В мире животных - Владимир Колычев

Я уже поворачивался спиной к столу, когда услышал вдруг чей-то грубый, с хрипотцой, голос:

– Эй, а ты ничего не хочешь нам сказать?

Я замер на месте. Ощущение было такое, как будто в спину выстрелили. И все потому, что я узнал этот голос.

И действительно, это был Деготь, дружок Левы Баяна. Он сидел на дальнем конце стола, с кривой ухмылкой разглядывая меня. Именно этой встречи я больше всего и боялся.

Но растерянность моя длилась недолго. Страшно мне, но виду подавать ни в коем случае нельзя. Вокруг меня звери, которые чутко улавливают флюиды страха и реагируют на них, как бешеные псы.

– Деготь?

– Узнал, – еще сильнее скривился парень.

– Ну, тебя трудно забыть…

– Кореша моего «замочил». Нехорошо, – поднимаясь со своего места, угрожающе просипел Деготь.

Лицо у него крупное, сильно вытянутое вперед, как у кабана – рыло. Глазки маленькие, злые. Мощный он и уверенный в себе. Но не похоже было, что Деготь собирался кинуться на меня с кулаками. Во всяком случае, мне так показалось.

– Ну, тебя же там не было.

Я тоже не хотел лезть в драку. Во-первых, шансов на победу мало. Во-вторых, Деготь здесь свой. А в-третьих, если это «правильная хата», то мордобой здесь не должен приветствоваться.

– Где не было? – Деготь вышел из-за стола, подошел ко мне на расстояние удара.

– Там, где я Баяна «замочил». И это хорошо. А то бы я и тебя «замочил».

– Что ты сказал? – Деготь дернулся, попытался схватить меня за грудки, но я резко отступил назад.

Я знал, что ждет меня впереди. Знал и готовился к таким вот ситуациям. Четыре месяца не прошли для меня даром. И мышцы я качал, и боксерские удары по возможности отрабатывал. Первым занимался с особым рвением…

– Вы меня с Баяном на деньги развели. Я с Баяна за это спросил.

– И с меня спросишь? – скривился бугай.

– Зачем? Ты на вторых ролях был… Ну, если будешь нарываться, все может быть.

– Не, ну вы слыхали, братва! – Деготь сделал движение, каким рвут на груди тельняшку.

Раскинув руки в стороны, он повернулся ко мне спиной. И тут же резко вернулся в прежнее положение, выбрасывая в мою сторону сжатую в кулак руку. Но я готов был к этому финту, поэтому стал уходить в сторону. Правда, при этом слегка замешкался, или это у Дегтя удар был чересчур быстрым. Так или иначе, его кулак больно скользнул по моему лицу.

Это был скользящий удар, за которым последовал фронтальный и куда более мощный. Но нанес его не Деготь, а я. Мой кулак врезался ему в подбородок, и он стал отступать на широко разведенных, сгибающихся в коленях ногах. При этом мотал головой, пытаясь привести себя в чувство, но не помогло – он упал, ударившись затылком о край стола.

– Ну, сука!

Деготь тут же вскочил на ноги, достал из-под штанины заточку. Он готов был атаковать с ходу, но не сумел это сделать, находясь все еще в нокауте, зато рукой махал отчаянно, и лезвие ножа, поблескивая на свету, выписывало пугающие пируэты перед моим лицом.

Мне бы поймать эту руку, выбить нож, но, увы, я не мог этого сделать. Если промахнусь и не перехвачу руку, острие ножа скользнет по моим глазам. А если Деготь рванет в атаку, то клинок войдет в меня по прямой… Нет, против ножа я не боец. Хотя и пощады просить не собираюсь, буду бить Дегтя, пока не истеку кровью. Пусть тыкает в меня «пером», а я буду бить его кулаками…

– Ша! – донеслось из блатного угла.

Я не всматривался в лица зэков, но на шконку, которую обычно занимал «смотрящий», внимание обратил, хотя самого его не заметил. Он лежал, закрывшись ширмой, обладать которой дозволялось только избранным.

«Смотрящего» я увидел только сейчас. Увидел и узнал. Это был Саван, тот самый вор, с которым судьба свела меня четыре месяца назад.

Саван был единственным блатным в нашей камере. Клим уступил ему свое место, но статус «смотрящего» оставил за собой. Саван в принципе не возражал. Блатных в камере не было, а с мужиками он возиться, в общем-то, не хотел. Он просто жил, не вникая в дела, но пользуясь всеми благами, которые мы создавали для всех. А я старался, чтобы моя доля в общую чашу была весомой. И телевизор в камеру организовал, и передачи от жены шли чуть ли не через день. Казенную баланду мы не хлебали, такой сытный у нас был общий стол.

Через пару месяцев Саван исчез. Ушел, как говорится, на суд и не вернулся. Он ничего не рассказывал о себе, и даже Клим не знал, какую статью ему шьют.

Оказывается, осудили Савана. И снова нелегкая свела нас на узкой дорожке. Только здесь он реально «смотрящий», а я для него как был ничего собой не представляющим новичком, так им и остался. Он смотрел на меня отчужденно, в глазах до боли знакомое равнодушие.

Саван махнул рукой, и стол опустел. Он сел на скамью с одной стороны стола, а Дегтю жестом велел сесть напротив. Тот угодливо закивал, занял указанное место.

Саван вопросительно повел бровью, требуя объяснений.

– Так это, Илья Павлович, этот баклан кореша моего замочил, – залебезил Деготь, кивая на меня. – Ну, ты знаешь Баяна… Мы с ним корешились… Лоха этого на бабки подрезали. Он бабки занес, мы думали, все, а он Баяна замочил, чисто «на перо» взял…

Деготь взял паузу, но «смотрящий» ничего не сказал, продолжая молча буравить его взглядом.

– А что я должен был делать? – заколотился Деготь. – Этот баклан моего кореша подрезал! Я должен был спросить!

Саван задал очередной вопрос, и все так же – взглядом.

– Извини, Илья Павлович, не спросил разрешения! – Деготь красноречиво приложил к груди ладони. – Бес попутал. Извини, что без отмашки. Сам понимаю, что накосячил… Ну так братана моего «замочили»! Не сдержался!

– Баклан! – вдруг резанул Саван и, косо глядя на меня, кивком показал на свободное место рядом с собой.

Я сел, оставив Дегтя у себя за спиной, и весь напрягся, чувствуя, как тот с ненавистью буравит меня. Но это не так страшно, как удар в спину. Как бы нож мне в почку не всадил.

– Здравствуйте, Илья Павлович, – выдавил я.

Саван едва заметно кивнул и спросил:

– Это правда? – В его глухом грудном голосе чувствовалась нездоровая хрипотца. Уж не туберкулез ли у него?

– Да, все так и было. Развели меня, как лоха… Ну, я сгоряча натворил бед…

Саван должен был знать мою историю. Я рассказывал ее Климу, а он лежал рядом. Правда, не факт, что слушал. Да и забыть мог.

– Баян был правильным пацаном, – глядя на меня, покачал головой Саван.

Я вздохнул и повел плечами. Дескать, накосячил я, ну так сгоряча же все вышло. К тому же Лева Баян был передо мной виноват.

– Разбор будет. – Саван выразительно воздел глаза к потолку. Он мог приговорить меня сам, но ему нужен было совет свыше. А Бог у него – «смотрящий» по тюрьме. Как Шпак скажет, так и будет… – Пока все нормально, а там как скажут, – поднимаясь со своего места, сказал зэк.

Он передавал мою судьбу на усмотрение Шпака. Скажут опустить меня, и приговор будет приведен в тот же день. Скажут «замочить», и все, не дождется жена своего мужа… Но Шпак мог и помиловать меня. Будь все так однозначно, Саван сам бы осудил меня, а он засомневался в моей виновности, поэтому велел не трогать меня до выяснения. Пока воровской суд не разберется, я оставался на положении обычного, не замаранного косяками арестанта. Таким и должен был жить дальше. А там будь как будет…

Глава 9

Суд, приговор, этап… И везет меня «столыпинский» вагон в суровые морозные дали, и все дальше остается за бортом мой родной город. Печальная моя чаша не пустеет, целых два с половиной года в ней, еще хлебать и хлебать полной ложкой.

Не жарко в зарешеченном купе, и еще пить охота. Вода есть, но про нее лучше забыть. Тесно у нас, но это ерунда по сравнению с другой проблемой. Сортир на весь вагон один, и так просто туда не попасть. Конвою этот геморрой с нашими «хотелками» ни к чему, поэтому в туалет строго по распорядку – утром и вечером. А остальное время – терпи…

Но помимо сортира была и другая проблема. Рядом со мной на втором ярусе лежал Деготь. Так уж вышло, что нас закинули в одно купе. Я оказался там в числе последних, и мне досталась навесная полка, которая крепилась между лежаками второго яруса. А Деготь был моим соседом справа.

Может, судьба так распорядилась, а может, Деготь нарочно все подстроил, чтобы расплатиться со мной по счетам…

Воровской суд меня не тронул. Оказалось, Баян особой ценности для воров не представлял, понтов, как я и предполагал, в нем было больше, чем реального веса. К тому же убил я его не просто так, а в отместку за свое унижение. Я спросил с него, а он ответил – своей жизнью. Все чисто по понятиям…

Не тронули меня воры. Зато Дегтю досталось. Саван объявил его «бакланом», именно так братва и стала к нему относиться. Вроде бы и держали его за своего, но прежнее уважение пропало. Не должен он был кидаться на меня без воровской отмашки, а он пошел на это, потому и был наказан. И кто в этом виноват? Саван? Может быть. Но мстить Деготь собирался мне. Я физически ощущал исходящую от него ненависть и уже третий день кряду ждал удара в бок. Заточка у Дегтя была, я это знал точно.