Евангелие от Иоанна - Брюс Милн

а) Андрей (1:40,41)

Андрей — первый ученик Иисуса, который назван по имени (40). Брат Симона Петра — такое наименование было бы более привычным для читателей Евангелия от Иоанна. «Брат Петра» является своего рода обозначением Андрея. Он такой не один. Многие живут в тени других — братьев (или сестер), соперников, коллег или даже родителей. К сожалению, такова жизнь. Хорошо по прошествии лет, как в случае с Андреем, убедиться, что Бог ценит одного не более, чем другого; Он нелицеприятен. У Него нет фаворитов. Даже среди Его возлюбленных чад.

Реакция Андрея — классическая модель поведения христианского свидетеля во все времена (41). Он немедленно начинает свидетельствовать своим близким, домашним. Андрей приводит к Иисусу Петра, и это является, «возможно, великим служением Церкви»[49]. Но его стремление приводить других к Христу не ограничивается Петром (ср.: 6:8; 12:22).

«Секрет распространения христианства в первые столетия, — как заметил историк Гиббон, — заключался в том, что святым дол гом новообращенных была необходимость поделиться с другими несравненными благословениями, которые они получили»[50]. Статистика подтверждает, что во время проповеди Евангелия, без сомнения, важно личное свидетельство и сохранение дружеских отношений с тем, кого вы желаете привести к Христу.

б) Петр (1:42)

И когда Симон, второй ученик, пришел к Иисусу, Иисус дал ему имя, соответствующее тому, кем он должен был стать (42). Симон, сын Ионин, в другом месте назван Кифой (арам.), или Петром (греч.), что значит «камень» (ср.: Мф. 16:17—19). Иисус всегда видел возможности людей (ср.: Лк. 5:10; 18:22; Ин. 1:47; 4:7; 6:70). И хотя правда заключается в том, что мы грешны и испорчены (ср.: «Итак… вы… злы», Лк. 11:13), это не значит, что мы должны мешать действовать через нас благодати («Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать…», Лк. 11:13). Видение будущего потенциала может оказаться толчком для реализации наших возможностей.

Неужели ты не видишь себя,Человека, задуманного Богом?Ты никогда не будешь болееТого, что ты есть.

в) Филипп (1:43–45)

Филипп был одним из наименее заметных учеников. Хотя он причислен к числу двенадцати (Лк. 6:14), в принципе, это все, что о нем достоверно известно (6:7; 12:21 и дал.; 14:8 и дал.). Обычно он появлялся вместе с Андреем. Может быть, этим и объясняется инициатива Иисуса в отношении Филиппа, стремление подтолкнуть его к решению стать учеником (436), потому что Филипп весьма неохотно шел на это. Хотя биографическая информация о Филиппе (как, впрочем, и о других персонажах) очень скупа, тем не менее замысел Божий нередко охватывает второстепенных персонажей, которые живут за рамками своих возможностей. «То, что Иисус, начиная Свое служение, избрал простого, ничем не приметного Филиппа и причислил его к апостолам, служит для нас свидетельством и ободрением»[51]. Тем не менее Филипп показывает себя активным свидетелем и указывает на Христа своему другу Нафанаилу (44). Филипп рассказывает Нафанаилу о Христе, как о Том, о Котором писал Моисей в законе и пророки (45). И это еще раз подтверждает, что «в Иисусе видели исполнение всех обетовании Ветхого Завета»[52]. Возможно, Иоанн опровергает здесь предположение о том, что приход Иисуса и исполнение в Нем ветхозаветного откровения вдохновлены природой и общими деяниями Бога (ср.: 16, 17).

По всей видимости, Нафанаил не был высокого мнения о Назарете (46). Назарет (в отличие от Вифлеема, Мих. 5:2) упомянут в пророчествах о Мессии. Именно поэтому здесь нет противоречия (см. также: 7:41,52). Пророчества предрекли рождение Мессии в Вифлееме, но это совсем не значит, что он должен был оставаться там безвылазно. Христос родился в Вифлееме благодаря провидению Божьему и повелению кесаря, который приказал всем идти в свои родные города на перепись (Лк. 2:1—3). Ваш покорный слуга, автор этой книги, тоже может послужить иллюстрацией к обсуждаемой теме: я известен как «уроженец Данди», где был воспитан, но рожден я был в Форфаре, маленькой деревушке в нескольких милях от Данди. Филипп дает Нафанаилу простой совет: …пойди и посмотри (сам) (46). Он предлагает ему встретиться с Тем, Кто сказал: «…осяжите Меня и рассмотрите» (Лк. 24:39).

г) Нафанаил (1:45–51)

Иисус приветствовал Нафанаила не только с целью привлечь его внимание. Он был удивлен тем, что увидел в сердце этого человека. Интересно, что если сравнить описание этой встречи с текстом из Книги Бытие (28), то становится ясно: Иисуса поразила бесхитростность Нафанаила, которой никогда не хватало Иакову. Нафанаил, должно быть, тоже был удивлен не менее, когда Иисус продолжил разговор словами «когда ты был под смоковницею, Я видел тебя» (48). Не ясно до конца, что хотел сказать Иисус, но Нафанаила поразило, как чудесным образом стали известны его поступки, и он произнес свое исповедание веры (49). Восклицание «Сын Божий» могло иметь мессианское значение (2 Цар. 7; 14; Пс. 2:7), однако определенный артикль указывает на измерение, которое не может быть упущено читателями Евангелия от Иоанна: Иисус — единородный Сын Отца. Спаситель заканчивает диалог с Нафанаилом, уверяя, что его вера укрепится тесными отношениями с Ним. Завет между небом и землей, данный некогда Иакову, будет еще раз провозглашен (50, 51). Нафанаил увидит больше сего. Так же как некогда был заключен завет между двумя сферами, теперь этот завет венчает служение Иисуса. И если некоторые раввины учили, что в Быт. 28:12 показаны ангелы, «восходящие и нисходящие» к Иакову, то Иисус — «Слово, ставшее плотью», — это новая и высшая точка, в которой встречаются Бог и человечество.

Это первое место в Евангелии, где употребляются слова «аминь, аминь» (AV; в русской синодальной Библии — «истинно, истинно». — Примеч. пер:, ср.: 3:5; 5:24; 6:26,32,53 и т. д.). Обычно эти слова предваряют утверждение особого смысла и важности, как здесь.

Иисус называет Себя Сыном Человеческим. Этот титул является гебраизмом, он часто встречается в синоптических Евангелиях. Он также используется в очень важном месте Писания — в Книге Пророка Даниила (7:13 и дал.), в апокалиптическом видении небесного Сына Человеческого, Который должен явиться в конце истории, чтобы судить Вселенную и чтобы все народы поклонились Ему. Использование Иисусом определенного артикля, когда Он говорит о Себе как о Сыне Человеческом, означает Его понимание этого титула. Для обычного человека такое самомнение граничит с манией величия, но подобные претензии действительно обоснованы, когда речь идет о Божественной личности. И это возвращает нас к Евангелию: небесная личность — это и есть Иисус в Его Божественной природе. Здесь вместо веры можно утвердиться на гарантии того, что видно в Иисусе: Кто Он; что Он сделал и как завершатся Его деяния. Мы можем сказать, как Петр: «К кому мы можем еще пойти? <…> Мы верим и уверены, что Ты — Христос, Сын Бога живого» (6:68,69; перевод мой. — Б. М.).

И для нас, живущих сейчас, очевидно, что воскресший Христос, Царь, продолжает взывать: «Иди за Мною!» (ср.: 21:19,22). Эти слова разносятся эхом свидетельства Иисуса всем народам. Они относятся и к таким простодушным людям, как Андрей; и к энергичным и активным, как Петр; и к настойчивым, как Филипп; и к серьезным и пылким, как Нафанаил, и ко многим другим. Хотя мир «не знает Его» (см.: 11), для всех, кто доверяет себя Ему, появляется надежда, что человек из Назарета (46) — это «точка встречи небесной полноты и земной нужды даже в самом эпицентре суеты и шума нашего современного мира»[53].

2:1–12:19

2. Шествие

Гл. 2 открывает новую часть Евангелия, содержащую повествование о публичном служении Иисуса от его начала (в Галилее) и до его кульминации (в Иерусалиме). Эта часть основана на рассказе о семи чудесах. Для их обозначения Иоанн использует слово «знамения» (semeia), которое в некотором роде представляет собой альтернативу, противопоставление другим чудесам. Конечно же, речь идет не о сомнении в сверхъестественном происхождении упоминаемых Иоанном деяний. Он заинтересован представить чудеса с точки зрения их смысла; знамения — это особые деяния Иисуса, которые открывают Его славу тем, кто верует и решается обратиться к Нему со своей нуждой.

Следует отметить, что Иоанн понимает чудеса Иисуса несколько иначе, чем другие евангелисты. Для них главными словами, характеризующими чудо, являются слова dynameis («акт силы и мощи») и terata («предзнаменование», «чудо»), которые в Евангелии Иоанна встречаются только однажды (4:48).

Отличие можно передать следующим образом: для авторов первых трех Евангелий чудеса Иисуса — это события вторжения Царства Божьего, «это деяния, которыми утверждается Божье Царство и низвергается царство сатаны»[54]. Хотя для Иоанна чудеса тоже реальны, как исторические дела сверхъестественной силы, они при этом более символичны и указывают на Самого Иисуса и непосредственно на смысл Евангелия. Короче говоря, чудеса в синоптических Евангелиях более эсхатологичны, а у Иоанна — христологичны. У Иоанна вера, основанная на чудесных знамениях, не считается удовлетворительной (2:23—25; 4:48; 6:26). Чудеса — это своего рода показатель, шаг в обратную сторону для тех, кто преднамеренно отказывается хотя бы признать знамения (3:19–21; 12:37–41; ср. мои коммент. к4:43–54).