Ронни Джеймс Дио. Автобиография. Rainbow in the dark - Ронни Джеймс Дио

Белые деревенские подростки чувствовали связь с этой музыкой, и Кортленд, безусловно, не стал исключением. Аккордовые прогрессии были простыми и интересными, а в песнях пели о юношеской любви, близкой каждому из нас. Помощь пришла откуда не ждали.

Потеряв саксофониста, мы сменили название группы – опять – на Ronnie Dio and The Prophets. Его заменили еще одним гитаристом, Диком Ботоффом, который также умел петь и помог нам с Внешним видом и Звучанием – мы уже поняли, что эти два атрибута являются в рок-н-ролле тремя наиболее важными. Третьим было Восприятие.

Дик был на несколько лет старше остальных ребят в группе и мог похвастаться настоящим водительским удостоверением, и нам впервые не пришлось полагаться на предков или друзей, чтобы передвигаться по городу. И теперь мы могли расширить гастрольный маршрут, прокатившись в более крупные соседние города. В большинстве из них находились колледжи и университеты с огромным количеством приезжих и сотнями женских и мужских сообществ на территории кампуса. Несколько выходных в году братья и сестры этих общин закатывали вечеринки, что стало своего рода рассадником для появления местных групп. Годы спустя в фильме «Зверинец» (1978) показали почти идеальный портрет вечеринок и тусовок, происходивших в любом колледже в Северной части Нью-Йорка в начале 60-х.

Для нас, музыкантов, это означало подготовку, наказание и оплату.

К примеру, начиная с нашей домашней базы в Кортленде, мы загружали оборудование в машину и отправлялись, иногда в бурю и метель, по замерзшей сельской местности в Корнелльский университет. Когда погода была совсем ужасной, мы выезжали минимум за четыре часа до выступления, чтобы не спеша проехать 35 километров в Итаку и Корнелл. Кампус представлял собой лабиринт суматошных дорог, на которых в жаркий солнечный день трудно сориентироваться, но почти невозможно проехать по снегу, льду, не застряв в густой глубокой грязи. Но мы очень редко не доезжали до выступления. Кстати, однажды ехали на концерт в сильную метель и вьюгу, добравшись туда, чувствовали себя героями, а потом обнаружили, что город закрыт до утра!

Мы приезжали в мужское общежитие, и обычно нас провожали в открытый угол библиотеки, переделанный в сцену – или, может быть, столовую, где, как правило, имелась лишь двойная розетка для переменного тока. Если братья были классными, то сначала отводили нас в бар. Хотя обычно мы сами затаскивали инструменты и оборудование в клуб и пробирались на сцену через изрядно надравшуюся толпу, по дороге успевая ответить на глупые вопросы тех, кто понятия не имел, что мы собой представляем. Большинство студентов по-прежнему считали рок-н-ролл сомнительным выбором будущей профессии, и на нас смотрели, скорее, как на неумелых музыкантов, нежели равных себе.

Обычно мы играли четырехчасовую программу, и каждый сет состоял из сорока пяти минут музыки и пятнадцатиминутного перерыва. К нам относились как к наемным работникам, но нас это устраивало. Однако, когда уровень «Пурпурного Иисуса» (домашний напиток, сделанный чаще всего из водки и виноградного сока, перемешанного и налитого в пивной стакан) понижался, показатель шума и угара повышался, и в результате, как мы говорили, начиналась Атака засранцев! Они почти всегда были большими и здоровыми, и настаивали, что надо орать в микрофон, и пели, не попадая в ноты, а сами при этом заливали тебе в глотку пиво, пока ты пел, хватали гитары, дубасили по барабанам или «переворачивали» наполненную пивом кружку, выливая содержимое в усилитель. Это была школа Атаки засранцев. И я не сомневался, что, если бы в колледже можно было выбрать этот предмет профильным, курс пользовался бы бешеным спросом и успехом. Если ты мог реагировать на все это тактично и дипломатично, допуская в свой адрес незначительные оскорбления и небольшой ущерб, нанесенный твоему оборудованию, существовала большая возможность, что ты вернешься в этот клуб, да тебе еще и заплатят.

Мы исполняли все популярные песни того времени, но довольно рано поняли, что, если сыграть песню «Shout» The Isley Brothers и «Peanut Butter» группы The Marathons, и любой другой хит, который мог «заразить» публику, за вечер можно было не беспокоиться. Кстати, про заразить. Действительно был такой танец «Жук»: раздвигаешь руки и болтаешь ими, будто ты… эм… насекомое. При таких обстоятельствах братья из общаги придумали себе прекрасное оправдание падать и корчиться на скользком от пива полу (чтобы понять, о чем речь – посмотрите нестареющую классику Джона Уотерса «Лак для волос» [1988]).

Это в значительной степени прибыльное дело и возможность постоянного заработка предоставлял крупный рынок общины, где по всему Центральному Нью-Йорку плодились сотни однотипных групп, таким образом неожиданно быстро поднимая уровень конкуренции. К счастью для нас, действительно талантливые ансамбли добились успеха. Благодаря усердной работе и преданности любимому делу, мы оказались в высших эшелонах местных групп. Мы пользовались таким спросом, что, бывало, давали даже три концерта в пятницу, три в субботу и еще два – в воскресенье, иногда зарабатывая за выходные не менее десяти тысяч баксов.

У некоторых групп такой уровень успеха вызывал самодовольство. Это была легкая жизнь без хлопот, и, разумеется, все они думали, что так будет длиться вечно. Некоторые из нас смотрели шире и имели более серьезные запросы. Мы теперь хоть и могли сами диктовать условия, но сразу же отбросили идею просто нажиться на своей популярности на вечеринках среди студентов, поэтому сразу начали играть по клубам, что позволило нам по спирали двигаться все дальше и дальше, затрагивая остальные части света.

Однажды летом мы решили устроить концерт на территории отдыха под названием «Озеро Джордж»[8]. Маленькая красивая деревушка, спрятавшаяся в горах и окруженная водной гладью, в честь которой и назван этот городок. Эти изумительные места привлекали семьи, и ночные клубы магнитом притягивали выпускников школ и студентов колледжей. Мы там не выступали, но уверенно принялись искать хоть какую-то работу. Как только они увидели нас в деле, как нам можно было отказать?

Кто-то заприметил огромную сувенирную лавку на окраине города, и мы зашли туда и увидели резиновых крокодилов, пластмассовые томагавки и длинные прилавки с бирюзовыми ювелирными украшениями, которых в таких местах, казалось, всегда было в изобилии. Мы заприметили машину с трейлером, стоявшим на парковке магазина, и вычислили, что, очевидно, приехала еще одна группа. Мы заговорили с ними, и они с гордостью сказали, что уже два года выступают в клубе Airport Inn, а наши шансы работать здесь, в Лейк-Джордж, равны нулю. Такое не сильно вселяет надежду, но тем не менее мы решили, что мы здесь, и, если не просить – ничего и не