Обними. Поклянись. Останься (СИ) - Александер Арина

Владелица магазина — Анжела Эдуардовна, была рада не меньше моего. Предыдущий продавец уволилась без каких-либо объяснений, тупо не выйдя на работу (ну прям, как я) и бедная женщина оказалась в плачевном положении. Самой встать за прилавок не позволяли разбросанная по городу сеть ларьков, а на поиски замены требовалось время.

Я предоставила паспорт и соответствующий диплом, а вот с санкнижкой вышла неувязочка. Дело в том, что она осталась на прежнем месте и чтобы хоть как-то выиграть время, пришлось продублировать рассказанную дочери историю, но уже с куда большим оттенком драматизма.

Мне поверили и даже проявили сострадание, взяв в тот же день на работу, но с одним условием: санитарная книжка у меня должна быть на руках в течение нескольких дней. И снова мне на помощь пришла Тоня. Если бы не подруга — даже не знаю, как бы всё сложилось. Это она уломала кадровичку выдать ей документы, насочиняв всяких небылиц. Ну а потом… немного незапланированных растрат на экспресс-доставку и вуаля — нужные документы были у меня на руках даже раньше обозначенного срока.

Теперь у меня появилась возможность зарабатывать на хлеб и оплату коммунальных услуг, а ещё — забирать Варю из садика, закрывая магазин на небольшой перерыв. За проявленный со стороны Эдуардовны жест «доброй воли» я буду расплачиваться увеличением рабочей смены на целый час. Хорошо хоть, работали посменно. Три дня я, три — некая Марта. Так что, не смотря на черную полосу, удача начала потихоньку поворачиваться ко мне своей лучезарной улыбкой.

— Мам? — отвлеклась от телевизора Варя, наматывая на палец косичку.

— Да, милая.

— Знаешь, в садике не верят, что ты моя мама. Вероника, вредина, считает нас сестрами, и что у нас нет родителей. Что они умерли, а мы с тобой сироты.

Я рассмеялась.

— Сочту за комплимент. Я-то думала, что выгляжу ужасно. Роднуль, пускай что хотят, то и говорят. Мы-то с тобой знаем правду. Конечно, они будут завидовать, их-то мамы намного старше меня.

Однако дочка нахмурила брови.

— Я тоже так ответила, а воспитательница зашушукалась с нянечкой и…

— Что «и»? — присела на диван, заглядывая в серебристые глазки.

Послышался тяжкий вздох.

— Что ты родила меня ещё школьницей и что ты мать — одна ночка. И если бы их дочери совершили такой поступок, они бы не отмылись от позора.

Я, мягко говоря, обалдела. Какое им дело, когда, с кем, во сколько? Разве это тема для обсуждения в детсадовских коллективах?

— Мам, — замялась Варя, спрятав нерешительность под длинными ресницами, — я тут подумала… может бабушка Оля поэтому так не любит меня? Может, она тоже считает, что ты поступила нехорошо? Но разве рожать детей плохо? Ты ведь хотела меня?

Вот сучки. Увижу завтра — языки повырываю. Мне и матери хватило в свое время. Терпела, потому что не было другого выхода. Но теперь всё иначе. Ни себя, ни тем более дочь никому не позволю обижать.

— Варь, посмотри на меня!

Она неохотно подняла глаза, выцепив для себя одну-единственную мысль — страх оказаться нежеланной.

— Ты и правда появилась на свет слишком рано. Мне было семнадцать, и я как раз заканчивала школу. Да, известие тебе было… неожиданным. И бабушка Оля тоже оказалась… эм… застигнутой врасплох. Но она всегда была такой. Не бери близко к сердцу. Но поверь, как только я узнала о тебе, как только поняла, что внутри меня будет расти маленький человечек, я стала самой счастливой девушкой в мире. Мне всё равно, кто и что говорит. Я давно не обращаю на это внимания. Знай, я ждала нашей встречи, считая каждую минуту, и для меня ты самая желанная и необыкновенная доченька в мире. Всегда помни об этом и никогда, слышишь меня? Никогда не забывай.

Первый рабочий день начался с разбора полетов. Оставив Варю в раздевалке, сначала я высказала свои претензии заведующей детского сада, указав на непрофессионализм её коллег, а потом взялась и за самих сплетниц.

Понятно, что мнение я о себе так и не изменила, скорее наоборот, добавила ещё одну тему для обсуждения, зато отныне эти курицы будут более внимательны к своим словам при детях. Ах, да, ещё я уточнила одну маленькую деталь: если кто-то из них не дай бог надумает отыграться на моем ребёнке, я тут же пожалуюсь на них за намеренное оскорбление и пренебрежительное отношение к обязанностям воспитателя.

Кажись всё.

Теперь можно и на работу.

Что кондитерский магазин, что продуктовый — лично для меня не было никакой разницы. И там, и там продукты, многие из которых хранятся в холодильниках. Есть весы и простенький кассовый аппарат. Анжела Эдуардовна передала мне смену, вручила толстую тетрадь, в которую можно было вписывать по блату должников и прочие рабочие заметки с пожеланиями.

Большинство посетителей были местными и хорошо приученными к установленным правилам. В долг тут не особо давали, но порой были и исключения для некоторой «касты». Вот это меня напрягало больше всего. Одно дело, когда не хватает по мелочи, и совсем другое, когда тупо брали «на крестик» до получения аванса.

— А если не отдадут? — озвучила я свои подозрения.

— Не переживай, — заверила Эдуардовна на последок, — у меня всегда возвращают. А вот с любителями сорокоградусной советую быть построже. Сразу ставь на место, чтобы не обещали. Никаких завтра или в конце недели. И ещё, за мальцами следи, они тут часто подворовывают по мелочи. Если касса не будет сходиться — вычту из зарплаты. Ясно?

— Ясно.

Всё как всегда, ничего нового, только…

Насколько тут специфичный район я поняла практически сразу. Все почему-то считали, раз я новенькая, да ещё и молоденькая, то меня можно запросто обвести вокруг пальца, заговорив, а потом и запутав со сдачей. Наивные. Да я сама кому хочешь запудрю мозги, начав с элементарного обвешивания и заканчивая той самой сдачей. Просто совесть не позволяла прибегать к таким методам. Но когда мне фыркали в лицо или придирались к качеству продуктов, желая уличить меня в бессовестности — я тут же активизировала свои способности. Меня не нужно обвинять в том, к чему я не имела отношения. Я тут первый день, не прошло и двух часов, а мне уже начали тыкать, грубить и высказывать свое «фэ» за просроченные колбасу или твердый сыр.

М-да уж… Чувствую, будет весело. Стоило уточнить с Эдуардовной некоторые моменты, потому как травить покупателей в мои планы никак не входило.

Правда, были и хорошие моменты. Ко мне подкатывали мужчины, строили глазки студенты, угощали конфетами дедули. Вменяемых, адекватных покупателей было больше, и я всячески старалась угождать им, отодвигая некачественную продукцию на задний план.

И вроде, всё шло как положено, я быстро влилась в работу, успев познакомиться со многими жильцами из окрестных домов, Варя тоже периодически спускалась ко мне, помогая коротать время. Но практически под конец смены, в магазин заявились два мужика. Я бы даже сказала — мужичка. Мужчинами их назвать было сложно: припухшие лица, недельная щетина, грязная одежда — типичный портрет закоренелых алкоголиков.

Один буквально отравлял всё вокруг себя, дыша выедающим глаза перегаром, и именно он принялся вести со мной «переговоры», настаивая на продаже спиртного в долг. Второй же спокойно стал возле двери, заняв позицию наблюдающего.

— Это ж надо, какие мы строгие — сразу нет! Новенькая? — пытались наладить со мной контакт.

— Ваша наблюдательность на высшем уровне, — съязвила, оттесняя пьянчугу подальше от прилавка. Пускай проваливают.

— Чё? — не понял, уперев руки в бока.

— Слышь, Рапунцель, — вмешался второй, отлипая от двери, — не выехивайся. Себе только хуже сделаешь.

Теперь уже я начала отступать назад, панически выискивая в окне запоздалого прохожего. Может повезет и кто-то вспомнит о не купленном к ужину хлебушке?

— Мы же к тебе по-нормальному? По-нормальному. Людка всегда отпускала без проблем, Стёп, подтверди!

— Угу.

— Не хочу вас огорчать, но ваша Люда не вышла сегодня на работу. Наверное, из-за огромной недостачи и таких вот «заядлых» покупателей. А сейчас извините, мой рабочий день подошел к концу.