Изнаночные швы времени - Иван Слепцов

Этот вопль встревожил ворон, которые сидели ближе к верхушке и с интересом рассматривали людей. Они закаркали недовольно и перебрались на соседние дубы. Одна осталась, потом уронила плюху, обрызгав ногу Шурику, молча снялась с места и полетела по направлению к солнцу.

– Вот гадская птица, – брезгливо поморщился он, покрутил головой – нет ли чего-нибудь обтереть ступню, не нашел ничего подходящего и полез вниз, упираясь ногами в расщелины в коре дуба.

– А умный герой! – Феликс поднял палец. – Сначала осмотрится как следует и подумает о путях своих предшественников. Именно так отсеиваются бесталанные путеходцы и формируется когорта великих путешественников!

Они осмотрелись – вверху обнаружилась веревочная лестница. Ее нижний конец был заброшен вверх с земли на стреле.

– Это Олег ее туда?

– Ты абсолютно прав, друг мой, – сказано это было тоном учителя, который очень доволен успехами своего подопечного. – Не оставлять же ее внизу уходя. А вдруг крестьянская девушка ее увидит, проходя мимо? И полезет наверх… А групповой секс еще не в обычаях, запомни!

Норман усмехнулся.

Когда они спустились вниз, Шурик был примерно в двух метрах от земли. Шея у него была красная, на рубахе между лопаток темнело большое влажное пятно.

– Ну, ты крут! Я бы ни за что не смог так, – сказал Феликс.

Шурик с трудом повернул голову, покраснел еще больше, а когда оказался на земле, спросил недовольно:

– А мне нельзя было сказать, как быстрее спуститься, чтобы я не лазил?

– Так ты уже наполовину внизу был, когда мы лестницу нашли, – уберег Феликс Нормана от неправильного ответа. – И ты так лихо спускался. Я был уверен, что ты быстрее нас внизу будешь.

– Да я б и спустился быстрее, – оттаял Шурик. – Но, видишь, там… – он показал на массивный нарост на боку дуба. – Ногами встать было некуда. Пришлось на одних руках – вбок, вбок!

Потом он еще долго рассказывал, куда и когда он ставил ноги и за какие щелочки держался руками, причем с такой экспрессией, как будто этот спуск был главным делом в его жизни. Феликс терпеливо дослушал, а потом со словами «пойдемте, Шура, на процедуры» взял его под руку и повел на пустошь к ручью.

Норман дождался, пока они скроются из виду, и занялся луком. Сначала тетива не хотела натягиваться, и он уже собрался вернуться в землянку, чтобы выбрать экземпляр поменьше, но потом решил попробовать в последний раз, поднатужился так, что даже на шее мышцы заболели, и она все-таки легла на место.

Потом Норман попробовал ее на звук, и он ему понравился. Гудела эта тетива как-то особенно – в ее звучании было что-то от бас-гитары Стива Харриса и воя волка. И еще ее звук удивительно долго держался в воздухе.

Норман еще раз натянул и отпустил тетиву, потом оглянулся по сторонам в поисках мишени. На другой стороне лужайки стоял дуб, который выглядел как центиман, погруженный по пояс в землю – тонкая талия, великолепный бугорчато-мышечный торс и сотня мощных рук, поднятых вверх. Норман сорвал несколько папоротниковых листьев, приладил их на коре и начал перебирать стрелы в колчане.

Он успел выпустить их все по три раза, каждый раз увеличивая дистанцию на десять шагов, пока не вернулся Олег. Он остановился рядом с Норманом, опершись на свой лук, и удивленно спросил:

– Семьдесят?

– Да, – ответил Норман. – Стрелы все-таки специфические, привыкать надо.

Олег недоверчиво посмотрел на руки Нормана, а тот рассмеялся:

– Олег, тебе должны были сказать. Я олимпийский чемпион по современному пятиборью. А из лука я стреляю с пяти лет.

– Мне сказали только, что ты очень хорошо подготовлен для полевой работы. Это точная цитата. Больше ничего, – ответил Олег и после небольшой паузы добавил: – Но я рад…

Норман вынул из колчана три стрелы, подвесил их между пальцев, отвернулся от Олега и сказал:

– Скомандуй мне «Пли!». Неожиданно.

Олег помолчал, поковырял носком сапога остатки прошлогоднего листопада, нагнулся, поднял дубовый листочек, опавший еще полуростком, посмотрел на просвет, выронил, дал ему упасть на землю, а потом еле слышно сказал:

– Пли…

Что сделал Норман? Он повернул голову и посмотрел на мишень – сквозь прищур, как будто что-то просчитывая в уме. Олегу в этот момент в голову пришла мысль, что именно так должны были смотреть на цель Вильгельм Телль32, Ак Сирали Мустафа33 и Уот Карлайл34. Затем поднял лук, одновременно натягивая тетиву, потратил не больше секунды на то, чтобы прицелиться, и выстрелил. А потом удивил Олега еще больше, потому что, не опуская оружия, не меняя прицел, пустил одну за другой и две оставшиеся стрелы. Причем все было сделано так быстро, что первая стрела, вполне вероятно, еще не воткнулась в мишень, когда третья оторвалась от тетивы.

Олег дошел до дуба, покачал головой, оценив силу, с которой были пущены стрелы, и крикнул Норману:

– Зря я один пошел охотиться! Надо было тебя взять. Но немножко зайцев я все-таки настрелял.

Зайцев было девять. Теперь уже Норман уважительно посмотрел на Олега.

– Весна, – пожал плечами тот. – Заяц сейчас неосторожный после зимней голодухи. Сидели толпой на поляне и жрали траву.

Через несколько минут в сопровождении Шурика вернулся Феликс – как будто на запах добытой дичи. Он уже не хромал и сразу до отказа заполнил пространство своим голосом:

– Я в порядке! А Шура все очень хорошо делает! Я всегда говорил, что из парня хороший полевик получится! Зайчики? Зайчики – это хорошо! Опять только мужиков отстреливал?! Да-да, знаю я, окот у них в мае. В смысле, у зайцев, а не у мужиков. Самочек мы бережем! Мы правильные! Мы боимся найти в брюшке маленьких неродившихся зайчат! Ну да, ты же у нас почти гринпизд! Кушал бы травку! Кстати! А я читал, что у дубов листья не опадают, а разрушаются, когда еще висят на ветках. А здесь такая подушка толстая – сантиметров десять до земли. А вообще в мае рано переброски устраивать. Холодно! Мыться плохо…

– Кстати! – остановил Олег это словоизвержение. – Стоит искупаться. Фил, ты уже здоров, поэтому оставайся, свежуй и потроши зайцев и начинай готовить обед. А я мужиков отведу на озеро.

Под дружелюбным полуденным солнцем идти по дубраве было еще приятнее, чем накануне. Шурик снял сапоги и теперь шагал босиком.

– А ты почему оружие не взял? – спросил его Олег, когда они отошли подальше. – У Нормана – лук, у меня – целая оружейня, а ты идешь и голыми руками машешь.

– Я у тебя попрошу, – Шурик решил отшутиться.

– А если у меня не лишнее?

– Как не лишнее? – хорошее настроение не покидало Шурика. – У тебя лук – одна штука, меч – два штука, кинжал – четыре штука. Наверняка, что-то лишнее будет. Ты же не сможешь одновременно и целиться и мечом махать.

– А это всегда так. У английского лучника был короткий меч для самообороны, у мушкетеров – шпаги, у стрельцов – сабли, – гнул свое Олег. – И ты не строй из себя дурачка! Ты принимай к сведению и ошибок не повторяй. После переброски мы должны постоянно быть вооружены.

– А чего ты мне не напомнил?! – это уже было сказано ворчливо.

– И не ершись, – сказал Олег. – А самому подумать? Или даже курс для стажеров не читал?

Шурик молча сделал несколько шагов и остановился.

– Что-то я расхотел купаться. Рано это, наверное, для мая. Я пойду лучше Феликсу помогу.

Повернулся и пошел назад, вороша ногами листву. Олег скрипнул зубами и стал вспоминать Андрея. И если бы его пожелания сбылись, то директору Центра прикладной хрономенталистики предстояли бы несколько лет исключительно напряженной жизни с множеством проблем.

– Он обиделся. – У Нормана был обескураженный вид.

Олег пожал плечами.

– Я не думаю, что он обиделся. Он просто догадался, что ему сейчас придется топать за оружием в землянку, а потом возвращаться к нам. И придумал, как бы ему только в одну сторону сходить. Это каприз, а не обида.

– Ну, не знаю, – произнес Норман. – Мне кажется, что с ним как-то дружелюбнее надо обходиться.

– Ты еще и педагог? – усмехнулся Олег. – Поверь мне, Саша Крутюнов, или как его еще называют, Зловредный дедушкин прыщ, ЗПД – один из самых эгоистичных людей, каких только можно себе вообразить. А психика у него тверда, как лоб носорога. Я бы с ним возиться не стал бы вообще, да Андрей его деду пообещал приглядывать за мальчиком.

Норман спросил, что это за история, и Олег подобно рассказал, как Шуриков дед – тоже Александр Джозефович – взял с Андрея, тогда еще ходившего в дублерах старших проводников35, страшную клятву, что когда тот «станет главным», обязательно возьмет внука на работу. «Чувствую, что иначе не смогу вывести тебя, – говорил Крутюнов-дед. – Должен ты под чем-то кровью расписаться, чтобы все срослось». А дело было в Новгороде, который со всех сторон обложили опричники Ивана IV36, явно собиравшиеся устроить что-то чрезвычайно жестокое и мерзкое37. Поэтому рисковать Андрею не хотелось, и он согласился, усмехнувшись, впрочем, про себя насчет того, что когда-то станет «главным».