С привкусом пещерной соли - Юлия Шолох

    Но, в общем, кого к чертовой матери, волнует такая лабуда? Никакие подозрения не способны ее остановить. Оставалось только хоть как-то обезопасить себя, хотя если это ловушка, то обезопасить однозначно не получиться. Разве что оставить информацию тем, кто захочет за нее отомстить. Таких людей, кстати, тоже нету. Ни друзей, ни врагов...

    Ладно. Первый разговор состоялся с Пектусином. Точнее вначале это походило на разговор, но очень быстро переросло в ругань. Естественно, отпускать ее никто не собирался, осенью у населения интерес к жизни бомонда только начинает накаляться, подниматься прямо противоположно температуре воздуха, стремящейся к отрицательным величинам. Отдыхать надо летом, когда народ размяк и киснет по берегам океана, лежа на песке штабелями, как морские котики. И так далее, и тому подобное...

    Совершенно неожиданно для самой себя Наташка сообщила, что тогда увольняется. Пектусинин жестко засмеялся.

    Тогда она пообещала оставить себе приемлемую замену, одна из новеньких институтских Лиса очень даже подойдет. И еще попросит своих нештатных осведомителей таскать им свежие новости первыми. В конце концов, от нее зависит только общая тема, а журнал вполне способен обойтись тематическими рубриками. Одни помирашки можно растянуть на полномера! В общем, продержаться. И не надо свистеть, что это не так! А когда она вернется, то привезет кучу материала из... Ракушки. Всю правду об аквелях. И возможно, ради такой информации стоит рискнуть?

    Конечно, Пектусинин отпустил. Он был совсем не так не глуп, как твердили по углам редакции. По Наташкиному твердому убеждению, основанному на наитии, не раз позволявшем обходить стороной подводные камни в общении с сильнейшими мира сего, на такую должность не может попасть дурак. Ну разве что ему принадлежит компания, но Пектусинин выбился из низов. Наташке не хотелось знать, как и за счет чего, в ее жизни хватало вещей, которые мешают спать спокойно. Но что он далеко не глуп, так это без вариантов.

    Всю неделю она потратила на подготовку помощницы Лисы, только-только закончившей институт. Юркая, хваткая девица легко перенимала маленькие, но эффективные способы добавить в пресную новость перцу и единственное, что действительно приходилось тормозить - ее тягу к матершине и сленговым словечкам. Как ни странно, читатели предпочитали, чтобы даже самые неприличные и шокирующие откровения описывались классическим литературным языком. Видимо, так создается впечатление, что читаемая жвачка на самом деле является изысканным деликатесом. Лично Наташке Лиса не нравилась, потому что пыталась подружиться сразу со всеми - с ней, со Свиридовой, с охранниками и посетителями. Причем делала это так неумело, что гнилой интерес налицо, но это не Наташкины проблемы. Даже то, что в ее отсутствие Лиса могла занять ее место так прочно, что не подвинется по возвращению, Наташку сейчас не волновало. В свое время она пробилась на свою должность всего за год работы и пробилась даже без постели, потому что, во-первых, сумела отгородиться и готовить именно то, что, по мнению Пектусина, желал кушать читатель, а во-вторых, не могли же все быть как Свиридова? Кому-то нужно и работать. И конечно, главное - ей очень сильно повезло оказаться под рукой редактора в момент, когда хозяин новообразованного журнала повесил на того подбор подходящих сотрудников. В общем, Наташка прикинула и решила, что Лисе пока не достанет хватки и решимости попытаться переплюнуть ни ее, ни Свиридову. Пусть пока сообразит, что разбазаривает слишком много сил на общение со всеми подряд, вместо того, чтобы копить их и тратить на действительно важные дела.

    Только в пятницу вечером Наташка вдруг поняла, что неделя закончилась и уже завтра она окажется очень далеко от дома и... очень глубоко.

    Последний вечер она потратила на парикмахерскую, подстригла волосы до плеч, подкрасилась в близкий своему натуральному, но более насыщенный шоколадный цвет и сделала легкую завивку, от которой лицо стало выглядеть куда круглее, чем было на самом деле. Зато глаза заиграли куда более ярким голубым цветом и открылась тонкая шея. Взглянув на себя в зеркало, Наташка осталась полностью удовлетворена увиденным. Потом зашла в магазин, где купила одно натуральное мыло и упаковку хозяйственного, а еще шампунь, пачку прокладок, полотенце и, не удержавшись, связку простых толстых свечей. Под землей же темно, верно? Оставалось надеяться, что она попадет в место, где имеются хоть какие-то удобства, иначе сложно представить, какой окажется жизнь в неблагоустроенной пещере, да еще среди кучи немытых, а следовательно, вонючих фанатиков. Вся надежда на их море...

    Уже дома, доедая последнюю колбасу и яйца из холодильника, Наташка встретила квартирную хозяйку, которая пришла за квартплатой за три месяца вперед, как они договорились на неделе.

    А проводив хозяйку, Наташка оглянулась по сторонам и поняла, что тянуть больше некуда, так или иначе нужно позвонить. Взяла телефон, деревянным пальцем нажала девятку и стала ждать. Трубку как обычно подняла мама.

    - Привет, - бодро поздоровалась Наташка.

    - Наташа? - слегка удивленно ответила мама, как отвечала каждый раз, когда та звонила, будто взять да позвонить домой - это что-то для человека совершенно неестественное.

    - Да, я. Как поживаете?

    - Все нормально! Отец здоров. У нас тут Сашка в гостях с сыном...

    Ну, все ясно. Любимый сын с любимейшим внуком в гостях, а тут тебя отвлекает дочь, на которой крест поставлен еще в далеком детстве. Где-то на моменте, когда Наташку с двумя друзьями поймали на воровстве из палатки у остановки пива и сигарет.

    - Ясно. Привет им передавай.

    - Да, да... А ты как? - спохватилась мама. Воспитание прежде всего, да.

    - Я жива, здорова и не под следствием.

    - Ну и хорошо, и хорошо, - шептала мама, не заметив издевки. Наташка как воочию ее увидала - та стоит, опершись плечом о косяк и заглядывая в гостиную, где играет внук, а Сашка смирно сидит возле отца. Там, в гостиной находится все, что нужно пожилой женщине для счастья, там твоя душа, но твое тело держит телефон, а правила поведения не позволяют прервать разговор. Отключиться должен тот, кто звонит.

    - Мама, я звоню, чтобы предупредить. Я уезжаю в отпуск как минимум на месяц. Звонить не смогу, так что не волнуйтесь, я не потерялась. Вернусь - сама сообщу.

    - Ага, ладно, - бесцветно, но послушно повторяла мама. Чего-чего, а возложенные на плечи обществом обязанности по воспитанию детей она выполняла терпеливо и тщательно, пусть временами и безо всякого желания.