Любовь не умирает - Элизабет Беверли

Джек поспешил прийти ей на помощь, кивком остановив ее. Грегори Лавендер всегда знал, какие именно слова сказать дочери, чтобы она почувствовала себя выброшенной на помойку вещью. И потому Джек с радостью завладеет «Лавендер индастриз» — одна мысль об этом согревает ему сердце. Сознание, что Грегори Лавендер ничуть не изменился, укрепляет его решимость отобрать у старика самое дорогое — дело всей его жизни. Лавендер любил и лелеял свою компанию, а дочь у него всегда была на последнем месте.

— Теперь я работаю в больнице Святой Марии. — Джорджия заговорила о настоящем, а не о прошлом, и голос ее зазвучал жизнерадостнее. — Занимаюсь проблемными детьми. Моя задача — пробудить их сознание, способности, вовлекая в творческий процесс осмысления окружающего. Работа очень благодарная, она мне нравится.

Никогда бы он не подумал, что Джорджия выберет такую профессию, требующую особой сердобольности. По отношению к нему она проявляла необычайную доброту и заботливость, но ведь сама была запуганным, забитым ребенком. Трудно поверить, что, став взрослой, она решилась вновь через все это пройти.

— А еще у меня магазинчик художественных изделий в старой части города, — сообщила она. — Летом, когда в Карлайле много туристов, дела идут очень неплохо. Настолько, что в межсезонье я его закрываю и отдаю все силы работе в больнице и занятиям живописью. В общем, жаловаться не приходится, и у меня остается много свободного времени для Ивена.

Все как будто ясно, но Джек хотел знать еще кое-что.

— А как в твоей жизни появился Ивен?

— С Ивеном я познакомилась в больнице. — Лицо ее засветилось радостью. — Убежал из детского дома, этакий нелюдим. Потребовалось время, но в конце концов мы узнали его историю от него самого. Она оказалась проще, чем мы думали. — И вдруг Джорджия заторопилась, не желая, очевидно, вдаваться в подробности о прошлом Ивена или решив, что Джеку они неинтересны:

— Короче, я усыновила его.

— Почему?

Собственный односложный вопрос показался слишком резким, недобрым даже ему самому. Но сказанного не воротишь. Да не очень-то он и хотел этого. И правда ему необходимо понять, по какой причине Джорджия взвалила на себя заботы об этом трудном подростке.

— «Почему»? — недоуменно повторила она. — Глупый вопрос, Джек… Уж ты-то должен знать ответ.

Прежде чем Джек успел что-нибудь сказать, бесшумно возник официант, и Джорджия как за якорь спасения ухватилась за меню. Мгновенно его пробежала, закрыла и попросила фирменное блюдо — «то, какое у вас сегодня».

— И мне то же самое. — Джек не проявил ни малейшего интереса к тому, что именно он заказывает, даже не заглянул в меню: все его внимание сосредоточилось на Джорджии, отвлекаться не хотелось.

Официант, уже уловивший настроение этой пары, быстро записал заказ и исчез, оставив сидящих за столом в напряженном молчании.

— Так на чем мы остановились? — проговорил наконец Джек, видя, что Джорджия задумалась и не собирается продолжать разговор.

— Да так… — пробормотала она, не глядя на него. — Ты-то вряд ли помнишь свое детство — так давно расстался с ним, так далеко ушел. А я — наоборот: ежедневно наблюдаю за борьбой, которую ведут такие подростки, как Ивен, и потому не забыла ничего.

— О чем ты, Джо? — Джек откинулся на спинку стула, искренне озадаченный ее словами.

Она подняла на него взгляд, и в глазах ее сверкнул вызов.

— О том, каково быть одному против целого света, не ждать ни от кого помощи, — раздельно произнесла она. — О том, каково жить без всяких прав, без малейшей надежды на будущее. О детях, Джек, таких, какими были мы с тобой.

Теперь уже Джек перешел в наступление:

— Ничего я не забыл! Ты представить себе не можешь, как хорошо я все помню. Думаешь, тебе было по-настоящему плохо? — Невеселый смешок вырвался у него. — Поверь мне, Джо, ты и понятия не имеешь, как плохо было мне.

Она молчала, ждала продолжения, не удивляясь его беспощадности.

— Ну да, папочка пару раз тебя изругал. Да, ему было наплевать на твои желания. Но у тебя всегда была теплая постель, никто тебя и пальцем не трогал. Ты не теряла родителей, свой дом, тебе никогда не приходилось зависеть от чужих людей.

На этот раз рассмеялась Джорджия, каким-то странным, ломающимся смехом, такого Джек никогда не слышал у нее прежде.

— По этому поводу можно было бы поспорить — теряла ли я дом и семью, — тихо сказала она. — Но я не собираюсь сидеть здесь и пререкаться, кто из нас больше страдал в детстве. По большому счету ни ты, ни я не видели настоящего зверства, какое довелось испробовать большинству этих ребят. И я, по крайней мере сейчас, не бегу трусливо от всего этого. Каждый день, работая с детьми, я принимаю удар на себя.

— Ого! А я, значит, бегу? — с обманчивым спокойствием откликнулся Джек.

— Бежишь! И это главное.

— По-твоему.

— Что ты хочешь этим сказать?

Джек стиснул зубы, не желая ни словом проговориться о своем сюрпризе. Совсем скоро Джорджия все узнает — когда компания ее отца перейдет в собственность Джека. Тогда она поймет, как трудно ему далось расставание с прошлым. Поймет, кто из них бежит. Но пока — еще рано.

— Ты не права, Джо. — Он старался говорить как можно мягче. — Ты не права.

Усилия его подействовали — Джорджия вся как-то расслабилась, но он не убедил ее, нет. Подошел официант, все расставил, и они принялись за еду, больше почти не разговаривая и уделяя преувеличенное внимание тарелкам. Отдали должное десерту и сразу поднялись. Джорджия совсем расстроилась. Не успел Джек вернуться в ее жизнь, как они ссорятся из-за мелочей. Даже подростками они умели хранить свою дружбу, а став взрослыми, не могут обрести прежнюю близость.

Они подошли к лестнице, ведущей наверх, и Джорджия, опасаясь, что Джек попрощается и уйдет, не сказав больше ни слова, обернулась и порывисто взяла его за руку. Захваченный поначалу врасплох ее жестом, он постарался быстро прийти в себя, и взгляд его, устремленный на Джорджию был полон тоски — так он смотрел на нее когда-то. И напряженность, которую оба ощущали, медленно стала спадать.

— Прости меня, — неожиданно для себя обратилась она к нему. — Прости за все, что я говорила за обедом. Дай мне возможность оправдаться.

— Хорошо, Джо. — Он улыбнулся. — Что ты придумала?

Поймав себя на том, что вцепилась ему в руку, она поспешно разжала пальцы. Прикосновения к нему после стольких лет наполняли ее каким-то необъяснимым беспокойством. Тогда, в ранней юности, она не чувствовала такого притяжения… Джорджия поспешила прогнать эту мысль, пока та не оформилась у нее в голове.