулся и толкнул меня. Я потерял равновесие и, падая, зацепил столик, на котором были разложены диски, смахнув в итоге пару десятков из них в проход, куда тут же вызвали троих продавцов. Какой стыд! Я рассыпа́лся в извинениях, помогая им собирать с пола диски Джонни Холлидея[8], Майкла Джексона и других мертвых музыкантов.

Вынужден признать, Элиас очень круто замял конфликт. Когда мы всё сложили на место и продавцы собирались отчитать меня, он вдруг вмешался.

– Попрошу немного сочувствия, – произнес он с привычной самоуверенностью, – этот молодой человек пережил черепно-мозговую травму и буквально только что выписался из больницы. Он не виноват, если все еще теряет равновесие.

Сказав это, он приподнял прядь моих волос, чтобы показать остатки фиолетово-горчичного яйца, еще заметного у меня на лбу. Подействовало: продавцы тут же сменили гнев на милость и принялись извиняться.

Натану и Ясеру, естественно, было все равно, что там со мной происходит. Вместо того чтобы подойти и убедиться, что я в порядке, они хихикали в углу, просматривая какое-то видео на телефоне Ясера. Супер.

Когда мы вышли из магазина, Элиас предложил зайти к нему послушать музыку. Он жил в шикарном районе в доме XIX века со скульптурами по всему фасаду и коваными решетками на узких балконах. Классно. Внутри тоже было классно. В прямом и в переносном смысле. То есть в гостиную, больше похожую на выставочный зал антиквариата, без труда поместился бы целый класс. Напротив дивана стояли три кресла в стиле Людовика-какого-то-там, а между окнами – столики с резными ножками. Зеркала на противоположной стене придавали помещению чуть ли не версальскую атмосферу. На остальных стенах висели картины импрессионистов в золоченых рамах. На вощеном паркете толстые цветастые ковры приглушали наши шаги. Стоит ли говорить, что в кроссовках мы вообще шли бесшумно, будто в невесомости.

– Тебе тут нравится? – спросил Элиас, приобняв меня за плечи.

Я сдержался и не оттолкнул его, хотя мне не нравилось его прикосновение. Сам не знаю почему. Никакой двусмысленности в этом не было. Может, просто потому, что я из семьи, где никто ни к кому не прикасается. А может, из-за взглядов Натана и Ясера. И их ухмылок. Будто на вопрос Элиаса можно было ответить верно или неверно. Мне стало не по себе. Что вообще среднестатистический школьник может ответить на подобный вопрос? Естественно, я был поражен увиденным в гостиной, но внутренний голос подсказал мне, что не стоит этого показывать.

– Ага, неплохо, – ответил я.

Кажется, Элиас остался доволен, поэтому я решил не обращать внимания на двух других.

– Посмотри, какой крутой вид открывается с балкона.

Мы подошли к высоченным застекленным дверям: рамы их были белыми, а створки поделены на три части, с фасками[9] на каждом стекле. По обе стороны висели шторы королевского голубого цвета, перетянутые плетеными шнурами с кисточками. Позолоченная овальная ручка выглядела как произведение искусства. Едва Элиас повернул ее и открыл стеклянную дверь, я почувствовал прилив тревоги.

– Ты идешь? – спросил он с воодушевляющей улыбкой.

– Не знаю… Я… не очень хорошо себя чувствую. Голова кружится.

Квартира родителей Элиаса располагалась на седьмом этаже, но с потолками не меньше трех метров казалось, будто мы на девятом.

Я услышал, как Натан хихикнул за моей спиной. Однако Элиас меня понял и сочувствующим тоном сказал:

– Правда? Да неужели? Глупо…

И закрыл дверь. Затем Элиас рассказал мне, что он, как и я, единственный ребенок в семье (видимо, только это нас объединяет) и что его родителей нет дома. В этот момент Натан перебил:

– Тут слишком тихо! Дайте шуму!

Элиас рассмеялся и стукнул его по спине.

– Ты прав, чувак.

Он нажал потайную кнопку на шкафу, и деревянная дверца скользнула в сторону. По сравнению со стереосистемой, которая там стояла, музыкальный центр Арно выглядел детской игрушкой для новичков. Казалось, ее позаимствовали из какого-то фильма научной фантастики. Элиас достал диск из-под куртки. Я заметил, что не очень разумно ходить в торговый центр со своими дисками.

– Не беспокойся, – заявил он, – все в порядке.

Натан снова захихикал, что меня взбесило. Я не понимал, что тут смешного.

– Он ржет потому, – вмешался Элиас, – что ты забыл все важное, а о таких вещах помнишь, да, Натан?

Натан выдавил из себя что-то похожее на «ага», продолжая кудахтать, как рождественская индейка. В итоге Элиас сказал, чтобы тот заткнулся, а то ведет себя как придурок, а я подумал, почему Элиас таскается повсюду с этими недоумками, которые только и знают, что смотреть видео на телефоне.

Минуту спустя он запустил диск на стереосистеме. И когда заиграла музыка, меня словно током ударило: рэп, самый настоящий и неприкрытый. С колонками такого качества ритм вибрировал и отзывался во всем моем теле – странное ощущение. Меня завораживало и отталкивало одновременно. Музыка мне не нравилась, но я чувствовал, что что-то происходит. Грубый, первобытный ритм пробудил в голове образы. Ничего конкретного: какие-то абстрактные картинки, пятна, линии. Красные, синие, желтые молнии вспыхивали одна за другой под читку рэпера. На какое-то время я даже забыл (к счастью, ненадолго), где нахожусь, и пришел в себя, увидев Элиаса с банкой пива в руках. Я бы предпочел кока-колу, но и это сойдет. Ясер оторвался от своего телефона и попросил показать десятый айфон: он хотел убедиться, действительно ли смартфон так хорош, как говорили в рекламе. Скрепя сердце я дал ему телефон. Элиас и Натан застыли по обе стороны от Ясера, пока тот щелкал по иконкам и тестировал разные функции. В конце концов мне все это надоело, и я заявил, что мне пора. Уже у порога Элиас сказал:

– Было круто. Надо как-нибудь повторить.

– Ага, но только без Натана, – проворчал я. Элиас рассмеялся.

– Ага, с ним тяжело иногда, но он хороший приятель. На Натана всегда можно рассчитывать, надо только узнать получше… Как с тобой. Видишь, раньше я думал, что ты забитый неинтересный пацан, но теперь понял, что ошибся. На самом деле ты клевый.

Когда я услышал эти слова, у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Бум! Уверен, хотя помнить об этом не могу, никто и никогда не говорил мне, что я клевый.

Элиас и вправду отличный парень.

А я клевый. Клевый чувак. И это круто.

Воскресенье, 30 мая

17 часов 35 минут

Воскресенье я провел в эйфории от собственной крутизны.