Крошка-месть (сборник) - Светлана Алешина

– Черт побери, – озадаченно пробормотал он, потирая ладонью щеку. – А если это…

Да нет, прогнал он непрошеные мысли. Совпадение это случайное, не более того!

Он вышел на улицу.

Пустынный переулок, по которому надо сделать несколько шагов. До шоссе.

А там проголосовать – и через пять минут ты в театре.

Обычная его жизнь. Раньше его раздражала эта обыденность – хотелось чего-то более яркого, насыщенного. Хотелось ухватить жизнь за жабры. И вот сейчас, когда кто-то стоял за его спиной, как смерть, – он так полюбил свою жизнь, что был бы рад вернуть все с самого начала. Переиграть, чтобы не было той истории, настолько давней, что он почти забыл ее, и жить скромно, тихо, спокойно.

О, если бы это было возможно!

Он шел медленно, слегка наклонив голову, и считал шаги.

В театре он будет в полной безопасности.

Конечно, посвящать полностью Ванцова в свои тайны я не собиралась.

А теперь эта история меня ужасно заинтересовала.

И даже не то, что убиенный Прохоров был знакомым моей Дынды, а другое.

Почему она предпочла об этом факте умолчать?

Мы прослушали записи звонков, и я без труда определила, что один из голосов принадлежал моей Тамаре Николаевне – этакое глубокий контральто.

«А Леонид дома?» – «Его больше нет…» – «Как?!»

– Послушай, а тебе не кажется странным, что она не спросила – что же с ним случилось? Она повесила трубку… То есть она предполагала нечто подобное?

– Сашенька, это мог быть самый примитивный шок, – резонно возразил Ванцов.

– Ну, предположим, шок. Но потом звоню я, и она делает вид, будто имя Прохорова ей совершенно незнакомо. Нет, Лешка! Она что-то знает и не хочет это обсуждать.

Я вытянула из пачки сигарету.

Закурив, отследила путь дыма к потолку и попросила Ванцова поведать мне об убийстве Василия Дынды.

– Я сейчас в подробностях вряд ли вспомню, надо посмотреть в архиве.

– Но убийцу поймали?

– Смеешься ты надо мной, Данич! – фыркнул он. – Это была чистой воды заказуха, и где у нас заказуху раскрывают? Убили. На пороге родного дома. Когда выходил из машины. Сработали четко, шума никто не слышал. Глушитель, сама понимаешь…

– Если вдуматься, Прохорова тоже убили из пистолета с глушителем, – задумчиво сказала я. – Никто ведь ничего не слышал, а?

– А музыка? Она так орала, что никто бы и не смог ничего расслышать.

– А как убийца оказался в квартире?

– Следов взлома обнаружено не было. Ключи тоже не теряли, по крайней мере, Римма так утверждает. Но тебя-то ведь Дында интересует? Или я не понял?

– Если Прохоров был знакомым Дынды, получается, что его личность мне тоже интересна, – нагло ответила я.

– А почему, кстати, мадам Дында обратилась к тебе?

Вот он удивится, если я сообщу ему, что Прохоров тоже обращался! Только не ко мне, а к Лизе Борисовой!

– Преследование ей мерещилось, – ответила я, продолжая раздумывать, надо ли говорить Лешке, что Прохорова преследовали тоже. – Сначала я отнеслась к ее бредням без должного серьеза. Но теперь, в свете новых событий, придется пересмотреть свое чересчур легкомысленное отношение к Дындиным бедам… А то ее тоже убьют, и буду потом век чувствовать себя виноватой.

– А если подробнее?

– Ну, ладно, – решилась я. – Дынду мою кто-то преследует. Какой-то тип в белом плаще, впрочем, сейчас потеплело, он может переодеться… Ему лет около сорока пяти – пятидесяти, на вид очень интеллигентен и знает некий непонятный язык, на котором иногда склонен поговорить с объектом преследований.

– Как это?

– Однажды она не выдержала и спросила, что ему надо. Он что-то ответил не на русском языке. И не на английском. У меня есть предположение, что он сказал что-то на мертвом языке, но вот на каком… Я бы сказала, что это была латынь, потому что иначе придется предположить, что мы имеем дело с каким-нибудь сумасшедшим египтологом или вообще с жрецом храма Диониса, который помер лет тысячу назад… Латынь еще более-менее ходовой язык.

– Ну, так выясни. Это скорее всего филолог…

– Ага, – усмехнулась я. – У нас, дружочек, не так уж мало этих самых филологов, а есть еще медики. Они тоже знают латынь. Я буду обречена праздно шататься среди филологов и медиков до конца своих дней. Ах, забыла! Еще есть историки. Они тоже, представь себе, неплохо шпрехают по латыни! А вдруг этот тип вообще инженер-гальваник, просто увлекся не на шутку латынью? Да и латынь ли это? Может, вообще старославянский?

– И что ты собираешься предпринять?

– Ну, для начала попробую все-таки вызвать госпожу Дынду на откровенность, – вздохнула я. – А вот если не получится…

Я все-таки хотела бы надеяться, что получится. Потому что разыскивать неизвестного в толпе высокоинтеллектуальной публики мне совсем не хотелось!

Каллистратов не любил дождь. А сегодня, как назло, с самого утра моросил дождь. И от этого на улице было темно, как в сумерках.

Он ускорил шаг, проклиная собственную забывчивость – за всеми этими историйками, достойными пера Гастона Леру…

Черт!

Он остановился.

Гастон Леру?

Почему он вспомнил о «Призраке оперы»?

Дождь, обрадованный тем, что жертва застыла на месте, усилился. Струи стекали по щекам Каллистратова, забирались за воротник.

Стены театра намокли и стали серыми. Улица была пустынна.

От размышлений Каллистратова отвлек стук знакомых каблучков. Где-то за спиной.

Нина…

Он закрыл глаза. Рядом с Ниной он казался себе чудовищем из сказки. Маленькая светловолосая девочка с нежными глазами и трогательными завитками волос… А рядом – он, стоимость кассеты и два часа удовольствий. Урод. Очень хорошая партия для маленькой дурочки Нины. И ведь пробралась эта дурочка в остатки души, черт бы ее не видал! Без нее было бы спокойнее…

Он обернулся и застыл, пораженный.

Нина разговаривала с каким-то человеком, странно и смутно знакомым.

Он пытался вспомнить, где он его видел совсем недавно и этот человек точно так же напугал его, хотя теперь на нем был светлый плащ.

Ах, да… В кафе. Его испугал взгляд этого человека, потому что он смотрел прямо на Каллистратова и в этом взгляде была ненависть.

Нина махнула ладошкой в сторону проспекта и быстрыми шагами пошла к черному ходу.

Каллистратов приостановился, чтобы дождаться ее.

– Влад!

Он обернулся.

– Профанум вульгус, – услышал он тихий, вкрадчивый голос.

Он взмахнул руками, будто пытаясь закрыться от этих слов, от человека, который сейчас приближался к нему.

– Ни-на, – прохрипел он, пытаясь ухватиться за нее, как за жизнь.

Нина скорее угадала, чем услышала, и застыла.

– Помогите, – беззвучно прошептала она.

Влад Каллистратов падал прямо на ее глазах, будто вдруг подскользнулся и не за что было удержаться.

Она по инерции рванулась в его сторону, чтобы помочь ему, но застыла как вкопанная. Стояла и смотрела, удивляясь тому, что ей его так жалко, хотя и не должно бы быть жалко, потому что… Она оглянулась.

Как по мановению волшебной палочки все исчезли, и никого не было.

Она снова посмотрела на Влада.

На его куртке, там, где сердце, расплывалось красное пятно…

Глава 8

Тамара Николаевна открыла мне дверь сразу.

Так быстро, будто ждала меня прямо возле двери.

Вид у нее был испуганный.

Глаза казались слишком большими на побледневшем лице, и руки теребили край жилета из ангорки.

– Саша! – вскрикнула она. – Как хорошо, что вы пришли именно сейчас!

Она, не дав мне раздеться, подтащила меня к окну.

– Видите? Он появился тут незадолго до вашего прихода… Буквально за пять минут. Вы его видите?

Она показывала рукой во двор.

– Кого? – спросила я.

Дождь уже кончился, и двор наполнился людьми.

– Да вот же! – нетерпеливо воскликнула она, продолжая тыкать пальцем с какой-то истерической радостью и воодушевлением. – Теперь вы видите? Теперь вы понимаете, что я ничего не придумываю? Меня действительно преследует этот человек, именно этот!

Теперь я его увидела.

Он стоял, заложив руки за спину, в светлом плаще, и не сводил глаз с нашего окна.

– Он меня ждет, – прошептала Тамара Николаевна. – Боже мой, он же меня ждет, чтобы убить!

Положительно, я чувствовала себя беспомощной идиоткой.

– Тамара Николаевна, – мягко начала я. – Вы же не знаете ничего. Почему вам пришло в голову, что этот человек хочет вашей смерти?

– А чего же он может хотеть? – странно усмехнулась она.

Ее глаза были сейчас пусты, и в то же время в них опасно теплился огонек безумия, готовый немедленно разгореться, только брось, как спичку, подтверждение!

Я совершенно не знаю, как вести себя с начинающими психами, с ужасом подумала я, пытаясь не всматриваться в эти потемневшие глаза.

– Ну, может быть, он кого-то ищет? А вам кажется…

– Послушайте, – хрипло и отрывисто проговорила она. – Мне ничего не кажется! Я прошу вас, узнайте, кто он и что ему от меня надо!