Светильник Божий - Эллери Квин

— С одной стороны, мне это не нравится, — промолвил Эллери, — а с другой, нравится, и даже очень.

— Что вы имеете в виду?

— Не могу себе представить, — усмехнулся Эллери, — чтобы силы небесные опустились до такого подлого нападения.

— Да, теперь война идет в открытую, — пробормотал Торн. — Кто бы это ни был, он не остановится ни перед чем.

— Однако война достаточно милосердная. Я был в его власти, и он мог прикончить меня так же легко, как…

Эллери не договорил. Послышался резкий звук, похожий на треснувшее в огне сосновое полено или замерзшую ветку, разломившуюся надвое, но значительно более громкий. Потом до них донеслось глухое эхо.

Это был выстрел.

— Стреляли в доме! — крикнул Эллери. — Возвращаемся!

Торн, смертельно бледный, потащился через сугробы.

Эллери полез в карман.

— Мой на месте… — Его замерзшие пальцы ощупали барабан. — Нет, черт возьми, его разрядили! А у меня нет запасных патронов. — Он умолк, стиснув зубы.

Они застали Райнаха и женщин беспокойно снующими по дому, словно запуганные животные, в поисках неизвестно чего.

— Вы тоже слышали это? — возбужденно крикнул толстяк, когда Эллери и Торн ворвались в особняк. — Кто-то стрелял!

— Откуда? — спросил Эллери, окидывая глазами помещение. — И где Кит?

— Не знаю, где он. Милли говорит, что стреляли где-то позади дома. Я дремал, так что ничего не знаю. Выстрел! Ну, по крайней мере, он играет в открытую.

— Кто? — осведомился Эллери.

Толстяк пожал плечами. Эллери прошел через кухню и открыл заднюю дверь. Снежный покров снаружи был гладким и не тронутым следами. Когда он вернулся в гостиную, Элис дрожащими пальцами закутывала шею шарфом.

— Не знаю, сколько еще времени вы намерены оставаться в этом ужасном месте, — взволнованно заговорила она, — но с меня довольно, благодарю вас. Мистер Торн, я настаиваю, чтобы вы немедленно забрали меня отсюда! Больше я здесь не останусь ни на минуту!

— Ну-ну, мисс Мейхью, — огорченно сказал Торн, беря ее за руку, — я бы и сам этого хотел. Но разве вы не видите?..

Эллери, поднимавшийся наверх, перепрыгивая через три ступеньки, больше ничего не слышал. Добежав до комнаты Торна, он открыл дверь пинком ноги и принюхался. Потом с мрачной усмешкой он подошел к смятой постели и отодвинул подушку. Под ней лежал старомодный револьвер с длинным дулом. Эллери обследовал барабан, оказавшийся пустым, затем поднес дуло к носу.

— Ну? — осведомился Торн из дверного проема. Рядом с ним стояла Элис.

— Да, — ответил Эллери, отбрасывая оружие в сторону, — теперь мы имеем дело с фактом, а не с фантазией. Как вы сказали, Торн, это война. Выстрел был произведен из вашего револьвера. Дуло еще теплое, и если вы принюхаетесь, то почувствуете запах пороха. А патроны исчезли.

— Но что это значит? — простонала Элис.

— Это значит, что кто-то очень умен. С помощью безобидного трюка меня и Торна заманили назад в дом. Возможно, выстрел служил не только приманкой, но и предупреждением.

Элис опустилась на кровать Торна.

— Вы имеете в виду, что мы…

— Да, — кивнул Эллери, — с этого времени мы — пленники, мисс Мейхью. Заключенные, которые не могут покидать пределы тюрьмы. Интересно, почему? — нахмурившись, добавил он.

День прошел в тумане безвременья. Внешний мир, казалось, задыхался в снежной пелене. Небеса разверзлись, чтобы избавиться от всего снега, который там скопился.

В полдень внезапно появился молодой Кит, молчаливый и мрачный. Жадно проглотив горячую пищу, он без объяснений удалился к себе в спальню. Доктор Райнах некоторое время ходил вокруг да около, затем исчез, чтобы вернуться перед обедом мокрым, грязным и угрюмым. К концу дня разговоры иссякли. Торн с отчаяния принялся за бутылку виски. Кит спустился в восемь, сварил себе кофе, выпил три чашки и снова отправился наверх. Доктор Райнах, по-видимому, окончательно утратил свое добродушие: он стал мрачным и сердитым, открывая рот только для того, чтобы рявкнуть на жену.

Снег продолжал падать.

Без лишних слов все рано отправились спать.

К полуночи напряжение сгустилось настолько, что даже железные нервы Эллери не могли его выносить. Несколько часов он бродил по спальне, ковыряя кочергой дрова в камине и строя в уме самые невероятные предположения, пока у него не разболелась голова. О сне не могло быть и речи.

Повинуясь не поддающемуся анализу импульсу, Эллери надел пиджак и вышел в промерзший коридор.

Дверь Торна была закрыта; Эллери расслышал скрип кровати старика. Было темно, как в гробу, и ему пришлось искать дорогу на ощупь. Внезапно он зацепился носком ботинка за дырку в ковре, покачнулся, стараясь сохранить равновесие, и ударился о стену, стукнув каблуками по плинтусу.

Не успев выпрямиться, Эллери услышал приглушенный испуганный женский возглас, донесшийся с противоположной стороны коридора, судя по всему, из комнаты Элис Мейхью. Перепрыгнув коридор, он чиркнул спичкой, открыл дверь и застыл, вглядываясь внутрь.

Элис сидела на кровати, завернувшись в одеяло; ее глаза поблескивали при колеблющемся огоньке спички. Перед открытым ящиком комода, запустив в него руку, стоял полностью одетый доктор Райнах в мокрых башмаках и с отсутствующим взглядом прищуренных глаз.

— Пожалуйста, стойте на месте, доктор, — негромко сказал Эллери, когда спичка погасла. — Мой револьвер, конечно, не дубинка, но им можно воспользоваться в качестве тупого орудия. — Он подошел к столику, на котором, прежде чем погасла спичка, успел заметить керосиновую лампу, чиркнул еще одной спичкой, зажег лампу и шагнул назад к двери.

— Спасибо, — шепнула Элис.

— Что случилось, мисс Мейхью?

— Не знаю… Я плохо спала и проснулась, услышав скрип половицы. А потом вошли вы… — Она внезапно воскликнула: — Слава богу!

— Вы кричали.

— Разве? — Элис вздрогнула, как усталый ребенок. — Я… Дядя Герберт! — обратилась она к доктору с внезапным гневом. — Что это значит? Что вы делаете в моей комнате?

Толстяк широко открыл глаза, придав взгляду невинное выражение, извлек руку из ящика, закрыл его и с трудом выпрямил слоновье туловище.

— Что делаю, дорогая? — пробасил он. — Я зашел посмотреть, все ли с вами в порядке. — Его взгляд задержался на полоске белых плеч девушки, видневшейся над одеялом. — Вы сегодня выглядели такой усталой. Простите, если я вас напугал.

— Думаю, — вздохнул Эллери, — что я переоценил вас, доктор. С вашей стороны это не слишком умно, даже весьма неуклюже. Я могу приписать это только вполне понятному смятению. Вы едва ли могли рассчитывать обнаружить мисс Мейхью в ящике комода, каким бы обширным он ни был. — Он резко обернулся к Элис. — Этот тип прикасался к вам?

— Прикасался? — Ее плечи негодующе приподнялись. — Конечно нет. Если бы он сделал это в темноте, я… я бы, наверное, умерла.

— Какой очаровательный комплимент, — печально промолвил доктор Райнах.

— В таком случае, — осведомился Эллери, — чего вы искали, доктор?

Толстяк повернулся к двери правым боком.

— Я туговат на правое ухо, — усмехнулся он. — Доброй ночи, Элис, приятных сновидений. Могу я пройти, сэр Ланселот?[16]

Эллери не сводил глаз с улыбающейся физиономии толстяка, пока за ним не закрылась дверь. Некоторое время после того, как замерло эхо усмешки доктора Райнаха, он и Элис хранили молчание.

Затем Элис скользнула в постель и натянула на себя одеяло.

— Пожалуйста, мистер Квин, заберите меня отсюда завтра же! Не могу выразить вам, как я напугана… всем этим. Как такое может происходить? Мы все сойдем с ума, если останемся здесь еще какое-то время!

Эллери присел на край кровати.

— Вы в самом деле так расстроены, мисс Мейхью? — мягко спросил он.

— Я просто в ужасе, — прошептала девушка.

— Тогда завтра мы с Торном сделаем все, что сможем. — Он похлопал ее по руке поверх одеяла. — Посмотрю, нельзя ли привести в порядок его машину. Он сказал, что в баке осталось немного бензина. Мы проедем так далеко, как сможем, а остаток пути пройдем пешком.

— Но с таким малым количеством бензина… Хотя это все равно! — Она посмотрела на него широко открытыми глазами. — Вы думаете… он отпустит нас?

— Он?

— Ну, кто бы то ни был…

Эллери, улыбаясь, поднялся.

— Мы ускользнем прежде, чем он сумеет до нас добраться. А пока поспите — завтра вас ожидает напряженный день.

— По-вашему, я… он…

— Оставьте лампу горящей и проденьте в дверную ручку ножку стула, когда я уйду. — Он быстро огляделся. — Между прочим, мисс Мейхью, в вашем распоряжении имеется что-нибудь, что доктор мог бы хотеть заполучить?

— Это и меня поставило в тупик. Не могу себе представить, что такого у меня есть, чего он мог бы пожелать. Я ведь бедна, как Золушка, мистер Квин. У меня есть только одежда, которую я привезла с собой.