Голиаф - Скотт Вестерфельд

— Не волнуйтесь, мистер Шарп! Мы как раз к месту используем успокоительное!

Взбираясь, Дэрин оглянулась назад и увидела, что медведь теперь не бежит, а шатко ковыляет среди стволов как подвыпивший матрос. Когда Дэрин подобралась к иллюминатору, мистер Ригби высунул руки и затащил ее внутрь.

— Сейчас сбросят лишний груз, — сообщил боцман, — так что с перевесом проблем не будет. Только, учитывая интервенцию медведей, снижаться близко к земле капитан запретил. Эти люди смогут самостоятельно взобраться на борт?

— Так точно, сэр. Примерно половина из них авиаторы, так что не…

— Боже правый, — перебил мистер Ригби, выглядывая из иллюминатора. — Что этот человек, черт возьми, вытворяет?

Дэрин вместе с боцманом выглянула в окно. Мистер Тесла все так же неподвижно стоял на месте, флегматично глядя на троих медведей, которые успели вырваться из завала деревьев.

— Черт подери! — выдохнула Дэрин. — Я же не думал, что он настолько безумен.

Самый крупный зверь мощными скачками перемахивал через палые стволы и был уже от Теслы в каких-нибудь двадцати метрах. Ученый невозмутимо поднял свою трость.

С ее кончика мгновенно сверкнула небольшая молния, расколов грохотом воздух. Зверь вскинулся на задние лапы и взвыл, на долю секунды словно окутанный золотистым коконом. Затем свет иссяк, а медведь с воем обратился в бегство, увлекая за собой своих сородичей.

Мистер Тесла оглядел наконечник своей трости, черный и задымленный, затем поднял голову и посмотрел на присутствующих.

— Теперь можете снижаться спокойно, — сказал он. — Звери с час-полтора будут соблюдать осторожность.

Боцман оторопело кивнул, и прежде чем он успел свистнуть вестовую ящерицу, заработали лебедки, и корабль вновь пошел на снижение. Офицеры словно шли у ученого на поводу.

— Сдается мне, мистер Шарп, — боцман наконец обрел дар речи, — соблюдать осторожность надо будет не только медведям.

— Видимо, да, сэр, — медленно кивнула Дэрин. — Надо будет приглядывать за этим господином.

ГЛАВА 8

Алек проснулся от раскатистого треска, жужжания и чудовищного рева. Он сидел и ошалело моргал. Мелькнула мысль, что он только что очнулся от кошмара. Но что странно, звуки не стихали — крики, скрип вервей, звериный рев. В воздухе пахло озоном, как после удара молнии. Алек скинул на пол ноги и подбежал к иллюминатору своей каюты. Он-то думал вздремнуть всего часок, но солнце, оказывается, стояло уже высоко, и «Левиафан», видимо, успел прибыть к пункту назначения. К земле тянулись десятки причальных канатов. Правда, фигуры, что с ними управлялись, были одеты не в авиаторскую форму, а в потертые меха, и перекрикивались на… русском? Земля была вся как есть завалена павшими деревьями — сотни их, если не тысячи. Вдали из труб на крышах избушек курился дымок. Это что, поселок лесорубов?

Тут до слуха вновь донесся рев, и среди палых деревьев он увидел… бойцовых медведей — взъерошенных, без седоков и даже без сбруи. Алек невольно отступил от окна: корабль находился так низко, что гигантские звери могли до него дотянуться!

Но они, похоже, давали стрекача. Алеку вспомнился разбудивший его громовой раскат. Видимо, экипажу корабля удалось каким-то образом отпугнуть страшных зверюг.

Он высунулся из окна в тот момент, когда «Левиафан» приземлялся. Были сброшены сходни, и на борт взошли русские, по меньшей мере две дюжины. Вскоре завыла корабельная сирена, возвещая об экстренном подъеме. Алек сунул голову в каюту как раз вовремя: концы обрубили так, что свистнул воздух, и корабль рвануло вверх, как те паровые лифты, на которых Алеку доводилось взлетать в Стамбуле.

Что же это за место? Хаос поваленных деревьев простирался до самого горизонта — тут не только поселок, а и целый город лесорубов не справится. Даже когда «Левиафан» набрал высоту, голым стволам не было видно конца и края.

Алек повернулся к двери каюты, раздумывая, куда бы пойти за ответом. Дарвинисты, понятно, могли по необходимости прибегнуть к его навыкам жестянщика, но сейчас они его звать явно не будут. А где, интересно, мог в это время находиться Дилан? В грузовом отсеке?

При мысли о пареньке Алек вспомнил оставленную на постели газету. Вновь всплыли в памяти вопросы, одолевавшие его перед сном. Хотя сейчас обременять себя мыслями о загадочном Дилане Шарпе было явно не время.

В коридорах корабля толкались русские, что поднялись на борт, — небритые, запущенные, донельзя отощавшие под своими мехами. Экипаж «Левиафана» пробовал освободить их от тяжелой поклажи, но они сопротивлялись. Русская и английская речь смешались в общем монологе, но особого толка не было.

Алек огляделся, пытаясь уяснить, как корабль смог поднять их всех. Вероятно, экипаж сбросил за борт все, от чего только можно было избавиться.

На плечо легла рука в перчатке:

— О, Алек, это ты! Как кстати!

Он обернулся и увидел Дилана — в летном костюме, ботинки в грязи.

— Ты был там? — спросил Алек. — С теми медведями?

— Ага. Они не такие уж и страшные. Слушай, ты русский знаешь?

— Все русские, которых я встречал, говорили по-французски. — Алек поглядел на изможденных, неухоженных людей и пожал плечами: — Только я думаю, то был другой социальный класс: российское дворянство.

— Ну, так все равно спроси, дурень!

— Конечно.

Алек начал проталкиваться вперед по коридору, обращаясь направо-налево с одной и той же фразой: «Парле ву франсэ?»

Секунду спустя эту же фразу с характерной шотландской напевностью подхватил Дилан. У одного из русских мелькнуло в глазах что-то похожее на узнавание, и он подвел их обоих к невысокому человеку в пенсне, у которого из-под мехов виднелся синий китель.

Алек учтиво поклонился:

— Же сюи Александр, принс де Гогенбург.

Человек тоже ответил поклоном и на вполне сносном французском сказал:

— А я Виктор Егоров, капитан императорского воздушного судна «Императрица Мария». Вы здесь за старшего?

— Нет, сэр. На этом корабле я всего лишь гость. Вы начальник этих людей?

— Вы хотели сказать, командир того пропавшего судна? — Человек горестно усмехнулся и неприязненно посмотрел через плечо Алека. — Увы, командует здесь этот вот прохвост.

Среди людского столпотворения особняком стоял высокий человек в гражданской одежде, которого как раз сейчас уводили двое корабельных офицеров.

Алек обернулся к Дилану:

— Это Егоров, капитан воздушного корабля. Но распоряжается здесь не он, а вон тот, в пальто. — Алек указал.

— Тот? — Дилан фыркнул. — С ним мы уже завели знакомство. Мистер Тесла, ученый у жестянщиков. Сумасброд просто редкостный.

— В смысле, Тесла, изобретатель? — изумился Алек. — Да ну, не может быть.

Заслышав это имя, капитан Егоров презрительно сплюнул:

— Он-он! Погубил мой корабль, да и нас всех чуть не угробил! Бурбон стоеросовый, но имеет поддержку всех царских сатрапов!

Алек на выверенном французском уточнил:

— Так вы хотите сказать, что это и есть Никола Тесла? А я думал, он работал на жестянщиков.

— Работал, да еще как, — подтвердил капитан. — Германцы финансировали его эксперименты как раз в то время, когда другие это делать отказывались, и он разработал для них целый ряд видов вооружений. Теперь же, когда грянула война и он увидел, что они сделали с его родиной… Он же серб.

— А-а, — протянул Алек. — Ну, конечно.

Эта великая война, что расползлась сейчас по всему миру, началась с вторжения в Сербию, за что вина, собственно, лежала на семействе Алека. Его отец, наследник австро-венгерского трона, и мать были убиты группой сербских революционеров, во всяком случае, так это преподносилось. На самом же деле этот заговор был подло спланирован двоюродным дедом Алека вкупе с германцами. Маленькая же Сербия стала первой жертвой австрийской мести.

— Постой-постой, — прищурился капитан Егоров, — а на тебе, часом… не австрийская форма?

Алек оглядел себя: и вправду, поверх промасленного комбинезона механика он второпях накинул на себя летную куртку.

— Да. Если точно, форма габсбургской гвардии.

— А, так ты, значит, принц Гогенбург? — Капитан Егоров покачал головой. — Сын эрцгерцога на британском воздушном корабле? Ну и дела. Значит, газеты правду писали.

Получается, что так. И как только вздорные статейки Эдди Малоне могли достичь, подумать только, Сибири?

— Да, в какой-то степени. Я Александр.

Егоров сухо усмехнулся:

— Ну, коли в перебежчиках может оказаться изобретатель жестянщиков, то почему им не может стать австрийский принц?

Алек кивнул, постепенно постигая смысл слов. Никола Тесла — изобретатель беспроволочной рации, пушки Теслы и бессчетного числа других изобретений — примкнул к дарвинистам. Граф Фольгер от этой новости будет в восторге.